– Нет! – шёпотом ответила Олеся. – Впереди точно никого нет! Давайте посидим тут полчаса! Если никто не появится оттуда, то пойдём дальше!
– О’кей! – согласилась Анна и перевела взгляд на него: – Пётр? Вы не против?
– Согласен! – Пётр сбросил с себя рюкзак и принялся отвязывать от него туристический коврик. – Давайте замаскируемся понадёжней, а то тут растительности совсем мало!
С этим никто спорить не стал, и вскоре они лежали за частично потерявшими листву кустами, скрываясь в пожухлой траве. Анна быстро уснула, Олеся напряжённо вслушивалась в порывы несильного ветра и пение птиц, и Пётр украдкой следил за дочкой. Если её начнёт одолевать сон, нужно отвлечь дочку разговорами и не дать заснуть. По закону подлости ей обязательно приснится кошмар, и она закричит во сне. Такой вопль точно услышат те, которые недавно перестали стрелять там, впереди. К счастью, Олеся засыпать не собиралась, и Пётр задумался, вспоминая прошедшие недели.
После гибели жены и маленького сынишки Пётр провалялся неделю с пробитой головой. Поначалу он приходил в сознание очень редко, и Олеся боялась, что отец тоже умрёт. Но бог миловал, ему стало лучше, и в конце концов Пётр оклемался. Оказалось, что всё это время он пролежал на последнем этаже сочинской мэрии, и Олеся с Анной Хабибовной заботились о нём. Дочка бегала на речку за водой, а Анна ухаживала за ним во всём остальном. За эту неделю у них закончились все консервы, которые Олеся успела набрать в том злополучном складе, и проблема голода вновь нависла над ними всеми.
К тому моменту здание мэрии практически полностью опустело, все разбрелись кто куда, потому что достать продукты в городе стало невозможно. Как объяснили ему Олеся с Анной, им вообще очень крупно повезло, что о них все забыли, а лазать по частично сгоревшей мэрии никто не стал. Тем более что Олеся кричала во сне чуть ли не каждую ночь. Спасло то, что с самого начала все знали, что мэрию заполонили голодные туристы, у которых нет ничего ценного, в особенности еды. Потому что иначе какие-нибудь налётчики запросто могли бы обыскать мэрию и отобрать у них консервы, и никто не знает, что бы они тогда делали.
Как только Петру стало легче настолько, что он смог ходить за водой самостоятельно, собрались втроём на совещание, чтобы решить, как выживать дальше. Город уже обезлюдел настолько, что ходить от мэрии к реке и обратно можно было, не прячась по углам от одного дома до другого. Всё продовольствие в Сочи стало привозным несколько десятилетий назад, как только город превратился в крупный туристический кластер, и с исчезновением электричества подвоз продуктов прекратился мгновенно. Это понимали все, и местные, и пришлые, потому жители покинули город очень быстро, и к времени своего относительно полного выздоровления Пётр за целый день мог запросто не увидеть ни одного живого человека даже издали.
Поэтому было решено уходить из города, ибо ждать тут, кроме залётных бандитов и голодной смерти, больше нечего. Дойти до дома, естественно, никто не рассчитывал, поэтому решили идти в сторону Краснодара. Там расположена богатая житница страны, в тех краях тоже тепло, всюду сельское хозяйство и агропром, шансов прокормиться стократ больше. Кроме того, наверняка там обнаружится какое-нибудь правительство или администрация, к которой можно будет обратиться за помощью. Должно же это сраное правительство сохраниться хотя бы где-нибудь?!
Как добраться до Краснодара без навигаторов, никто понятия не имел. Единственным обозримым выходом было идти по трассе, которая тянется вдоль моря в нужную сторону. Анна Хабибовна сказала, что перед отпуском изучала карту местных достопримечательностей и точно помнит, что трасса довольно прямая и проходит через много приморских городов, включая Новороссийск. Пётр вспомнил, что в Новороссийске расположен морской порт, то есть город должен быть действительно большой, и, может даже, там есть администрация. Так что решение идти по трассе в ту сторону было признано единственно верным. Тем более что никто не знал, что находится в другой стороне.
Чтобы увеличить свои шансы на выживание, Пётр с дочкой и Анной пошли на риск и обыскали несколько жилых многоквартирных домов и магазинов. Грабить чужие квартиры оказалось несложно. Большинство дверей без «умного дома» были взломаны своими же хозяевами и на данный момент брошены. Войти туда не представляло никакого труда. Но и найти там что-то по-настоящему полезное тоже удавалось редко, потому что жильцы, покидая город, всё полезное взяли с собой. В магазинах картина была схожей: все они подверглись разграблению, и самый нужный товар оттуда вынесли в первые дни. В итоге пришлось полазать по городу несколько дней, чтобы обзавестись каким-то элементарным скарбом: спальными мешками, туристической одеждой, парой кастрюль, удочками-ножами-ложками-рюкзаками и так далее.
Из города выходили в день, когда закончились последние консервы. Пётр надеялся на рыбалку, но в мелких речках, попадавшихся на пути трассы, рыба либо не ловилась вообще, либо ловилась очень плохо. Зачастую никакой добычи не было по двое суток, и, если бы не профессиональное чутьё, всё могло бы закончиться очень плохо. Но Пётр, как топ-менеджер фармацевтической фирмы, всегда заходил в каждую аптеку, встречающуюся на пути, и тщательно осматривал её как в зале для продаж, так и в помещениях для хранения товара. Фактически именно это их и спасло. Во время таких обысков Пётр набил Олесе рюкзак целой кучей таблеток и препаратов, которыми его фирма торговала наиболее успешно: всевозможные анальгетики, аспирины, противовоспалительные и прочие востребованные медикаменты.
Но главное, что в ходе этих поисков он неоднократно находил коробки с гематогеном, аскорбиновой кислотой и всякими мелкими пищевыми батончиками, которые многие аптеки предлагали покупателям в качестве расширения ассортимента. В зале продаж всё это обычно было разграблено, зато в складских помещениях такую продукцию найти удавалось. Потому что люди покинули город достаточно быстро и потому сосредоточились на разграблении магазинов посерьёзней. Из Сочи Пётр выходил с рюкзаком, целиком заполненным детским гематогеном и пищевыми батончиками. К сожалению, найти всё это в больших количествах не удалось, но и такая добыча спасла их от голода в буквальном смысле.
Потому что Пётр даже не подозревал, что добыть пропитание за городом настолько сложно. Его просто оказалось негде взять. Оружия нет, охотиться невозможно, а если бы и было, то на кого? Кругом он видел только бродячих котов, собак, ворон, голубей и воробьёв. Наверняка всех их можно есть, но дойти до такого состояния сразу цивилизованные люди не могут. Впрочем, всё это зверьё людей к себе не подпускало, за исключением собак. Одичавшие псы сбились в стаи и выглядели опасно. Пока они не нападали, охотясь на кого-то помельче, но ночью без костра спать никто не решался. Мало ли что!
А тут ещё рыба не ловится, и ничего похожего на поля со съедобным содержимым нигде не попадается. Что неудивительно для ноября, пусть даже в этих местах в ноябре температура градусов пятнадцать выше ноля. Правда, сейчас уже декабрь, по прикидкам Петра где-то третье или четвёртое декабря, с точного счёта все уже сбились. На улице ощутимо похолодало, вряд ли сейчас теплее десяти градусов, но главная проблема – это ночь, когда холодает так, будто на улице около ноля. Сколько на самом деле – Пётр не знает, вода не замерзает, значит, температура плюсовая, но всё равно холодно.
Поэтому идти они старались только в светлое время суток, пока относительно тепло. Как только начинало смеркаться, все сходили с трассы туда, где можно было найти топливо для костра, разводили огонь, кипятили воду из реки и запивали ею гематоген с пищевыми батончиками. Это позволяло хоть как-то утолить голод, огонь по идее отпугивал диких животных и бродячих собак, а спальные мешки позволяли не замерзать ночью.
В целом поначалу поход длился достаточно спокойно, но небыстро. Долго идти пешком без отдыха не получалось: Пётр был ещё слаб, да и десятилетнему ребёнку, всю жизнь прожившему в условиях наличия всевозможного городского транспорта от электросамоката до электробуса, длительные переходы давались тяжело. Поэтому остановки, чтобы передохнуть, делали часто и за день, если судить по дорожным указателям, не проходили и тридцати километров. Трасса была совершенно пустая, если не считать залежей мусора и хлама, оставленных прошедшими здесь толпами. И чем дальше от города уходила дорога, тем грязнее она становилась.
Но уже к исходу недели пути на загаженной трассе стали попадаться первые трупы. Разобранные на топливо для костров остовы машин, зачастую превращённые в зловонные отхожие места, всё чаще стали попадаться полностью выгоревшими, со следами от пуль и картечи. Лужи и брызги крови на асфальте стали нормой, и сильная вонь выдавала трупы, сброшенные кем-то на обочины. Обычно мёртвые тела были либо облеплены воронами, либо сильно обглоданы зверьём, и поначалу всех троих часто тошнило при виде столь ужасного зрелища. Потом обглоданные трупы стали попадаться прямо на трассе, их никто уже никуда не оттаскивал, видимо, толпы, которые проходили здесь ранее, уже привыкли к мертвецам. Частично это подтверждалось тем, что все трупы были обворованы и не имели при себе ничего ценного.
Эти леденящие душу свидетельства кровавых преступлений вызывали страх, и инстинкт самосохранения требовал соблюдать максимальную осторожность. Теперь разжигать костры прямо на трассе Пётр уже не рисковал, и всякий раз они с Олесей и Анной отходили для ночлега подальше. Скорость передвижения тоже упала, потому что шли, постоянно вглядываясь вперёд и опасаясь увидеть там каких-нибудь вооружённых бандитов. Но на восьмой день пути получилось совсем не так, как ожидалось: люди появились не спереди, а сзади.
Накануне Пётр с дочерью и Анной Хабибовной шли по трассе мимо очередного населённого пункта. Даже издали было понятно, что дома стоят заброшенны, а магазины разграблены. Люди покинули это место достаточно давно и перед уходом забрали из немногочисленных магазинов всё самое нужное. На поиски в разграбленных торговых точках чего-нибудь полезного Пётр со спутницами потратил целый день, но найти удалось лишь поломанный надвое спиннинг, с которого Олеся сняла катушку с леской. Даже тщательный обыск единственной во всём городке аптеки не дал ожидаемых находок гематогена или каких-нибудь батончиков.