– То есть? – не понял Игорь. – У нас в Отряде есть люди, которые умудрились даже в текущих реалиях удариться в детство а-ля «ты из какого района, чувак»?
– Уже нет. – Интеграл пару секунд медлил, размышляя, стоит ли рассказывать такое, но, по-видимому, решил, что рассказать надо. – Наши районы разошлись навсегда.
– Офигеть! – Игорь опешил. – В Отряде произошёл раскол?! Когда?!
– Расслабься, док, теперь всё ровно и идеально! – Интеграл коротко усмехнулся. – Все недовольные ушли ещё до твоего появления, в первые дни блэкаута. С тех пор информации о них не поступало, да и плевать! Они сделали свой выбор!
Во взгляде Интеграла читалось нечто большее, нежели простое недовольство или разочарование. Скорее обида, причём явно ещё не прошедшая. Игорь буквально ощущал, что майор винит тех неизвестных в чём-то таком, что прощать им не собирается. Неожиданно в памяти всплыл самый первый разговор с Эверестом, в котором полковник мимоходом посетовал, что если бы все были столь же рассудительны, как Игорь, то людей у него было бы значительно больше…
– Много хороших людей ушло? – понял он.
– К счастью, нет! – внезапно в голосе Интеграла мелькнули злые нотки. – Нациков сейчас много не бывает, вы у нас вымирающий вид!
– Мы? – Игорь поднял брови. – Я не нацик вроде… в чём проблема, Интеграл? Я как-то слишком больно тебя йодом обжёг на прошлой неделе?
Злобный взгляд Интеграла погас и сменился виноватым. Он заметно стушевался.
– Прости, док, чёт я тупанул… – Интеграл недовольно наморщил нос: – Извини, братишка! Забей, к тебе это не относится, ты прав! Случайно вырвалось, по-тупому!
– Тебя подвели хорошие друзья? – понял Игорь.
– Не меня одного! – Интеграл было вновь вскинулся, но тут же взял себя в руки и со спокойным безразличием продолжил: – Были у нас в Отряде хорошие люди. Все их считали своими, как братьев. Вместе воевали, вместе рисковали, вместе в госпиталях валялись… Классные были мужики, отличные военспецы. Была у них лишь одна маленькая такая особенность – все были нациками. Фанатели со всякой хрени: викинги, славянство, скандинавство, руны и прочая фигня. Я даже вникал как-то в эти их заморочки – ничего так, есть интересные моменты… В особенности патриотизм – фишка с любовью к Родине и святой долг её защищать с оружием в руках! Вот это мне зашло, даже увлёкся немного… Но минусы всё портили и в конечном итоге всё окончательно засрали.
– Что это было, если не секрет? – Игорь не стал скрывать любопытство.
– Твердолобость их дремучая, вот что это было, млять! – Интеграл всё-таки сорвался. – Когда стало ясно, что блэкаут серьёзней, чем все думали, потому что жрать уже нечего, продсклады пустые, а вокруг разрастается вооружённый хаос, появилось мнение, что надо бы о себе самим позаботиться, чтобы не скатиться во всё это дерьмо, как все остальные.
Секунду Интеграл молчал, вновь вспоминая неприятные события, после чего нехотя продолжил:
– В Отряде тогда было очень неспокойно. К Эвересту постоянно приходили разные хитрожопые с хитровымудренными предложениями. Кто-то был якобы из администрации, кто-то действительно был оттуда, кто-то из большого бизнеса, кто-то из ФСБ и так далее. Все хотели солдат и оружия, чтобы загрести под себя какую-нибудь продуктовую базу. Были среди них и представители этнических диаспор, в том числе тех, в которых состоят родственники наших офицеров. Эверест всем отказывал, но многие офицеры своим родственникам помогали. Что и понятно! Это же родственники! Я тоже помогал, у меня жена – сестра моего сослуживца, командира соседней роты, мы с ним с лейтенантских погон вместе по войнам мотаемся, мы даже кровь другу на переливание отдавали, было дело! Давно братьями стали! Естественно, мне похрен, что он кавказец, какая, нафиг, разница?! Двадцать первый век на дворе!
– Тише, майор, народ распугаешь. – Игорь вздохнул. – Если эта тема болезненная, то давай её закроем. Не надо на меня орать, я тебе ничего плохого не сделал.
– Млять! – Интеграл коротко выругался и взял себя в руки. – Извини, док, опять сорвался какого-то хрена! Короче, это нормально – помогать своей родне! К тому же все делали это не демонстративно, дисциплина в Отряде не падала, мы – боевое подразделение, лучше всех понимаем, что значит сплочённость!
Интеграл глубоко вздохнул, успокаиваясь, и продолжил совершенно спокойно:
– Короче, у нациков возникло предложение разыскать старые карты, найти склады Росрезерва и забазироваться там всем батальоном. И начать там выстраивать новую жизнь, а если блэкаут навсегда – то и новое государство.
– Так это не Эвереста была идея? – Игорь удивлённо поднял брови. – Я думал, его…
– Его в том числе! – Интеграл криво усмехнулся. – Потому что он был одним из них! В итоге один и остался!
Игорь промолчал, не став задавать вопросов, но Интеграл уже завёлся, и было видно, что он сам хочет изложить всё то, что изнури жжёт его обидой, демонстрировать которую он не хочет.
– Идея всем понравилась, – Интеграл болезненно улыбнулся, – но оказалось, что было у неё маленькое «но»: нацики желали возродить на базе складов свою долбаную славянско-фашистскую культуру, создать, типа, белое государство! Из этого вытекало, что брать с собой они планируют только тех, кто прошёл их грёбанутую расовую сегрегацию. Учитывая текущее демографическое положение в стране, несложно предположить, что отбор прошло совсем немного людей: только светлоглазые, только нечерноволосые, без низших национальностей и, конечно же, без порочащих родственных связей! Короче, половина Отряда отбор не прошла априори, от другой половины отсеяли ещё половину! Таких, как я!
Он презрительно фыркнул, но на этот раз сдержался и продолжил со спокойной уверенностью:
– Когда Эверест это понял, он прямо их спросил: а что будет с остальными? Ему ответили, что нет смысла тащить с собой в новую жизнь старые проблемы, потому что в результате вместо новой жизни будет всё та же старая, только в новой обёртке. И ничего не изменится, и вообще, мол, станет ещё хуже, потому что «свои» окончательно растворятся в «чужих».
Интеграл на секунду умолк, почти беззвучно прошептал «идиоты, млять» и продолжил рассказ:
– Эверест, естественно, заявил, что мы тут все свои, Отряд связан узами крови, это выше любых идиотских предрассудков! Вот тогда и возник раскол. Нацики собрались и ушли. Напоследок даже заявили, что отдают нам идею со складами Росрезерва, потому что нас больше и нам нужно кормить своих многочисленных родственников! Короче, плюнули в лицо прозрачным намёком! А Эвереста и вовсе назначили среди так называемых «своих» предателем.
Он снова тяжело вздохнул:
– Вот тогда Эверест собрал Отряд и объявил, что поведёт всех, кто присягнёт ему на верность, к складам. За новой жизнью. Отныне для Отряда нет больше никого, кроме Отряда. Все, кто не с нами, те против нас! Есть только узы пролитой вместе крови, иного родства не признаётся. Поэтому все должны сделать выбор: или какая-то там дальняя родня, или Отряд! Отряд примет вместе с тобой только твою семью: жену, детей, мать с отцом, но от них потребуется точно такая же клятва!
В глазах Интеграла вновь запылали обида и злость, но он уже держал себя в руках и распалять самого себя не стал:
– В общем, после нациков ушли те, кто предпочёл Отряду свою родню. Брат моей жены тоже ушёл. Звал меня, но я остался. Отряд для меня – всё. А из его родственников я знаю только его и свою жену с её родителями. У которых собственных родственников миллион, и Отряд им, ясен хрен, не нужен. Жена, кстати, осталась со мной! Так что я доволен! Жизнь расставила всё по своим местам: кто друг, кто враг, а кто – просто так! Так что, док, тебе повезло: ты попал в правильное место! Тут тебя не бросят и в обиду не дадут! Потому что ты делом доказал, чего стоишь!
На этом разговор закончился, и вскоре рота Интеграла вышла в поиск. Преодолев за четыре часа двадцать километров пешком по заснеженной трассе, рота вошла в населённый пункт, названия которого Игорь не запомнил, и в одиннадцать ноль-ноль приступила к обыску кварталов на предмет чего-либо полезного. За световой день была обыскана половина посёлка, вечер ушёл на её осмотр. На ночь были выставлены секретные посты, но всё прошло спокойно, и с утра поиск продолжился.
Местных в посёлке не было, всё проходило спокойно и одновременно бесполезно, потому что посёлок был разграблен кем-то подчистую ещё пару месяцев назад. Сегодня в одном из домов была обнаружена представительница местного населения, старая больная женщина в плохом состоянии. Ходила она с трудом, выживала тем, что ловила мышеловкой крыс, которых приманивала старым засохшим куском испортившегося сыра.
Пока Игорь вкалывал ей медикаментозные препараты, она рассказала, что посёлок у них состоял фактически из двух частей: в одной жили очень состоятельные москвичи, в другой очень неблагополучные местные. Как только начался блэкаут, вторые разграбили дома первых, вспыхнули конфликты, дело дошло до стрельбы и поножовщины. Москвичи вскоре ушли на какую-то ферму, принадлежащую одному из них, она где-то в десяти километрах отсюда, и там есть лошади. Потому что они на лошадях оттуда сюда иногда приезжают мародёрствовать. Местные тоже разошлись по окрестным дачным товариществам и тоже время от времени приходят сюда мародёрствовать. В самом посёлке почти никто не живёт, ибо есть нечего, дрова и деревья закончились, речка перемёрзла, а ближайшая вода далеко.
Бабка просила забрать её с собой, но, узнав, что придётся пройти пешком двадцать километров по снегу и морозу, отказалась. Игорь наедине задал вопрос Интегралу, почему не увезти её на санках, на что тот равнодушно ответил, что не видит в этом смысла: бабка старая, бесполезная, а главное, чужая, к Отряду отношения не имеющая. Вполне достаточно того, что Игорь оказал ей медицинскую помощь, без которой она долго бы не протянула. Санки же, если такие ещё удастся найти, разумнее использовать для транспортировки трофеев, а не для перевозки в Гротеск бесполезного дармоеда, который, когда оклемается, ещё и затянет какую-нибудь заунывную песню а-ля «сыночки, родненькие, найдите-ка моего внучика (доченьку, сынку и т. п.) и возьмите к себе, не пожалеете, он (она) хороший очень!». Таких песнопений в Гротеске и без неё хватает. Гротеску не нужны дармоеды, Гротеску нужны рабочие руки, которые будут по весне поднимать страну заново.