— Пора-пора. Противник применил неизвестное и очень опасное оружие. — Анжелика метнула непередаваемый взгляд на сковородку в руках подруги. — И мы, увы, не смогли покарать изменницу. Кстати, и слабое место в защите сегодня заделают.
— Как досадно.
— Не передать!
— Ну, пока, нам пора.
И они растворились.
Так. И что это было?
Часть третьяВадим и другие
Глава 1Ты пришел!
Вадим
— Альваро Руис.
— Здесь.
— Вадим Соловьев.
— Здесь. — Диму было не по себе. Что произошло? Выдернули прямо с работы. Перенесли сюда. Что-то не так.
— Зинаида Кашкина.
— Здесь.
Что-то не так. Может быть, дело в высоте и холоде, но сердце билось часто и быстро, голова кружилась все сильней, а в глазах плыли цветные пятна. Небо… небо почему-то показалось цветным.
— Иван Ласкавапросимо.
— Здесь.
— Фелиша Никитина.
Что с небом? Дневная синева словно перечеркнута, поймана в сеть цветных сполохов. Дышать… трудно. Что это? Какие странные… это энергопотоки? Нужно сконцентрироваться. Контроль, Дим. Контроль!
— Соловьев! Вадим, что с тобой?
Он слышит и не слышит, потому что в этот момент небо сходит с ума окончательно. Весь мир становится этой дрожащей, разноцветной, узорной сетью из переплетенных чар. Его сетью — он чувствует эту энергию как свою. А контроль ускользает, словно тая в этом цветном пламени. По телу волнами прокатывается озноб, сердце рвется. Что происходит?..
— Вадим!
Его зовут и, кажется, пытаются подпитать. Помочь. Но Вадим не отзывается. Сейчас он слышит только один голос, низкий и сильный. Сразу отовсюду.
— Ты. Ты пришел…
А потом из цветного хаоса надвигается чье-то лицо — очень знакомое. Очень.
Черное небо. Демоны прямо на улице. Вампиры на площади старинного городка, кажется, испанского. Пятна крови на стене у двери. Серебряное распятие, католическое… вплавлено в мостовую.
Что это?
Смотри.
Сильф над океаном, бурные волны разламывают пополам корабль. Еще один сильф раскручивает над заливом серую воронку смерча. Они с ума сошли… По Соглашению сильфы должны предотвращать такое, насколько смогут!
Что происходит?
Набережная, устланная телами. По цветным плиткам небрежно проходит вервольф, брезгливо фыркая, переворачивает тела, собирает украшения — серьги, кольца, цепочки. В небе кружит дракон. Совершенно открыто.
Что это?! Этого же не может быть. На Земле — не может быть.
Черный дым и невыносимый жар, в котором тает Эйфелева башня. По кипящему асфальту пробегают саламандры.
Это Земля. Земля. Но что случилось? А Свод? А Стражи? Почему мы ничего не делаем? Как мы это допустили?
И… что это? Взгляд выхватил знакомые купола, украшенные странным знаменем: меч и корона, заслонившие солнце. Купола Свода на Земле? В Севастополе?!
Что-то произошло. Дим стиснул кулаки при виде новых знаков беды: вампирши на экране телевизора, объявлений о продаже людей на ингредиенты… серокожих демонов неизвестного вида.
Что-то случилось. Кто это сделал?
Я.
— Так ты считаешь, что твои… хм, сестры просто хулиганили? Нападали невсерьез?
— Ага, — Лина перемывала уцелевшие после налета чашки, параллельно любуясь «уборкой по-чародейски». Лёш уже развесил по крючкам сковородки, с ювелирной точностью распихал по местам подносы и ножи. Полотенца без раздумий были отправлены в стиральную машину, а вилки-ложки после помывки уложены по своим «гнездышкам». Сейчас молодой чародей занимался черепками, без всякой волшебной силы сметая их веничком на совок. Может, кому-то и покажется, что это не так уж интересно, но… ничего они не понимают. Быть рядом с тем, кого ты любишь, пережить рядом с ним смертельную опасность, драться за свою жизнь плечом к плечу — это здорово, да. Но быть рядом со своим мужчиной и спокойно заниматься хозяйственными делами, это… Может, для вас, избалованные люди, это обычная проза жизни. Но Лине за ее не такую уж долгую жизнь экзотики хватило по уши, и сейчас она наслаждалась каждым мигом этого почти семейного покоя. Видеть, как он неторопливо и спокойно помогает навести уют — было в этом что-то необыкновенно близкое, личное. Восхитительное. Так, о чем это я? Лина попинала свою память и выудила из нее тему разговора. Ага. — Напали бы всерьез — запаслись бы ангельскими стрелками. Такая смесь, парализующая. Вдохнешь — и даже телекинез не поможет. Так что они просто… да, похулиганили.
Секундная пауза — и быстрая летучая улыбка:
— А знаешь, они мне нравятся.
— Да? — Девушка изогнула бровь в показной ревности. — Больше меня?
— Погоди. — Юноша поднял голову. Улыбка застыла. — Что-то не так.
— Что? — Лина торопливо отставила очередную чашку. — Что такое?
Лёша шатнуло. Феникс увидела, как его лицо заливает бледностью, точно мелом.
— Что-то с Димом, я скоро!
— Что происходит? Что с ним? Даниэль! Лаура!
— Он… тает?
— Осторожнее! — Координатор инстинктивно формировал энергощит, прикрыть ребят — будущих Стражей, свою надежду, которую они так опрометчиво подставили под удар в попытке обрести контроль над барьером.
Вот и обрели. Лаура отчаянно сжимает ладонь молодого Соловьева, будущего — теперь это очевидно — основателя барьера. Будущего… если сегодня им удастся удержать его. Уберечь от последствий их необдуманного, торопливого, глупого вмешательства.
А барьер слепит глаза дикой мешаниной цветов. Он наконец получил подпитку. Сильную подпитку… только какова цена? Нужна энергия! Нужны Стражи и Координаторы — восполнить потерю жизненной энергии, возместить Соловьеву то, что сейчас тянет из него барьер. Даниэль зовет всех, до кого может дотянуться. Светлана! Нинне! Савел! Даихи! Сюда!
— Пропустите! — Какой-то вихрь врывается на крохотную площадку, в клочья разрывая энергощит. Падает на колени.
— Дим, держись!
И все замирает.
Сначала Дим ощутил его как глоток воздуха. Словно его отпустило что-то невидимое, но очень тяжелое. Потом — как тепло на плече. Знакомое, с детства привычное. Лёшка. А потом пришел страх. Когда он увидел, как на Лёшку смотрит этот.
Не я, не я.
Это не я.
У этого нет моего шрама на виске. Нет парного браслета, которыми они с Лёшкой поменялись на прошлый новый год. И глаза. Эти глаза — будто пеплом припорошенные. Полные такой тоски и такой усталости, что трудно представить, не то что вынести.
Это не я. То, что у него мое лицо, ничего не значит. Это не я.
И он смотрит на Лёшку!
Дим инстинктивно сдвигается в сторону, заслонить собой, прикрыть. Пытается. Лёшка упрям. И он не понимает. Или.
— Ты… — шепчут знакомые губы. — Значит, все не напрасно.
— Не напрасно, — эхом отзывается второй голос, знакомый, но непривычно хрипловатый. — Мы все-таки смогли.
И Дим чувствует, как цепенеет рядом Лёш — потому что у второго человека — призрака? видения? — его лицо.
Его лицо. И не его. Те же брови, тот же разрез глаз. Родинка у виска. Но у губ залегла горькая складка, а волосы, небрежно подстриженные, густо прошиты серебряными нитями. И глаза — такие усталые. Д-демон, да кто же это?
Привычный взгляд на младшего — словно они снова в паре. Что он слышит? Но Лёш только едва заметно качает головой, не отрывая взгляда от своего седого двойника.
— Они закрыты. Я не могу их читать. Совсем.
— Осторожней!
— Я осторожно.
— Кто вы? — Дим еще раз проверил магию — недоступна. Точно отгорожена. И этих оборотней не проверить. — Кто вы? Отвечайте!
Хаотичное мерцание красок нарастало. Сумасшествие. Что это за место? Что за наваждение? Это не иллюзия. Она ощущается совсем иначе. Не наведенные чары. Не выходка очередного гения с Уровней. Сосредоточившись, не отвлекаясь на дикие цвета, Дим перебирал варианты. И отбрасывал один за другим. Не «карман реальности» — те давно остались только в теории. Не испытание Стражей. Но что, что?
Сконцентрироваться…
В преисподнюю эту радужную пляску! Он должен вырваться. И вытащить Лёшку. Не смотреть на цвета, не обращать внимания на растущую слабость. Смотреть в глаза. И требовать ответа.
— Отвечайте!
Лицо жжет. Точно этот взгляд — лава. Воздух между ними начинает дрожать и искриться. Но Дим не отводит глаз. Ты мне ответишь. Ты ответишь. Ты…
— Оставь, Дим, — хрипловатый голос заставил вздрогнуть всех троих. Голос и слово. Дим… Дим. — Хватит уже испытаний. Все так. Все уже так.
Так? Что? Но лже-Лёш обращался не к нему.
— Ты уверен? — Двойник Вадима невольно отвел глаза… и Соловьев-старший ощутил, как воздух, секунду назад невыносимо горячий… что им все-таки можно дышать.
— Да. Посмотри на них.
— А сроки?
— Мы были еще младше.
А потом они замолкли, и ощущение дикой нереальности усилилось. Эти двое говорили друг с другом без слов. Как они с Лёшкой. Как… или…
— Они догадались.
— О чем? — машинально переспросил Дим и замер. Мысль была — не Лёша.
— Смотрите.
Кто это сказал, Дим уже не понял. Все заслонила новая картина.
Зал был пуст. Но почему-то ощущалось, что люди ушли из него только что. И не все. В проеме широкого окна стоит человек, жадно вдыхая ночной воздух. Широкие плечи, сейчас устало поникшие, светлые волосы. Человек поднимает руку, знакомым жестом распускает волосы, устало встряхивает головой. И Дим совсем не удивляется, видя в стекле распахнутого окна свое лицо. Темное стекло скрыло седину и затушевало морщинку у губ, ненадолго вернув юность. И сходство стало заметнее.
Он встретил в зеркале взгляд… и что-то сдвинулось в сознании. Сместилось…
…Совет глав, избранных вместо Протектората, работает недостаточно эффективно. Главы отбирались тщательно, с проверкой эмпатами и телепатами, в качестве кандидатов выдвигались люди, желающие и умеющие работать, умные и опытные. Они работали по пятнадцать часов в сутки, скрупулезно взвешивая и принимая решения.