— Материал сдам и сразу вам сообщу перед уходом, — сказал Андрей.
Когда они встретились с Петром, было еще не так поздно, но город погрузился в темноту. Они поздоровались, и Петр сказал:
— Давно не виделись.
Его лицо было высушенным и печальным. Хотя прошла всего пара недель, Андрею показалось, что за это время он постарел и потерял весь свой энтузиазм. Он подумал, что первое время в городке и сам выглядел так же. Изменилось ли что-то, он не знал, но, в отличие от его товарища, у него были силы смотреть прямо перед собой — Петр же брел по длинным коридорам казенного дома, опустив взгляд в пол, и только изредка смотрел на номера кабинетов, чтобы не пропустить дверь.
— Ну и настроили они себе гнездище, — пробормотал он чуть слышно, однако в гробовой тишине пустынного этажа даже этот полушепот был отчетливо слышен. — Зачем им столько народу тут?
— Я не знаю. Что это вообще?
— Называется «Управление по информированию граждан и ревизии гражданской активности». Тебе говорит о чем-то?
— Нет, — сказал Андрей.
Они, наконец, нашли кабинет, который был указан на вызове Петра. С тяжелым вздохом он постучал. Их пригласили. В небольшом довольно мрачном помещении перпендикулярно друг другу стояли два стола: для посетителей и хозяина кабинета. Вдоль стен теснились шкафы с пыльными папками, коробки и оргтехника, а справа висели календарь, пара старых картин и портрет Президента — осмотрев все это, Андрей понял, что бывал в десятках подобных кабинетов чиновников в Москве, и если бы его попросили угадать, в городке он или снова в столице, то мог бы запросто перепутать.
Как он и предполагал, в кресле начальника сидел бывший редактор, который под внимательным взглядом Президента смотрелся еще строже, чем обычно. В нем уже не было ни капли вчерашней веселости — Андрей подумал, что смотрит на обуглившуюся поверхность от вчерашнего человека, который дружелюбно болтал с ним за обедом.
— Спасибо, что пришли. Присаживайтесь, — механически пригласил бывший редактор, начав спешно делать какие-то записи в открытой перед ним книге.
— Можете, пожалуйста, сразу сказать, что это за вызов? — с ходу начал Петр.
Сергей Владимирович поднял на него глаза, и Андрей вздрогнул от того, как это резкое движение лица напомнило ему о птичьем облике бывшего редактора. Заострившимся злым взглядом тот пронизывал Петра — точь-в-точь, как в их с Андреем первую беседу — и выдерживал маринующую чиновничью паузу.
— Вам все объяснят, — едко процедил он, не повышая голоса, но всем своим видом давая понять, что вопросы сейчас неуместны.
— А кто вы? Вы милиция? Или следственный комитет? Почему это похоже на повестку? — Петр явно не собирался так легко поддаваться гляделкам бывшего редактора. Он выложил на стол квиток, который привел их сюда. — Почему вы рассылаете вызовы, отвлекаете людей от работы? Я такого закона не знаю, по которому я должен приходить к вам.
— Вы могли не приходить. Но вроде у вас сейчас есть свободное время, — сказал Сергей, смягчаясь на полтона, необходимые как раз для того, чтобы сказать фразу подлиннее, но не дать жертве намека на снисхождение.
— То есть я могу уйти? Вы собираетесь приглашать понятых, может быть? Или Андрей тут будет свидетелем?
— Петя, может, ты… — начал было Андрей.
— Погоди! — воскликнул Петр. — Мне интересно: каков здесь формат.
— Вы пока говорите сами с собой и не слушаете, — спокойно ответил Сергей. Он снял очки и моргнул пару раз. Этот жест человека, страдающего плохим зрением, очеловечил его, и Петр слегка расслабился и сел.
— Да, я бы хотел услышать. Мне просто интересно, — сказал он.
— Вы здесь, потому что наша работа заключается в сохранении стабильности в городке, — довольно миролюбиво объяснял Сергей, — поскольку ресурсы ограничены, а количество жителей возрастает, нашу службу создали, чтобы власти могли отрегулировать возможные конфликтные ситуации до их наступления.
— Та-ак.
— Нам стало известно, что, возможно, вы не хотите оставаться в городке. Это и является предметом нашей встречи. Ведь здесь никто никого не держит насильно.
— Правда? А откуда вам стало известно, позвольте узнать, то, что у меня может быть только в голове?!
— Недавно полиция задержала одного человека, незаконно торговавшего радиооборудованием. И в числе его клиентов значилось ваше имя, — спокойно и даже с легкой улыбкой сообщил Сергей. После этой фразы повисла пауза, и Андрей заметил, как его сидящий рядом товарищ съежился и стал меньше.
— А почему здесь стало незаконно торговать радиооборудованием? — пробормотал он. — В смысле, я не знаю никакого такого человека, но мне просто хотелось бы понять.
— Потому что городок находится в особо охраняемой зоне. Можно сказать, это режимный объект. До тех пор, пока не выйдет новый приказ Президента. Меры, естественно, временные, — Сергей на мгновение покосился на Андрея, и тот чуть заметно кивнул, в его голове моментально пронеслись три голоса его альтер-эго, твердивших о временности происходящего день за днем со страниц газеты.
— Ясно… Ну, как я уже сказал, мне ничего об этом не известно.
— Действительно? — Сергей изобразил сильное удивление. Он протер очки и снова надел их на нос, его лицо и взгляд заострились, голос стал более звонким и механическим. — Просто если так выяснится, я закрою это обсуждение и сообщу в полицию, что они могут вызывать вас на допросы и все прочие мероприятия… Пойдете как свидетель. Наверное. Я лишь хочу узнать, остается ли у вас желание пребывать в городке. Я задаю этот вопрос в первый и последний раз.
— Сначала всех сюда заманивали, чуть не выталкивали! А теперь задаете вопрос! Конечно, тут паршиво! — воскликнул Петр, но вид у него уже был не боевой, а скорее затравленный. Андрей косился на него с любопытством.
Сергей опустил голову и продолжил писать в своем журнале. Трое мужчин сидели в тишине. Время клонилось к шести вечера. Андрей привык, что в этот момент звучал звонок, он вставал и шел домой. Усталость резко навалилась на него, он начал протирать глаза, чтобы взбодриться. «Что я здесь только делаю?» — подумал он.
— Итак, — закончив писать, сказал Сергей, — у меня всего один вопрос: хотите ли вы оставаться в городке или хотите покинуть его?
Андрей вздрогнул. Почему этот вопрос не задают ему? Разве возвращение в Москву — это наказание? Если бы ему предложили вернуться в одну из первых недель — разве он не ухватился бы за этот шанс?
— Мне надо обсудить это с женой, — сухо ответил Петр.
— А при чем тут жена?
— Как это при чем?
— В ее благонадежности ни у меня, ни у полиции нет сомнений. Естественно, она останется здесь.
— «Естественно»?! — Петр вспыхнул, как спичка. Он вскочил и угрожающе навис над Сергеем, опустив крепко сжатые кулаки на чиновничий стол. Тот поднял на него черные острые глаза и смотрел, не мигая, словно пытаясь перебороть одним лишь взглядом. — Я тебе скажу, что естественно: моя жена поедет со мной!
— Я не выпишу ей разрешение, — спокойно ответил Сергей. — Вам могу выписать, поскольку вы создаете опасные настроения в городе своим антисоциальным поведением. А ей нет. Она может остаться и пользоваться привилегиями горожанина.
— Черт, вы что тут, все больные?! — закричал Петр.
Он повернулся к Андрею, словно в поисках союзника, но потом его взгляд изменился, его лицо сложилось в гримасу злой брезгливости.
— Ты с ними заодно! — воскликнул он. — Как я сразу не понял?!
— Я? Почему? — удивился Андрей.
— Ты сидишь тут!.. С этим лицом!.. — Петр задыхался от возмущения. — Как будто тебя это не касается!
— Его это действительно не касается, — вставил Сергей, — он ваш поручитель. В его интересах, чтобы вы соблюдали закон.
— Я ничего не нарушал, черт бы тебя подрал! — Петр переключился на чиновника. — Я хотел купить рацию, чтобы узнать, какого хрена нас сюда свозят, почему отсюда никого не выпускают, почему нам нельзя пользоваться телефоном и писать письма?!. Тебе что, наплевать? — он снова повернулся к Андрею. — Ты же, мать твою, журналист! Тебе должно быть не все равно, почему с людьми обращаются, как с заключенными!
— Я… — Андрей вдруг понял, что в этой сцене главную роль играет Петр, а он стал массовкой и потерял голос. Кабинет, казалось, потемнел окончательно — лишь узкие пучки света падали на три лица: два ледяных, непроницаемых, и одно, обезображенное яростью. Тенистые углы комнаты населили шепчущие, посмеивающиеся демоны.
— Я думаю, что понимаю, почему мы должны здесь оставаться, — вдруг сказал Андрей.
— Да неужели? И почему?!
Андрей раздумывал несколько секунд. Его скулы двигались, словно он прожевывал тишину, пробовал ее на вкус. Затем он тихо произнес то, что никто не заносил в его голову напрямую, но он чувствовал это поселившимся глубоко внутри, как нечто очевидное, неизбежное, пришедшее из самых старых детских кошмаров.
— Потому что будет война, — сказал он. — И Москвы не станет. И остальных городов тоже. И ничто их не защитит. Они опустеют… Все, кого мы знали там, исчезнут. Мы можем спастись здесь, только если враг не будет знать, где мы.
Петр удивленно уставился на него. Потом фыркнул и сказал, садясь на место:
— Пропаганда! Ты знаешь, что все это бредни! Не будет никакой войны. Никто ничего не сделает с нами. Им просто надо было, чтобы все думающие люди свалили, тогда они могут делать, что хотят. Им надо опустошить наши головы.
— Вы задумывались, о ком говорите, когда произносите «они»? — спросил Сергей.
— Нет, — мрачно сказал Петр, — но мы все знаем, кто это. Я не уеду без жены, — добавил он. — Либо с ней, либо остаюсь здесь.
— Тогда вас могут привлечь к ответственности за попытку приобрести запрещенное оборудование.
— Пускай…
Сергей дописал что-то в журнал и выдал Петру талон для выхода из здания. Тот взял его вялой рукой. Из его тела будто вынули весь огонь, и его движения снова были мягкими и медленными. Он поднялся и пошел к выходу, вслед за ним направился Андрей.