Все это время я рассматривал уже пожилого короля с бульдожьими щеками, маленькими бегающими глазками и обилием румян на лице. Наверное, эти румяна должны были как-то его омолодить, но лишь добавили гротескной омерзительности. Никогда не встречал настолько мерзких стариков. Он не сводил похотливого взгляда с Лизки, а королева Кристиана все время молчала и делала вид, что все в порядке. Я медленно огляделся, рассматривая окружение короля и пытаясь понять, кто из них кто. Сейчас во мне говорила не память когда-то учившего историю парня, а скрупулезное натаскивание на дворы европейских королевств тем же Румянцевым, который во многих из этих дворов уже бывал и знал про царившие в них порядки не понаслышке. Время от времени к Румянцеву присоединялся стремительно поправляющийся Ушаков, точнее, уставший валяться в постели, когда столько дел вокруг. Иногда их оценки того или иного господина совпадали, иногда нет, но общее представление о том, что меня ждет, я все же получил.
Было не понятно: нравится ей повышенное внимание Августа к Елизавете или нет. Она сидела, скромно опустив глаза, и безмятежно улыбалась. Все-таки она очень красивая, я горько усмехнулся и тут почувствовал, как зашевелились волосы где-то на затылке. Вздрогнув, принялся осторожно оглядываться по сторонам и практически сразу же наткнулся на изучающий взгляд темно-карих глаз симпатичной брюнетки. Ну что же, Петька, радуйся, что сумел привлечь интерес хотя бы одной девушки в этом зале. На Шереметева вон порядка шести фрейлин поглядывают. Ну тут просто, Шереметев граф, а ты всего лишь Петр Михайлов, подпоручик Семеновского полка, честь сопровождать Елизавету которому досталась. И то, что тебя вообще не на конюшню отправили, заслуга графа Шереметева, у которого ты в фаворе оказался.
Тем временем разговоры прекратились, и гостей позвали обедать. Как не слишком почетному гостю, но и не местному шляхтичу, мое место оказалось где-то посредине длиннющего стола. Елизавету усадили по правую руку от Августа, слева сидела королева, ну и дальше пошли: Румянцев, Шереметев и гости поскромнее.
– Вы очень интересный молодой человек…
Я поднял взгляд на соседку, сидящую напротив и узнал в ней ту самую брюнетку, которая рассматривала меня в зале совещаний.
– А вы, очень хорошо говорите по-русски, пани…
– Графиня Ожельская, – и она вопросительно посмотрела на меня. Я же мысленно присвистнул. Внебрачная дочь Августа и возлюбленная Фридриха, какой интересный расклад. Я окинул ее оценивающим взглядом. А ничего так, я бы даже сказал, что графиня хороша. Ее мой откровенный взгляд отнюдь не смутил, напротив, тихо рассмеявшись, она протянула свой кубок слуге, который быстро наполнил его вином. Ах да, Румянцев упоминал, что сия дева, которая давно уже не дева, увлеченно дружит со спиртным.
– Петр Михайлов, подпоручик, – я резко наклонил голову, обозначая поклон.
– Что вы скажете на то, Петр Михайлов, если я оставлю вам два танца на предстоящей ассамблее? – графиня лукаво улыбнулась, глядя на меня поверх бокала.
– Я скажу, что это большая честь для меня, – как же тебя зовут? О, вспомнил, Анна Каролина.
– Тогда я оставляю за вами минуэт и гавот. Вы умеете танцевать гавот?
– Думаю, что у меня получится, – я улыбнулся и принялся разглядывать рыбу у себя на тарелке. После некоторых колебаний решился попробовать, а ничего так, вкусно. Оглядев стол, увидел блюдо с отварным картофелем и потянулся к нему.
– А правду говорят, что царь Петр постоянно ест этот овощ, тем самым увеличивая свой успех у дам? – громкий шепот справа от меня застал меня врасплох, и я едва не уронил тарелку. Повернувшись к сидящему рядом господину, я осторожно спросил:
– С чего вы взяли? – говорящий так же, как и графиня Ожельская, неплохо владел русским, и у меня не было причин думать, что просто ослышался.
– Все говорят. Более того, при многих дворах кавалеры пытаются или оспорить, или подтвердить эту байку. Все из-за картофельного бума в Москве… – Господин, кажется, один из рода Сапегов, подумав, а затем бросив быстрый взгляд в мою тарелку, принялся накладывать картофель и себе.
– Какой картофельный бум, о чем вы говорите? – я обескураженно смотрел на него, понимая, что, занимаясь делами, я, похоже, снова выпустил из вида сверхактивного Юдина. Вот скотина!
– Похоже, что вы далеки от столицы, юноша, раз не знаете таких подробностей, – Сапега снисходительно улыбнулся. – Три раза в неделю москвичи получают, не бесплатно, разумеется, листы со всеми свежими сплетнями и освещениями новейших указов и значимых событий. Более того, сейчас уже эти листы можно за определенную плату приобрести у нашего посольства, посол с удовольствием высылает эти весьма забавные листы, и мы находимся в курсе того, что происходит у наших соседей. Именно оттуда мы узнал такие пикантные подробности. Я скажу, что это весьма полезная задумка и его величество царя Петра стоит поблагодарить за нее.
Та-а-ак, я опустил вилку, которую держал в руке, на стол. И что я еще упустил из того, что так живо заинтересовало «соседей». Картофельный бум?
– Да, я слышала про эту удивительную историю с картофелем, – кивнула графиня Ожельская. – Говорят, что этот овощ сейчас настолько трудно найти в Москве, что царь Петр удалился в дальнее имение, потому что испытывает некой дискомфорт, лишившись привычной еды.
– Так это правда? – сосед слева решил, видимо, меня добить.
– Что именно? То, что царь Петр жалует картофель и что его действие может подтвердить некая дама, про которую было написано в листах, или то, что он уехал из столицы, потому что не может обходиться больше без картофеля?
Они кивнули, и я закусил губу, чтобы не заржать. Люди никогда не меняются, и если высшие чины волновала внешняя и внутренняя политика, то народ попроще со смаком обсасывал новости про связанные с картошкой размеры члена и выносливости у русского царя, а также то, что тот подсел на картошечку, как на наркоту.
– Вы же приближенный графа Шереметева, фаворита царя Петра, неужели вы действительно ничего не знаете?
– Отчего же не знаю, конечно же знаю, – я внезапно поймал кураж. Двор Августа славился своей распущенностью в крайней степени, не удивительно, почему их такие вещи привлекают. Подцепив вилкой картошку, я отправил ее в рот, тщательно прожевал и только после того, как сглотнул, продолжил: – Все, о чем говорите, истинная правда. И мы все, глядючи на государя, стараемся употреблять сей овощ в достаточном количестве, чтобы не пришлось краснеть перед дамами. Я вот, например, ежедневно его употребляю, – произнеся последнюю фразу, я весьма откровенно посмотрел на графиню Ожельскую и медленно поднес ко рту еще один кусок картохи. Она слегка покраснела и одним глотком допила вино, тут же протянув руку с бокалом слуге за добавкой. Похоже, мне сегодня предстоит на деле доказывать полезность картофеля. Интересно, а как отреагирует Фридрих, когда узнает, что мы с ним почти родственники, потому что в наших постелях побывает одна и та же женщина? Не испортятся ли наши отношения? Хотя с графиней будет спать Петр Михайлов, а император Петр сейчас нервишки, связанные с тем, что картошка закончилась, лечит, так что тут возможны варианты. Ну и еще, надо поручить Петьке достать все новые выпуски юдинских газет, чтобы хотя бы представление иметь о том, что этот журналюга доморощенный в них про меня накатал и что сейчас смакуют в салонах Европы. А также разузнать, кто и на какие языки газету переводить удумал, и кто переводы эти печатает.
Глава 15
С графиней у меня не получилось ничего. Нет, я виноват в этом не был, просто она слегка перебрала спиртного, и, когда мы добрались до ее спальни, она упала на кровать и стала напоминать мне бревно, причем бревно, пропитанное насквозь алкогольными парами. Я и сам не сказать, что очень трезв был, но внезапно мне стало не до любовных утех. Тем более что, нагнувшись над ней, я ощутил запах тяжелых духов, которые, смешавшись с другими, не слишком приятными запахами, внезапно вызвали протест. А ведь я специально пил больше, чем обычно, потому что подозревал подобную реакцию собственного тела. Постояв над пьяно улыбающейся во сне молодой женщиной, я помотал головой и тихонько направился к выходу из комнаты. Нет, если бы она не отрубилась, то при известной доле сноровки, возможно, все бы и получилось, тем более что графиня не девочка, и можно было бы обойтись и без предварительных ласк, как бы цинично это ни звучало. Она была всего лишь незаконнорожденной дочерью Августа, одной из многих, кстати говоря, поэтому никакой охраны при ней не было, и никто не знал, что в ее комнату мы вошли вместе. Догадывались, конечно, как тут не догадаться, если мы уходили из бальной залы вместе, при этом графиня смеялась и висела на моей руке.
Нетрудно было догадаться, что при таком наплевательстве со стороны папаши графиня Ожельская не зря искала покровительства кронпринца Пруссии и даже тайком ездила к нему в Берлин. И не хватился же ее никто. Такие вот веселые нравы царили при этом польском дворе.
А еще мне интересно, для кого все-таки меня так сильно хранит провидение? Я же с такими раскладами скоро узду не смогу в руки взять из-за кровавых мозолей. Прыснув над собственными мыслями, я, покачиваясь, побрел к выходу из комнаты. По дороге зацепился за стул и растянулся на полу, благо покрытому пушистым ковром, так что обошлось без сильного грохота. Лежа на животе, я собирался с силами, чтобы подняться, но тут меня привлек тусклый блеск из-под ножки секретера, которая находилась сейчас прямо у меня перед глазами и до того, как я сумел сосредоточить на ней взгляд, сильно качалась из стороны в сторону. Любопытство сгубило не только кучу кошек, но и меня однажды оно не пощадит, я просто в этом уверен, говорил я сам себе, протягивая руку к привлекшему мое внимание блеснувшему предмету. Это оказался небольшой серебряный ключик. Кто прячет ключи под ножками секретеров? Только тот, кто не хочет таскать их с собой и хочет постоянно помнить, где он находится. И логично предположить, что этот ключ прекрасно подойдет к одному из ящиков секретера.