«Ну, вы мне сейчас за это заплатите…»
Вираж, ещё вираж, иммельман… Пытающаяся преследовать его стрекоза на миг зависает, потеряв скорость на крутом кабрировании, и тут же на ней скрещиваются пулемётные трассы – стрелки с «Баргузина» не теряют времени даром. Уилбур увидел, как разлетелась кровавыми ошмётками голова инри-пилота, и лишённая управления «стрекоза», кружась, словно крылатое кленовое семечко, устремляется к волнам далеко внизу.
Он покрутил головой – инсектов в поле зрения больше не было. Неужели все шесть сбиты? Сигара дирижабля неспешно плывёт на восток, волоча за собой шлейфы жирного дыма от сгорающих угольных брикетов – кочегары стараются вовсю, огромные, не меньше дюжины футов в поперечнике, пропеллеры старательно перемалывают воздух. На правом борту медленно расплывается здоровенная чёрная клякса с огненными краями, сквозь отверстие проглядывают ажурные рёбра и тросы каркаса и пузыри мета-газовых мешков – одна из стрекоз всё же дотянулась и достала воздушный корабль плевком огнестудня. Уилбур покрылся холодным потом: вот сейчас огненные струйки доберутся до содержимого емкостей с газом и тогда конец, огненное аутодафе для всего экипажа и пассажиров.
Но – ничего подобного не произошло. Сверху, с хребтины воздушного корабля сноровисто спустились на тросах несколько фигурок и, ловко орудуя шлангами, присоединёнными к болтающимся за спинами ранцам, стали заливать тлеющие края дыры ткани пеной. И только тогда Уилбур сообразил, что ничего особенно ужасного дирижаблю не грозит. Мета-газ, в отличие от водорода и светильного газа, заполняющих земные «аппараты легче воздуха» не горюч, а что до дыр в обшивке да пары-тройки прохудившихся газовых мешков – они не снизят подъёмную силу до критически малого значения.
Англичанин бросил машину в вираж, уходя от дымной полосы, тянущейся за «Баргузином», и, уравняв свою скорость со скоростью дирижабля, завис футах в пятидесяти под разверстым люком носового трюма. Оттуда ему уже махали руками и шлемами техники.
– Хороший был аппарат. – фон Зеггерс попинал ногой искорёженную стойку шасси. – Крепко его уделали, любо-дорого посмотреть, как говорите вы, русские…
– Почему это – «был»? – обиделся механик. Пруссак не ошибся – парень принадлежал к выходцам их Новой Онеги, и говорил по-немецки с выраженным славянским акцентом. Как, впрочем, и большая часть команды «Баргузина» – о чём безошибочно свидетельствовал густо висящий в ангаре мат, неизменно сопровождающий – это фон Зеггерс знал не понаслышке, – любую осмысленную деятельность русских. Даже если и говорят они по-немецки, как сейчас.
– Не так-то много тут требуется ремонта. – продолжал механик. – Движок цел, набор металлический, что погнуто – выправим.
Гофрированный дюраль для обшивки в запасе имеется. Вот увидите, герр капитан: до места добраться не успеем – будет как новенький!
Лейтенант Уилбур Инглишби, хоть и не принимал участия в обсуждении полученных аэропланом повреждений, но целиком и полностью был на стороне унтера-моториста. За четверть часа полёта и боя Уилбур успел сродниться с новым истребителем – а заодно довести счёт до трёх. Если считать три аэроплана бошей, сбитых им над Фландрией в далёком 1916-м – можно по праву претендовать на почётное звание «аса». Правда, здесь оно не в ходу – но не беда, недолго и ввести. Пилоты есть пилоты, на чём бы они не летали – на «ньюпорах», «фоккерах» или «кальмарах» – и все одинаково падки на внешние атрибуты своих побед.
Он покосился на Алекса, копающегося в медных кишках «кальмара». Подкинуть, что ли ему эту мысль? А что – наверняка не далее, как сегодня они отметят первые свои победы в настоящем бою – тогда и можно будет как бы невзначай упомянуть о традиции пилотов-истребителей Старой Земли. Здешний народ относится ко всему, что исходит оттуда, с пиететом – так что, глядишь, и получится. Правда, пока боевой счёт лейтенанта Веденски составлял всего-то одну заваленную в «собачьей свалке» «стрекозу», и ещё одну записал на себя его бортстрелок – но ведь лиха беда начало, не так ли, джентльмены?
И ладно бы, повреждения его аэроплана были получены в воздушно бою! Так нет, единственная отметина, оставленная инрийскими инсектами – редкий пунктир пробоин на левой плоскости. Уилбур уже успел их осмотреть: ничего опасного, капельки «живой ртути» проткнули два слоя тонкого дюраля, оставив на кромках пробоин тонюсенькие зеркально-сверкающие нити. Там же, где удары пришлись в лонжероны и стрингеры – «живая ртуть» растеклась по помятому металлу зеркальными лужицами, но пробить не смогла. Выходит, прав был пруссак: цельнометаллические аэропланы в здешних небесах придутся весьма кстати. Достаточно защитить пилотскую кабину несколькими не слишком даже толстыми листами алюминия – и всё, ты в летучей крепости! Надо будет заняться этим, когда дело дойдёт до ремонта…
Выйдя с минимальными потерями из «собачьей свалки», Уилбур уровнял скорость со скоростью дирижабля, и принялся аккуратно подводить её к тёмному прямоугольному провалу, ведущему в носовой трюм. И почти преуспел – если бы в самый последний момент порыв бокового ветра не швырнул машину на узкую, окантованную стальными уголками, кромку люка. Скрежет сминаемого металла, сизая гарь из патрубков мотора, и аэроплан со смятым в гармошку фюзеляжем и обломком плоскости, болтающемся на скрученном стрингере, на миг зависает над пропастью – и начинает медленно сползать вниз.
Положение спас один из механиков: отчаянный парень прыгнул прямо на обрубок крыла, ловко пропустил вокруг фюзеляжа трос и затянул узел – за мгновение до того, когда то, что осталось от аэроплана сорвалось в люк.
Как он сам ухитрился при этом удержаться – загадка. Подоспевшие коллеги смельчака завели ещё несколько тросов и совместными усилиями втянули искалеченный аппарат внутрь. Уилбур всё это время сидел в кокпите, в каком-то ступоре, обливаясь холодным потом, и его пришлось чуть ли не силой извлекать наружу. Извлекли, усадили на ящик из-под патронов, сунули в руку фляжку шнапса. Так он и сидел, и звякал горлышком о зубы, пока не унялась противная дрожь в руках, и пока не появился в импровизированном ангаре фон Зеггерс.
Он был весел и жизнерадостен – ещё бы, такая победа! Ни одна из «стрекоз», осмелившихся атаковать «Баргузин» не ушла, повреждения, полученные воздушным кораблём, незначительны и уже устраняются, потерь в личном составе не имеется – чем не повод для торжества?
– Ну что, камрады, это надо спрыснуть? – прогудел пруссак. – Бой закончился для нас счастливо, чего не скажешь об острове, с которого мы, кажется, вовремя убрались.
Уилбур вытянул шею и заглянул в люк. Вдали, на синей глади моря, вставали чёрные столбы дыма – горели залитые огнестуднем острова Китового архипелага.
– Целиком и полностью с вами согласен, герр Зеггерс. – Алекс отошёл, наконец, от аэроплана. – Непременно надо отметить! Четверть часа, чтобы привести себя в порядок – и жду вас в кают-компании!
Англичанин сунул фляжку набежавшему механику. Четверть часа – достаточно, чтобы добраться до своей каюты, принять душ и переодеться. Заодно и нервы успокоит: не хватало ещё разбирать столовый прибор дрожащими пальцами… А там, под рюмочку чего-нибудь ледяного и игристого, или наоборот, крепкого, как раз и можно будет ввернуть насчёт «асов».
– А ведь вы были правы, герр Зеггерс! Ваши аппараты с двигателями… как вы их, назвали, внутреннего сгорания? Да, они оказались куда лучше флапперов! Признаться, меня даже удивило: с чего это вы восхищались ими так ещё тогда, на базе флота?
Алекс сделал глоток из хрустального, на тонкой ножке, бокала. И пусть воздушный корабль, которым ему довелось командовать – старый хлам, но кают-компания, спасибо его прежним владельцам, меблирована и оборудована вполне комильфо. Включая сюда посуду и прочую утварь офицерского буфета.
– Тут нет никакой загадки, герр Веденски! – пруссак наставительно поднял вилку с наколотым на неё кусочком сыра. – Вот, наш британский камрад не даст соврать: нам на Земле и не снились такие движки, которые ваши инженеру ухитрились изготовить. И ведь всего на полтора месяца управились!
– Точно. – подтвердил Уилбур. – Уж не знаю в чём там в итоге фокус – то ли материалы особые, изготовленные с помощью этой вашей ТриЭс, то ли точность обработки, опять же, благодаря ей достигнутая – а только обыкновенный двухсотсильный «Санбим» в их исполнении выдаёт по самым скромным прикидкам, триста шестьдесят лошадок. Про моторесурс я вообще молчу – сколько гоняли на стенде, прежде, чем поставить на опытный экземпляр аэроплана, и ни единого отказа! Чудеса, да и только!
– Вы мне вот что скажите… – осведомился фон Зеггерс. Он, в отличие от Алекса, пил не золотистый рислинг (потомки землян и под чужими небесами сохранили названия знаменитых марок вин, хотя вкус у них был совсем другой) а водку, наливая её из хрустального графина. – Вот, ежели неприятель опять это заклинание применит… как бишь его?
– Тусклый Шар. – подсказал Алекс. – Временная парализация ТриЭс в определённом объёме.
– Вот-вот, его самого. Что тогда станется с материалами, из которых сделан движок? Рассыплются, свойства изменят?
– Этого вы, герр Зеггерс, можете не опасаться. – развеял опасения воздухоплавателя Алекс. – Они ведь всего лишь изготовлены с помощью Третьей Силы, магии по-вашему. А сами не содержат её ни капелюшечки, так что Тусклый Шар им не опасен.
– Вот и хорошо. – пруссак довольно потёр ладони. – А я уж тут опасаться начал. У меня вот какая идея возникла… Вы позволите?
И, не дожидаясь кивка Алекса, полез за пазуху и разложил на крахмальной скатерти засаленный блокнот.
– Ежели мы на аэроплан кроме обычного движка, установим ещё и двигатель на мета-газе, только сделанный в виде эдакой подвесной трубы? – и он продемонстрировал карандашный эскиз. – Баки с газом в корпус уберём, динамо поставим помощнее, с приводом от основного движка… Смысл тут такой: ежели его триста шестьдесят лошадок добавить к создаваемому газовой трубой противотяготению и тяге? Это ж совсем другая машина получится – не двести узлов будет давать, а как бы не все четыреста, и манёвренность будет, не хуже, чем у флапперов. О трудностях при причаливании к дирижаблю навсегда можно будет забыть! А ежели инри шарахнут своим Тусклым Шаром – пожалуйста, имеется механизм сброса: дёрнул за рычаг, избавился от бесполезного мета-газового двигателя и воюй дальше по-аэропланному!