ах по углам – толстые альбомы – каталоги известнейших оружейных фирм, рядом удобные кресла, чтобы почтенные посетители могли посидеть, полистать страницы, выбрать то, что им нужно и тут же получить консультацию у лощёного, важного, как премьер-министр продавца.
– Господа желают приобрести оружие? Пистолет, револьвер? Или, может быть, охотничье ружье?
Профессор покосился на спутника, уже делавшего покупки в этом магазине, но Кеттлер никак не отреагировал – то ли счёл свою миссию выполненной, то ли недостаточно разбирался в оружии, чтобы давать советы. Продавец же, заметив неуверенность посетителей, взял инициативу в свои руки:
– У нас только новейшие образцы! Вот, изволите видеть: винтовка для охоты на крупную дичь. Затвор новейшей конструкции откидывается вверх и влево, после чего надо вложить патрон, закрыть затвор, дослать патрон в казённик и запереть затвор поворотом особого рычага.
Приказчик сопровождал рассказ демонстрацией: масляно клацал затвором, вкладывал медный патрон, поворачивал рычаг, запирая канал ствола. Вскидывал приклад у плечу, щёлкал спуском – и снова откидывал затвор, показывая, как извлекается стреляная гильза. После чего – передал винтовку профессору, а сам отошёл к шкафу с оружием и принялся возиться, чем-то железно погромыхивая.
– Барышня, а барышня?..
Елена повернула голову – рядом с ней обнаружился мальчишка лет двенадцати. Прилично, не бедно одетый, но весь в пыли и взъерошенный и запыхавшийся, будто только что бежал, со всех ног. Когда сорванец проник в магазин, она не заметила.
– Барышня, а барышня!.. – продолжал тем временем мальчишка. Не слушайте его, врёт! Вот вам истинный крест, врёт!
Креститься, однако, не стал. Руки мальчишки были заняты громоздкими «прыгунцами» – популярное, как припомнила Елена, развлечение среди его столичных ровесников.
– Барахло эта система с качающимся затвором, вот ей-ей, барахло! Даром что смотрится нарядно, а проку шиш! И гильза всё время застревает в казённике, намаетесь выковыривать её оттудова пальчиками вашими нежными!
Девушка покосилась на продавца – тот всё ещё стоял возле оружейной пирамиды и не слышал, как поносят товар. Зато услышал Кеттлер.
– Тебе-то откуда знать? – осведомился он у мальчика. Говорил «ссыльный» пренебрежительно, и Елену это почему-то задело.
Но мальчик и сам не собирался давать «ссыльному» спуску.
– А оттуда, что батя мой – антиллерийский есаул! Я все системы винтовок знаю, и армейские, и охотничьи, и для прицельной стрельбы! Этот шаромыжник – он указал на приказчика, всё ещё перебирающего ружья, – старается вам ружьецо подороже всучить, думает, что вы и кавалер ваш вовсе дурные.
При слове «кавалер» Кеттлер дёрнулся и попытался что-то сказать. Елена жестом заставила его умолкнуть. Профессор тоже услышал – он положил охаянную винтовку на прилавок и наблюдал за разворачивающейся сценой, судя по выражению лица, получая от этого немалое удовольствие.
– Вы ошибаетесь, мальчик, этот господин мне никакой не кавалер. – сухо ответила Елена, и заметила как скривился при этих её словах Кеттлер. – Впрочем, это сейчас неважно. Ежели вы так разбираетесь в оружии – что бы порекомендовали приобрести? Мы с папенькой – она указала на профессора, – отправляемся в путешествие по Загорью, и хотим вооружиться поосновательнее.
Малолетний консультант не подвёл. Продавец, учуяв в мальчике опасного соперника, попытался выставить его прочь, но профессор ему этого не позволил, чем вызвал поощрительную улыбку Елены и скептическую – Кеттлера. В течение примерно часа они перебрали не меньше полусотни образцов различного оружия, и в итоге приобрели для Елены лёгкий карабин с продольно-скользящим затвором и медным телескопом поверх ствола, а дополнительно к нему – изящную дамскую двустволку для охоты на мелкую дичь. Сам же профессор остановился на штуцере солидного калибра под особо мощный патрон. Мальчишка авторитетно заявил, что его пуля свалит с ног не то что кабана или медведя, но и бегущего тура, какие во множестве обитают в южных лесах Загорья. Продавец это подтвердил и даже продемонстрировал сами патроны – в длинных латунных гильзах, с пулями в мельхиоровой оболочке, они оказались чуть ли не вдвое крупнее обычных, винтовочных.
Елена оставила отца расплачиваться за покупки, вышла из магазина и огляделась. Мальчишка никуда не делся – он с независимым видом стоял возле стеклянных дверей, зажав «прыгунцы» под мышкой.
– Ещё раз спасибо, молодой человек. Кстати, вы так и не сказали – как вас зовут?
Она никак не могла решить, удобно ли предложить добровольному помощнику несколько марок, или следует отблагодарить каким-нибудь другим способом.
– Сёмкой кличут. – мальчишка ухмыльнулся. – Куроедовы мы, спросите кого угодно, батю моего тут все знают!
Он замялся.
– Скажите, барышня, а верно, что вы с папенькой вашим, – он покосился на профессора, – собрались в ископеди… искпеди… в Загорье?
– В Экспедицию. – с улыбкой поправил его Смольский. Он вышел из дверей магазина – за ним следовал Кеттлер и помощник продавца, оба нагруженные свёртками и футлярами с покупками. – Но ты-то откуда об этом знаешь?
– Так весь город только о том и судачит! – удивился сорванец. – Рассказывают, будто бы вы на дирижабле отправляетесь искать нелюдей, которые охотника из Загорищенской жизни чуть не лишили – об этом ещё в газетах писали… Я, барышня, вот о чём хотел попросить: – когда ваш дирижабль прилетит, можно мне на него поближе глянуть Интересно – страсть!
– Что ж, почему бы и нет? – Профессор извлёк из внутреннего кармана сюртука блокнот, черкнул несколько слов, вырвал листок и протянул мальчику. – Передашь дежурному офицеру, тебя пропустят и проведут на борт. Только без шалостей, договорились?
– Вот и хорошо! – обрадовалась Елена, сообразившая, как она сможет отблагодарить помощника. А я всё-всё там покажу!
– Ну, смотрите, господа хорошие, только не обманите. – мальчишка хитро сощурился.
– Не обманем! – успокоила его Елена. – Погрузка будет продолжаться три дня – так вы, Семён, приходите на третий, перед самым отлётом. Договорились? Я буду ждать.
Сёмка проводил пыхтящий экипаж взглядом и присел на край тротуара. Ноги едва держали – две версты скакать по сельской дороге, стараясь не отстать от шустрого дампфвагена, да ещё и держать дистанцию так, чтобы его не заметили пассажиры – это вам не шутка! Зато теперь он, как и Витька, имеет совершенно законный повод пробраться на борт воздушного корабля.
VII
Теллус
Над Китовым архипелагом.
Двигатель закашлялся, плюнул сизым дымом, закашлялся и затарахтел, набирая обороты. Моторист отскочил в сторону и поднял руку – готово! Уилбур помахал в ответ. Четверо матросов навалились на плоскости и хвостовое оперение, аэроплан дрогнул, выкатился на аппарель, свешивающуюся из трюма под углом в десять градусов. Прокатился, шурша колёсами шасси, по дырчатому настилу, на мгновение замер на краю – и сорвался в четырёхтысячефутовую пропасть, разверзшуюся под брюхом «Баргузина».
Лейтенант в последний момент толкнул рукоять дросселя вперёд до упора. Мотор взревел и аппарат, подгоняемый тремястами шестьюдесятью лошадиными силами, прибавленными к силе тяготения, стремительно понёсся к земле.
Лейтенант потянул ручку – машина послушно подняла нос, переходя в горизонтальный полёт. Качнул влево-вправо – на движения элеронов аэроплан отзывается, как положено, креном то на одно, то на другое крыло. Теперь ручку на себя и отжать правую педаль – изящный восходящий вираж, мотор ревёт, раскручивая до предела обороты. Ого, вот это скороподъёмность – ни земным «сопвичам» и «альбатросам», ни, тем более, здешним «кальмарам» и «вивернам» такое и не снилось! Угол по тангажу градусов сорок пять, а аэроплан идёт вверх с ускорением! Если бы на приборной доске имелся указатель скорости – его стрелка наверняка колебалась бы возле цифры узлов в двести…
«Ш-ширх!»
Рядом пронеслось нечто, напоминающее огненный плевок – струя оранжевого пламени в чёрных клубах копоти. Уилбура спасло то, что неприятельский стрелок ошибся, беря упреждение; а может, воздушный огнемёт остроухих тварей попросту не рассчитан на подобные скорости. Лейтенант резко свалил машину на крыло, уходя с переворотом в сторону – и успел увернуться ещё от двух плевков. Краем глаза Уилбур заметил, что перед «выстрелом» инсекты замирали в воздухе, поджимая под себя кольчатые сегменты… тела? Фюзеляжа?
Между перепончатыми крыльями он ясно различал согнутые фигурки пилотов, по одному на машину? Тьфу, эти мерзкие штуки и машинами-то назвать зазорно…
«Стрекозы» оказались неважными воздушными бойцами. Храбрости и упорства им было не занимать, но, видимо, запас «огнеплюев» был ограничен тремя-четырьмя выстрелами, да и те пропали даром – слишком высокую скорость развивал аэроплан. Англичанин сразу нашёл нужную тактику: уклонившись от встречного залпа, он по широкой дуге уходил в сторону-вверх (скороподъёмность аэроплана такая, что противник и не пытался тягаться с ним) а потом, описав крутой вираж, атаковал с пологого пикирования. Ловил насекомоподобную пакость в перекрестья прицела, жал на рычаг спуска – и с удовлетворением видел, как от «стрекозы» летели в стороны клочья. Попавший под свинцовые струи инсект смялся, сложил перепонки крыльев и полетел кожистым комком вниз. Из него выпала фигурка и, размахивая руками, полетела к земле. И – не долетела: над падающим внезапно раскрылось нечто вроде треугольного воздушного змея. Пилот-инри ловко маневрировал, направляя своё «крыло» в сторону от воздушной схватки.
Уилбур тронул рычаг вправо, ловя фигурку в прицел, но вовремя опомнился – бедняга и так обречён, если его не захватит один из мельтешащих на морской глади «охотников», то непременно сожрёт хищная тварь, которыми кишат воды вокруг Китового архипелага. Англичанин поискал глазами флаппер командира – и обнаружил стремительную ярко-красную сигару футах в полутораста над собой. Машина металась из стороны в сторону, уходя от сверкающих металлом пунктирных трасс двух преследующих его «стрекоз». «Живая ртуть»! – вспомнил Уилбур, – вот ещё чем, к примеру, они могут стрелять… И тут же, словно в ответ, по правой плоскости пробарабанила череда звонких ударов. Он крутанул восходящую бочку, уводя машину из прицела «стрекозы», набрал высоту, выровнялся и только тогда поглядел на крыло. Так и есть – цепочка аккуратных, похожих на пулевые, пробоин.