Дальше Лина говорить не стала — пусть мать додумает сама. И про ярость Стражей, и про гнев Координаторов. Про возможное наказание для клана. Стоит оно того, мама?
Но она не стала говорить — это значило показать, что она обвиняет мать в ошибке. А это сейчас было лишним. Не время обострять отношения.
— Видишь, почему я прочу тебя на свое место? — неожиданно спросила Лиз, полуотвернувшись. — Вовсе не только потому, что ты моя дочь. Просто ты видишь больше, чем эти зеленые девчонки.
Э-э… она точно в свой дом попала?
— Любая другая убрала бы заказ сразу, не просчитав последствия. Любая другая не обратила бы внимания на нестыковку. Ты молодец. Так что… заказ пока застопорить. Займись своим птенцом. А розыском заказчика займемся мы.
Глава 26Мини, Макси и птенец
Во избежание нареканий Лина отправилась к «птенцу» немедленно. Во-первых, так полагается, во-вторых, девочка была интересная. Весьма.
Необычная.
Такая живость и открытость странны для феникса, пусть даже юного. Лина в ее возрасте была совсем иной. Знала, что и кому можно говорить.
— Ой ли? — ехидно хмыкнул внутренний голос.
Отвяжись.
Ладно, ладно, у Лины далеко не всегда получалось сдерживать свой нрав. Почему-то хладнокровие и выдержка давались ей трудней, чем все остальное вместе взятое! Почему-то не получалось сдерживать и эмоции, и язык. Долго не получалось.
Изредка девочка даже завидовала Софии и Белле — у них куда реже выходило призвать оружие, да и сил было поменьше, но мать всегда ставила в пример их замкнуто-загадочные неподвижные лица. Зато в сравнении с Марианной и Анжеликой Лина была просто образцовым фениксом.
А теперь вот по забавной прихоти своенравной судьбы ей попалась такая же приемная дочь — живой огонек, который не поймаешь и не удержишь.
Дом был интересный. Вообще те фениксы, которые жили «на поверхности», среди людей, умело маскировали свои жилища под человеческие, но Стефания зашла в этом дальше других. Лина смогла засечь только один источник, зато в доме были и телевизор, и компьютер, и масса других человеческих штучек.
И комната ее воспитанницы была светлой, просторной, и не было в ней ни скрещенных семейных кинжалов, ни тренажеров. Обычная комната. С рисунками на стене, с мягкими подушками, разбросанными по дивану и полу. С громадной серой собачищей, с маху наскочившей на гостью.
— Мини, фу! Сидеть, место! — завопила будущая воспитанница, обеими руками вцепившись в ошейник.
Мини?
Лина глянула на ворчащую серую громадину и неожиданно улыбнулась:
— Хороша Мини! Познакомишь?
— Конечно! — расцвела девчонка. — Мини — это потому что щеночек был такой маленький и ласковый. А выросло вот что. Но Мини хорошая. Иди сюда, собака, иди сюда. Лапку. Ну, дай лапку, а?
Собачища смерила гостью оценивающим взглядом, как бы сомневаясь в том, что всякие посторонние девушки достойны ее лапищи, но маленькая хозяйка настаивала, и наконец серая лохматая лапа, украшенная острыми когтями, с царственным величием была протянута Лине. Феникс с улыбкой осторожно тронула серую шерсть.
— Привет, Мини.
— Аррр?
— Вот. — Диана, затаив дыхание, проследила за процедурой знакомства и довольно предложила: — Теперь давай я тебе покажу Макси?
— У тебя еще и Макси есть?
После полутораметровой Мини от Макси Лина ожидала по меньшей мере, слоненка. Но Макси оказалась всего лишь морской свинкой. Шустрый, рыжий и веселый зверек бодро обежал вокруг Лины, с надеждой обнюхал руки маленькой хозяйки и свою тарелочку и, разочарованно попискивая, удалился досыпать свои свинские сны. Спальню свинюшка выбрала странноватую — спину прилегшей Мини, но феникса это почему-то не удивило.
— Вот. А у тебя кто-нибудь живет?
— Живет?
— Ну зверик! Мама говорит, это приносит счастье.
Хм. Интересная у тебя мама.
— Нет. Сейчас никто.
— А раньше? — не отставало любознательное дитя.
— Были. Птицы.
— Птицы — тоже хорошо, — оптимистично заключила девочка и резво убежала.
Слегка недоумевая, феникс выглянула в коридор, но ее необычная подопечная уже вернулась с подносом, на котором гордо красовались два стакана сока и блюдо домашнего печенья.
— Угощайся. Мама обещала, что скоро научит меня печь такое. А ты?
— Я? Я не умею печь!
— Нет, я про танец!
И эта туда же!
Лина, естественно, отказалась учить свою необычную подопечную танцам. Ей сейчас проблемы не нужны, а если Стефания пожалуется главе клана на, мягко говоря, необычные занятия, то эти самые проблемы на девушку свалятся в полном объеме.
Девочка, тоже вполне естественно, надулась. Как все-таки похожа.
Начинать тренировки со ссоры Лине тоже не хотелось (по вполне понятным причинам). Поэтому, поразмыслив и припомнив кое-что из детства, феникс подошла к нахохлившемуся ребенку.
— Эй. Послушай.
— Нет.
— Что — нет?
— Не хочу слушать. У тебя даже голос такой.
— Какой? — Старшая феникс поневоле заинтересовалась своим голосом. — А что с ним не так?
— А он у тебя сейчас, как у мамы, когда она заводит: «Детка, надо скушать это, не бойся, это вкусно и полезно». Бе-е-е-е! — обиженно передразнила девочка.
Ну вот и что с ней делать?
Не хочу, надо же.
У самой Лины на слова «не хочу» просто условный рефлекс выработался. Сначала она говорила это, искренне не понимая, почему нельзя вместо скучной тренировки побегать в лесу за бабочкой. Потом поумнела и старалась не нарываться на очередную трепку. А потом бросала это как вызов и вскидывала голову, встречая взгляд матери в упор. И та смотрела… смотрела… но занесенная рука поневоле опускалась.
Не хочу.
Тяжело тебе придется, девочка, с таким-то характером. Хотя… может, со Стефанией будет не так уж плохо? Малышка, несомненно, не приучена держать свой нрав под контролем и явно не боится получить за это наказание. Лина вздохнула.
— Послушай, детка, я не хочу тебе врать. Я должна тебя тренировать, это так.
— Угу.
— Но… — как бы спрятать горькое лекарство в сладкой оболочке? — Но с чего ты взяла, что это скучно?
— Ага-а… — В голосе малявки, все таком же обиженно-недоверчивом, проскользнули первые нотки надежды.
— А как ты думаешь, почему у меня так хорошо получается танцевать?
— Потому что тебя учили!
— Только поэтому? — поддразнила девушка, быстро сбрасывая туфли на шпильках.
— Что ты делаешь? — изумился любознательный ребеночек.
Но Лина только загадочно приложила палец к губам, как бы невзначай оглянувшись на дверь. Диана тихонько ахнула и быстро зажала себе рот — по-детски, обеими ладошками. Светлые глаза ребенка радостно просияли.
Лина быстро покопалась в сумке, достала дисковую коробочку и установила на подоконнике. Коробочка пискнула, и девушка торопливо отобрала нужную мелодию. Вот эта подойдет.
— На диван! — скомандовала феникс, и вредная подопечная безропотно исполнила приказ. Соскочила обратно, быстро-быстро схватила с пола три мягкие игрушки, покидала на диван, затащила туда же несопротивляющуюся Мини и пискнувшую Макси.
Девочка ждала зрелищ.
Ну что ж, малышка, считай, тебе повезло.
Лина встала в центре комнаты. На пробу тряхнула головой. Нет, волосы не удержатся. Ну и пусть.
Тряхнуть еще раз, освободить темно-каштановую волну, ощутить знакомую легкость, пьянящую беззаботную радость… и поднимающуюся откуда-то из глубины волну тепла, просто жара.
Коробочка запищала, подстраивая звук, и Лина замерла. Голова чуть склонена к плечу, левая рука у груди, правая чуть наотлет. В этот миг каждый видит в танцовщице свое: кто-то цветок, кто-то статуэтку, кто-то — сжатую пружину, а кто-то — замершую на взлете птицу, готовую в любой миг рвануться вверх.
И зазвучала музыка…
С первыми тактами замершее тело ожило: под нарастающий гитарный перезвон гибкая фигура взметнула над головой изящные смуглые руки. В ладонях прорезался серебряный блеск, в глазах — колдовской огонь, и манящая, неодолимо притягательная улыбка расцвела на ярких губах.
И первый нож, сорвавшись с нежных, таких маленьких с виду ладоней, серебряной каплей уходит в стену.
Фуэте… фуэте.
Восторженный «ах» малышки.
Второй нож рвется с рук, пляшет меж ладоней, к нему присоединяется третий, они пляшут, пляшут, скользя по коже, серебристой змейкой извиваясь у лица, и порхают над головой.
И тонут в стене.
Три ножа.
Четыре.
Гитара плачет и рвется, темп все убыстряется, и тело словно обвивает гибкая змея… нет, лента… нет, облако ножей!
Фуэте. Гран батман. Тонкая фигурка мечется в блистающем облаке, изгибается, поводя плечами… и вдруг облако срывается в вихрь. Рыбьим косяком, птичьей стаей ножи проносятся по воздуху и ложатся у ног танцовщицы.
Кроме одного, замирающего на раскрытой ладони.
Лина ловит восхищенный взгляд и нарочито небрежно сообщает:
— Танец с кинжалами.
— Оох… — малышка, кажется, растеряла все слова. Она робко трогает один из ножей. — Ох ты.
— А вот теперь подумай, реально ли научиться танцам, не умея подчинять ножи своей воле? А нетренированное тело? Будем учиться?
— Да!
Подопечная не принадлежала к малопочтенному племени лентяев. Наоборот, девчонка загорелась так, что пришлось осаживать и удерживать.
Параллельно Лина присматривалась к «птенцу».
А ничего. Хороший глаз, очень неплохая реакция. Да и координация что надо. С поправкой на детский возраст так вообще хорошо. А еще понравились глаза и улыбка. И почти невероятная для феникса открытость — Диана поверила наставнице сразу и безоговорочно. Безбоязненно.
— Так хорошо?
— Годится. Только плечи отведи. Вот так.
— Так хорошо?
— Хорошо.
Лина и сама невольно загорелась, заразившись от подопечной неуемным энтузиазмом, и первое занятие заметно затянулось. Окно-хамелеон постепенно наливалось прозрачностью, пропуская постепенно гаснущий за окном свет, на крошке-приемничке давно закончились отведенные на два часа танцевальные мелодии. Макси, пользуясь тем, что хозяйка и Мини капитально отвлеклись, потихоньку смоталась куда-то и вернулась, еле переваливаясь,