– То есть воевать еще и здесь? – Ушаков рассматривал территорию Индокитая, нахмурив лоб. – Зачем тебе эти хмеры, государь Петр Алексеевич?
– Кхмеры, – поправил я его, задумчиво разглядывая карту. – У них на территории можно попробовать свой чай растить и рис… – Я не буду говорить, что, если мне привезут саженцы гевеи, то их вполне возможно начать выращивать именно здесь. – К тому же Давьет и так в рот богдыхану заглядывает. Уговорить цинцев, если все пойдет, как задумано, взять Давьет под свою руку, не должно составить труда. Они на волне побед и не на такое пойдут, – я задумчиво разглядывал карту. – Кроме этих территорий мне просто жизненно необходимо отсечь англичан от торговли с Китаем. За возможность помощи богдыхан пойдет на это, но для возмещения убытков ему понадобится увеличить торговлю с нами. Поэтому Репнин уже подготовил приказ – изъять из оборота все серебро. Оно на торговлю с цинцами пойдет. Они почему-то именно серебро предпочитают. Кроме того, наконец-то произошло объединение всех монетных дворов под сенью Кремля, и Черкасский на днях должен мне принести бумажную деньгу, или ассигнацию. Вот ее для внутренних расчетов и будем повсеместно в России-матушке внедрять.
– А иноземцы? – Ушаков снова потер лоб. Он уже не успевал за некоторыми событиями, которые выходили за пределы его полномочий, но не собирался оставаться в неведении, наверстывая знания и ограничивая себя в отдыхе. Я уже пенял ему, чтобы не загонял себя, потому как не представлял, кем смогу заменить его на занимаемом им посту, но он только отмахивался от моих слов, ведя очень активный образ жизни.
– А иноземцы только золотом и серебром, – жестко отрезал я, сворачивая карту.
– Значит, хочешь хвост Ост-Индейской компании прижать, – Ушаков снова потер подбородок. – Не опасно?
– А мы тут при чем? Это цинцы совсем закрыться хотят. А с нами торгуют, так серебро нужно, и мы не пытаемся нахрапом брать, в отличие от тех же англичан. Не сумели приспособиться, ну, я могу письмо с соболезнованием отправить своему царственному собрату Георгу, – я плечами пожал. – Шетарди заявился?
– Едет еще, – махнул рукой Шереметев, которого, похоже, засосала Коллегия иностранных дел. Он очень увлекся всеми этими хитросплетениями и уже начал понемногу в них разбираться. Я вздохнул с облегчением, потому что должность главы, после ареста Остермана, оставалась до сих пор вакантной. – Да, я тут подумал, может, голубиную связь наладить? А то курьер слишком долго доставляет некоторые депеши, – он слегка покраснел, но упрямо вскинул подбородок, ожидая моего ответа.
– Я думал об этом, – кивнув, я подошел к одному из сундуков с подарками. – Вот на себя создание сети и возьми. Голубятни во всех городах на казенный кошт поставить надобно. К концу недели расчеты приготовь, сколько денег из казны понадобится на содержание. И еще, голуби только государственные должны быть, отдельным указом. Ежели заплатит кто, то письмецо так уж и быть переправим. Но частные голубятни только по особому разрешению содержать, я каждое прошение сам рассматривать буду… – Мне нужна была связь. Когда я делал свой телеграф, то не думал, что столкнусь со столькими трудностями в его использовании. А быстрая связь как воздух необходима, поэтому я уже подумывал о голубях, да вот Петька первым сообразил, что новым может быть очень хорошо забытое старое. – Еще что по иноземцам сказывают?
– Османы послов отправили, – отрапортовал Шереметев.
– Откуда знаешь? – я удивленно посмотрел на него.
– Так Андрей Иванович за Шетарди следит, вот и дошло до нас, что османы встретились с ним по дороге и имели беседу.
– С Шетарди? Ты ничего не путаешь? – я почувствовал, как дернулся глаз. – При чем здесь Шетарди?
– Так они же во Францию едут, с Людовиком разговаривать, а больше с кузеном его Людовиком Орлеанским…
Я моргнул. Зачем они едут с ними говорить? И о чем шведский посол болтает с Лизкой?
– Вот что, организуйте мне охоту, – я открыл замок на сундуке ключом, протянутым мне Кером. – И царевну Елизавету оповести, Юрий Никитич, что жду ее с нетерпением, чтобы зверя покрупнее вместе загнать.
Репнин кивнул, я же рывком открыл сундук, но, прежде чем приступить к изучению содержимого под любопытными взглядами, повернулся к Керу.
– Завтра же приступайте к переговорам, Георгий Яковлевич. Цинцев к калмыкам не допускать, пока мы к определенным договоренностям не придем. Богдыхан не идиот и прекрасно понимает, что за военную помощь придется расплачиваться.
– Я возьму карту, государь?
Я кивнул, и Кер забрал брошенную на стол карту, на которой я рисовал предполагаемую границу. Я же убрал наваленное сверху сено, или что это такое защищало содержимое, и вытащил книгу. Повертел ее в руках и пожал плечами, и как я буду ее читать? Китайский я не знаю от слова совсем. Ладно, отдам Керу для перевода, когда освободится, пускай поработает. Но прежде, чем отложить книгу в сторону, я ее открыл и едва не подавился, увидев, что она написана на кириллице. Прочитав то, что было написано на первой странице, я задумчиво посмотрел на каждого своего ближника рассеянным взглядом, а затем снова перевел его на книгу. Буквы, складывающиеся в слова, никуда не исчезли, тогда я начал судорожно листать этот труд, прекрасно понимая, что китайцы сунули мне в подарки именно ее, для того, чтобы хоть таким образом сохранить свое наследие от маньчжуров, которые повсеместно его сейчас уничтожали. Для всех остальных русских это была всего лишь книга, но я-то знал ее ценность, особенно сейчас в надвигающейся стремительно войне.
– Посмотрите, что там еще есть, – я махнул рукой на другие сундуки и продолжил листать книгу. Где же оно?
– Государь, что это? – Шереметев крутил в руках весьма изящную чернильницу, сделанную из нефрита.
– Не знаю, тушь, наверное. Они бы еще рецепт ее приготовления приложили, это было бы куда более ценным подарком… – Я на мгновение отвлекся от своих поисков и посмотрел на Репнина, который в это время вытаскивал из очередного сундука… плуг?
– А это что такое присобачено, – Репнин щелкнул по отвалу, и я замер. Плуг с отвалом? Повернувшись к Керу, я вопросительно посмотрел на него. Востоковед пожал плечами.
– Еще Петр Великий весьма интересовался различными диковинками, и китайцы знают об этом. Вот они и привезли что-то, чего не видели у чужеземцев, как те самые диковинки, – Кер погладил карту. – Они очень уважали твоего деда, государь Петр Алексеевич.
– Я в курсе.
Плуг с отвалом это хорошо. И хорошо, что его приперли именно китайцы. Люди падки на все иноземное. Если грамотно разрекламировать данное немного переработанное изделие, чем займется проштрафившийся Юдин, то оно быстро займет свою нишу и начнет приносить дивиденды. – Китайцы любят во всем тягу воды использовать. И вообще, у них многому можно поучиться, так что я считаю, что это очень хороший дар.
Посмотрев на плуг еще с минуту, я вернулся к книге. Это был «Холунцзин», и, если это была точная копия с оригинала, то тут должны быть гравюры с пояснениями. Да где же она? И тут я увидел то, что так старательно искал. «Хо Лун Чу Шуй», многоступенчатая ракета, которую Лю Цзи рекомендовал использовать в морских битвах, но я могу найти ей и другие применения. Так, вот и схема, и подробное описание, как ее сделать, как собрать стартовый двигатель, весьма подробно и поэтично описывается запуск ракетной стрелы из пасти дракона. Ну нам такие финтифлюшки в виде стилизованных драконьих голов даром не нужны, нам и простая труба подойдет.
Я встал, бросил взгляд на выставляемые прямо на пол предметы роскоши: статуэтки из нефрита, шелковые ткани, фарфор… Вот именно сейчас у меня появилось весьма и весьма неотложное дело, которое нельзя отложить. Быстро пройдя по залу, зажав под мышкой книгу, я выскочил из зала под изумленными взглядами отвлекшегося от созерцания выставляемых богатств Ушакова. Ему, между прочим, еще работать сегодня предстоит, офицеры-преображенцы сами себя не допросят. Мне же было необходимо забежать в лабораторию, захватить гремучую ртуть, подобие капсюля, который я сделал, чтобы облегчить Калашникову работу.
Карета ждала меня во дворе Кремлевского дворца. Добраться до Лефортовской резиденции было делом пяти минут. Чтобы захватить все самое необходимое, забежать в казарму, чтобы забрать переделываемый ствол, который лежал на столе бесхозный, потому что сам Калашников получил звездюлей и сейчас безвылазно охранял мои покои. Собрав все свое добро в кучу, я бросился к человеку, который был весьма сведущ во всех этих китайских тонкостях. Я поехал к Брюсу. Нашелся Яков Вилимович в нашем будущем училище, за заваленным бумагами столом, напротив которого стоял телеграф, который тот, похоже, везде таскал с собой.
– Как идут дела? – я постарался перекричать шум, который раздавался со всех сторон.
– Идут, куда им деваться, – Брюс указал мне на чертеж, над которым он корпел в ту минуту, когда я вошел. – Как расположить трубы, я понял и даже просчитал все углы, под которыми трубы должны быть уложены, но я никак не могу понять, куда именно эти трубы будут выходить?
– В центральный коллектор, – я положил перед ним книгу, открытую на нужной странице. – Мне пока не принесли плана, каким образом он будет проходить, чтобы все улицы учесть, но не сомневайтесь, к моменту строительства все будет готово.
– Так зачем ты здесь, государь Петр Алексеевич? – Брюс слегка напрягся. – Если про племянничка моего спросить изволишь, так согласен он, через меня пытался к тебе пред ясны очи попасть, но я наказал ему своим умом поступать и на встречу с государем пытаться лично пробиться.
– Не волнуйся, Яков Вилимович, не о племяннике твоем речь пойдет. Лучше сюда посмотри, – я положил перед ним заготовку капсюльного замка, сам капсюль и склянку с гремучей ртутью.
– Гм, интересно, – он задумался. – Вообще идея здравая, так не будет вспышка рожу опалять, все безопасней будет, да и на флоте применять можно будет. И кто додумался до такого?