– Вот видишь! – В голосе Эвереста мелькнули нотки удовлетворения. – Я был уверен, что ты поймёшь, капитан! Ты не глуп, тебе просто не хватает опыта. Но опыт – дело наживное, тебе ли не знать!
На этом его общение с Эверестом закончилось. Полчаса Игорь с остальными медиками изучал схему Гротеска, начерченную от руки маркером на доске, выставленной сразу за входным шлюзом. К тому моменту в состав медицинской службы «Сенежа» уже были включены две медсестры и фельдшер, ранее состоявшие в штате складов Росрезерва. Из их объяснений следовало, что склады были выстроены на базе подземных пещер то ли карстовой, то ли техногенной природы, они сами были в этом не очень-то уверены. Протяжённость пещер была немаленькой, и грузов на складах хранились десятки тысяч тонн, в основном продовольствие. Всего несколько хранилищ являлись складами материально-технических ценностей, почти всё из данных грузов имело непосредственное отношение к электричеству и потому стало бесполезным либо пока, либо вообще.
Но главной проблемой складов оказалась темнота. Складские помещения расположены под землёй на глубинах свыше двадцати метров, и никакого естественного освещения там нет. В обычных условиях склады хорошо освещались электрическим светом и были напичканы современными электронными системами поддержания микроклимата, вентиляции, учёта, погрузки-выгрузки и прочее. В момент начала блэкаута всё это мгновенно превратилось в бесполезный хлам, и подземелья погрузились в кромешную тьму, став едва ли не склепом для находившегося внутри персонала.
К счастью, именно внутри персонала было немного. Именно в силу необходимости тщательного поддержания микроклимата вкупе с учётом и контролем содержимого основное количество складов большую часть времени находилось в запертом состоянии. Люди, которых блэкаут застал под землёй, сумели добраться до выхода при помощи зажигалок и воспользоваться системой ручного открытия люков. Благо таковая ещё имелась, всё-таки склады стратегические и на случай ядерной войны должны предусматривать возможность нанесения противником ЭМИ-ударов.
В общем, сотрудники из подземной части с горем пополам выбрались на поверхность и соединились с остальными сослуживцами. Несколько дней персонал складов жил в зданиях наземной инфраструктуры, в которую входили погрузо-выгрузочные железнодорожные перроны, склады временного хранения, ангары, технические помещения и офисы всевозможных бюрократических надстроек. Многие в первые же дни разбежались по домам, но все очень быстро вернулись: в семьях заканчивались продукты, и каждый подумал о том, чтобы прикарманить себе немного государственной собственности. Разумеется, с благородной целью – надо же кормить детей и всё такое.
Наружные склады временного хранения подверглись тихому разграблению, вскоре переросшему в повальное обчищение, как только сюда хлынула толпа обитателей близлежащих дачных хозяйств, которые были в курсе того, что это за место. После этого охрана вместе с сотрудниками складов заперлась в подземной части, оставив наземную инфраструктуру на растерзание мародёрам. Начальник охраны под свою ответственность распорядился вскрыть стратегическое топливное хранилище, и с тех пор несколько помещений, в которых находились сотрудники складов, освещались и отапливались кустарно изготовленными обогревателями-светильниками. Пока что пассивной вентиляции хватало для выведения на поверхность продуктов горения, хотя теперь вопрос вентиляции встанет ребром.
Особенно в помещениях, отведённых под госпиталь, которые начмед «Сенежа» выбрал при помощи местных медицинских сестёр, сразу же включённых в состав медицинской службы «Гротеска». Полученные помещения мало чем отличались от складов, исключая разве что небольшой медицинский кабинет, в котором была устроена первая операционная. Новая медслужба сразу же приступила к работам по подготовке госпиталя к более-менее полноценному функционированию, но уже утром пришлось бросить всё и принимать первых раненых.
Потому что спустя пару часов после рассвета к складам подошёл крупный отряд бойцов, облачённых в чёрное снаряжение с эмблемами ЦСН ФСБ, и их командир с ходу предъявил боевой группе «Сенежа», охраняющей входные люки, ультиматум: или он сдают склады, или будут уничтожены как государственные преступники и террористы. На размышления генерал ФСБ дал пять минут. В течение которых к нему вышел Эверест и, ничего не рассказав об имеющихся в своём распоряжении силах и средствах, предложил генералу госбезопасности свой вариант: бойцы ФСБ складывают оружие и присоединяются к его отряду, безоговорочно признавая лидерство Эвереста и его офицеров.
Генерал ФСБ не пожелал продолжать переговоры с террористами и начал штурм складов. Его подразделения быстро выдавили боевую группу «Сенежа» от ворот внутрь хранилищ и начали проникновение в подземную часть складов. Там, в первом же ангаре, их встретили сосредоточенным огнём две роты «Сенежа», остальные подразделения Эвереста в этот момент совершили фланговый обход и ударили силам ФСБ в тыл. Спустя три часа боя противник потерял убитыми свыше пятидесяти процентов личного состава, половина из уцелевших была ранена и попала в плен. Остальные разбежались по округе, и следом за ними была отправлена рота Интеграла.
Об окончании операции Игорь узнал только на следующий день, потому что первые сутки не отходил от операционного стола, оперируя раненых в режиме нон-стоп. Сначала своих, а после пленных бойцов противника. Спустя тридцать часов непрерывных операций он едва не упал от изнеможения, и офицер, командовавший охраной госпиталя и раненых пленных, приказал ему спать, заявив, что все свои уже прооперированы, а чужие потерпят. Игорь проспал шесть часов, после чего с трудом заставил себя подняться, но вскоре вновь стоял за операционным столом. В таком режиме прошли последующие трое суток, после чего ещё сутки он отсыпался.
С того момента жизнь начала заметно налаживаться. Освещение и отопление бойцы «Сенежа» наладили практически сразу, медикаментов было в избытке, запасы воды и продовольствия на вид были и вовсе огромны. Эверест даже исхитрился оперативно создать инженерную службу, которая в настоящий момент решала проблему вентиляции довольно оригинальным способом: вытяжные вентиляторы при помощи газосварки оснащали неуклюжим ручным или ещё более неуклюжим педальным приводом, крутить которые выпало гражданским сотрудникам Гротеска. Эверест пообещал, что на этом невесёлом и нелёгком поприще их сменят пленные, как только оные выздоровеют до состояния приемлемой работоспособности.
В общем, если не считать постоянного полумрака и реально гротескной постапокалиптичности подземного проживания, быт действительно принимал вполне удобоваримые черты. Разве что с канализацией всё было довольно вонюче, но инженерная служба обещала что-нибудь решить и на эту тему в ближайшее время. Единственное, что напрягало, это невозможность покинуть подземелья без разрешения Эвереста. Полковник заявил, что хирурги теперь на вес золота, и потому без особого на то указания Игорю нельзя выходить наружу, а внутри за ним всюду по пятам следовала охрана.
Подышать свежим воздухом и посмотреть на солнце иногда хотелось очень сильно, и Игорь дважды сидел перед полковничьим офисом по несколько часов в ожидании его появления, чтобы выпросить добро на прогулку. Радовало хотя бы, что Эверест оба раза такое разрешение давал. К Игорю приставляли целую боевую группу «Сенежа», и полтора десятка офицеров с шуточками, стёбом и ироническими подколками выводили его на поверхность.
– Хватить ржать! – не выдержал он во время первой прогулки. – Ни черта смешного! Это вы в любой момент можете на солнце посмотреть! А я сижу в подземелье целыми днями и прогулку выпрашиваю, словно зэк!
– Зэки сейчас все на свободе, док! – Ухмылки спецназовцев, рассредоточившихся вокруг него по небольшой улице, проходящей через изрядно разбитые пулями надземные строения бывшего Росрезерва, стали ещё шире. – Их никто не охраняет, ибо они нафиг никому не нужны! Сейчас берегут только тех, кто имеет настоящую ценность! Например, тебя!
– Не цепляйся к словам! – Игорь насупился. – Ты же понял, что я хотел сказать!
– Понял, – не стал спорить командир группы. – Мы все поняли. И Эверест в том числе. Поэтому ты сейчас гуляешь по этому изумительному архитектурному ансамблю, смотришь на солнце и дышишь свежим воздухом! Всё, как было заявлено, док! Лишь бы ты улыбался!
– Вам бы только постебаться! – Игорь раздосадованно отмахнулся. – Не понимаю, почему мне нельзя просто выйти на улицу на пять-десять минут, когда захочется, если в данный момент нет пациентов? Остальные же выходят – и ничего! Никто не умер!
– Остальные врачи выходят точно так же, док, – ухмылка сползла с лица офицера. – Спроси у них, если не веришь. А если ты говоришь об остальных людях вообще, то не сравнивай себя с ними. Мы ожидаем нападения каждую минуту. Это единственные стратегические склады на таком расстоянии от Москвы, об их существовании много кому известно, а ведь столица окружена войсками со всех сторон. Какие-то ФСБ-шники сюда уже пришли, как ты помнишь! Могут прийти и другие. Если ты или кто-то ещё из хирургов погибнете по глупой случайности, представляешь, сколько раненых бойцов умрут без профессиональной медицинской помощи, хотя могли бы выжить, будь ты жив и здоров, как сейчас?
– Мы планируем воевать со всеми? – уточнил Игорь. – Разве нельзя с кем-нибудь договориться и объединиться? Продовольствия тут хватает.
– Может, и можно, – пожал плечами офицер. – Только пока никто объединяться не захотел.
– Может, условия объединения поменять? – Игорь посмотрел на изрешечённую пулями дверь какого-то офисного помещения. – Они не всем нравятся. Помню по своему опыту.
– Зачем нам менять свои условия, док, если продовольствие у нас? – Офицер лишь усмехнулся. – Кто в ком заинтересован? Мы в лишних ртах или они в появлении продуктов? Тут ведь как в метро в час пик: кто успел, тот и сел. Думаешь, если бы эти ФСБ-шники заняли склады раньше нас, они бы выдвинули нам условия мягче? Всё было бы точно так же, только наоборот: нам бы предложили сложить оружие или катиться нафиг. Причём во втором случае нас бы ещё объявили какими-нибудь изменниками или террористами. Скорее всего, и теми и другими сразу. У нас же в стране как: если что-то сделано хорошо, то это заслуга правительства. А если плохо – то во всём виноваты исполнители. Наоборот не бывает. А мы, как видишь, к правительству отношения не имеем. Так что хорошими быть априори не можем.