– База – это громко сказано. – Фламберг покачал головой. – Малая разведывательная станция, да и ту мы толком развернуть не успели… Вы, я полагаю, имеете в виду ту инри, что побывала у нас в плену – и сбежала, спалив «Кримхильду» вместе с половиной экипажа? Да, если бы не она, я бы здесь сейчас не стоял.
Старый учёный скосил на него взгляд, на секунду оторвавшись от бронзово-хрустальных потрохов сложного устройства, в котором ковырялся уже третий час кряду.
– Зато ты получил возможность заняться исследованиями вместе со мной, да ещё и там, куда не добирался не один из человеков. Полагаешь, здесь есть о чём сожалеть?
– Я – пленник, если вы не забыли. – почтительно, но с нескрываемой ноткой иронии ответил Фламберг. – Ваш клин-лидер может приказать перерезать мне горло в любой момент, когда ему только заблагорассудится. Остаётся удивляться, почему этого до сих пор не сделала та безумная девица, как бишь её…
– Л’Тисс. – ответил инри. – Л’Тисс из клана Следа Гранатовой Змеи. Конечно, о мёртвых не следует говорить дурно – но это была на редкость неприятная особа. Уверен, на борту «Хрустального жала» о ней никто не сожалеет. Но, как я слышал – одна из лучших наездниц, и даже на флагманском «гнездовье» немного найдётся таких, что могут с ней сравниться…
Фламберг криво улыбнулся.
– Не могу сказать, что хоть сколько-нибудь опечален. Однако лёгкость, с которой корабли къяррэ расправляются с вашими «облачниками» и инсектами наводит на неприятные мысли. Если не секрет… – он помедлил. – Если не секрет: давно вы с ними воюете?
– Секрет, конечно. – К’Нарр улыбнулся. – Вообще-то, любому из нашего народа настрого запрещено даже упоминать о самом существовании къяррэ в беседах с человеками. Но ты, Пауль – дело другое. Как, впрочем, и твои спутники.
– Это потому, что мы уже видели, как они прижали вам хвост?
– Главным образом, из-за твоего орбиталя. Нечасто случается, чтобы мы при работе с ТриЭс нуждались в помощи человеков или их приспособлений – но это как раз тот самый редкостный случай.
Мудрёным словом «орбиталь» (буквальный перевод инрийского термина на один из языков Старой Земли) К’Нарр учёные называл «астролябию», красующуюся сейчас на подставке посреди стола.
– Мы давно подозревали, что къяррэ затеяли в Загорье нечто, не поддающееся нашему пониманию, но лишь теперь я осознал, в чём тут дело. И это исключительно благодаря твоей, Пауль, помощи! Если бы орбиталь не воспринял в момент возникновения Тусклого Шара все сопутствующие сигнатуры ТриЭс, и не впитал в своё ядро, удивительным образом сохранив их отпечатки – нам бы оставалось только гадать, что затеяли наши враги!
– И… что же они затеяли? – осторожно осведомился Фламберг. За двое суток, прошедших с момента открытия «визуального портала», старик инри не раз и не два затевал этот разговор, но всякий раз ограничивался туманными намёками.
– Теперь я могу открыть тебе всё, что знаю сам. – высокопарно изрёк К’Нарр. Фламберг едва сумел скрыть усмешку: несмотря на обыкновение инри демонстрировать своё безразличие, старик-учёный был не чужд вполне человеческого пафоса. Фламберг подметил эту особенность своего наставника момент ещё в годы учёбы в Гросс-Ложе – и охотно ею охотно пользовался.
– Видишь ли, Пауль, то, что готовили къяррэ, настолько грандиозно, что затрагивает всю ТриЭс-ауру планеты. А порождённый вашими горе-стратегами Тусклый Шар, способен – хотя, они об этом и не догадывались – взаимодействовать с самыми слабыми её отголосками. В момент его возникновения къяррэ немного… приоткрылись, и случилось это так, что они сами ничего не заметили.
– Если я правильно понял, произнёс Фламберг, – къяррэ затевают нечто, связанное со Старой Землёй, а вы смогли это отследить – по отпечатку, сохранённому ядром орбиталя в момент зарождения Тусклого Шара?
К’Нарр кивнул.
– Но зачем къяррэ наш Отчий Мир? Они, как и ваш народ, никак с ним не связаны, разве нет?
Учёный пожал плечами.
– Мотивы, движущие этой расой и для нас тайна за семью печатями. Но вряд ли речь идёт о банальном любопытстве. Эта примитивное побуждение изжито даже нашей расой – а ведь къяррэ неизмеримо нас старше. К тому же, это крайне дорогостоящая затея: ты и представить себе не можешь, какое количество Третьей Силы потребует даже кратковременный прорыв! Нет, такие затраты могут быть оправданы только в одном случае…
К’Нарр сделал нарочито театральную паузу.
– Лично у меня нет сомнений, что къяррэ готовят вторжение. На вашу, Пауль, родину, на Старую Землю! Теперь ты, надеюсь, понимаешь, отчего я вправе ожидать содействия – и твоего, и всех прочих человеков?
Фламберг опешил – хотя примерно представлял себе, что может услышать.
– Но… зачем это къяррэ?
– Мы не знаем. – К’Нарр пожал плечами. – Возможно, они рассчитывают обрести в вашем мире новый источник могущества. И даже не столько в вашем мире, сколько на границе сопряжения миров – есть такая теория… В любом случае, под ударом окажемся не только мы, инри, но и вы человеки – и на Теллусе, и в вашем Отчем Мире.
Магистр недобро сощурился.
– И вы хотите, чтобы я убедил людей стать вашими союзниками в этой борьбе – после того, что вы учинили в Туманной Гавани, после жестоких бомбардировок Столицы?
Инри кивнул.
– Да. Сейчас всем нам надо забыть о прежних обидах. А дальше – посмотрим. Всё, как ты понимаешь, Пауль, целиком зависит от того, что мы сможем выяснить.
– Я понимаю… – медленно произнёс Фламберг. – Я всё очень хорошо понимаю. А вот убедить в этом прочих моих соотечественников – боюсь, не такая уж простая задача, профессор. И я далеко не уверен, что это мне под силу.
– Придётся постараться. – сухо ответил К’Нарр. – Если ты ещё не осознал – сейчас это наша единственная надежда. В противном случае, обе наши расы ждёт гибель.
Фламберг огляделся по сторонам. Прохождение через Каньон Бурь дорого обошлось островку – растительность крупнее мха была, по меньшей мере, уполовинена, из бурной поросли невысоких деревьев, ранее украшавших его поверхность, уцелели считанные экземпляры, от густого некогда кустарника остались жалкие ошмётки. Скелеты воздушного корвета и L-32 исчезли без следа – впрочем, от них избавились ещё до того, как сунуться в Каньон. Из творений рук человеческих осталась лишь одинокая аппарель, сооружённая из обломков цеппелина – с неё стартовала в свой первый и последний полёт «гидра» под управлением лейтенанта-бомбардира Карла Нойманна, мир его праху, приткнулся по соседству барак-времянка, носивший некогда гордое имя узла связи разведстанции. Сейчас там обитали пленные – уцелевшие члены команды «Кримхильды», а так же воздухоплаватели с L-32, мааты Дрейвиц и Гнивке, а так же обер-маат Хетцерманн. Всем им повезло не только пережить яростные схватки с инрийскими абордажниками, но и выжить при прохождении через Каньон Бурь. Это было особо оговорено в условиях «капитуляции» – чтобы у победителей не возникало соблазна смешать ненароком пленников со своими палубными рабами.
Озирался Фламберг неторопливо, а когда прекратил это занятие, вполне удовлетворённый увиденным – он, как бы невзначай, обронил небольшой конверт. И не успел сделать десятка шагов, как за спиной раздался шорох. Магистр обернулся, но успел заметить лишь лёгкую тень, нырнувшую в расселину, скрытую между кустами. А там, где только что стоял Фламберг, белел на мху маленький, в половину ладони, квадратик бумаги.
Он вернулся назад и, сделав вид, что поправляет застёжки на голенищах сапог, подобрал записку и сунул её в карман. Слава Творцу-Создателю, инри не пришла пока в голову мысль обыскивать пленника после визита на Летучий остров – зачем, если он всё время находится под наблюдением? Фламбергу с трудом удалось получить разрешение на эту вылазку, оговорившись необходимостью проведать своих товарищей-воздухоплавателей, содержащихся на поверхности островка. Обсуждая способы связи, Ремер предложил поначалу обмениваться депешами через них, но Фламберг, по здравому рассуждению, эту мысль отверг. Что-что, а развязывать языки остроухие нелюди умеют в совершенстве – и далеко не всегда это достигается при помощи вульгарных (или изощрённых, это уж как получится) пыток. В итоге, решено было объявить «подпольщиков» погибшими при прохождении Каньона; что же до связи – эта обязанность целиком ложилась на малютку Чо. Что она только что с блеском и проделала, забрав депешу магистра, и оставив вместо неё записку. Фламбергу до смерти хотелось заглянуть в неё текст хоть одним глазком, но – нельзя. Из соображений конспирации одинаково опасно как засветиться с бумажкой перед опекающим его охранником-инри, так и зародить ненужные догадки в умах пленников. Малейшее подозрение – и все они подвергнутся допросу с пристрастием, а сам островок будет тщательно обыскан до последней газовой грозди. Тогда убежище «подпольщиков», как и они сами, наверняка будут обнаружены.
Так что знакомство с запиской придётся отложить. Хотя – магистр примерно представлял себе её содержимое: к гадалке не ходи, Фельтке и Ремер, измученные долгим, бесплодным ожиданием уже строят планы партизанских вылазок с применением тяжёлого вооружения и взрывчатки. А это в планы Фламберга не входило – во всяком случае, пока. А с учётом того, что поведал ему К’Нарр (и не просто поведал, но предоставил вполне убедительные доказательства), долго ещё не будет входить.
– Мессир пишет, что договорился о чём-то с инри. – сказал Ремер, повторно пробежав глазами письмо. – И просит нас придержать пока лошадей – в смысле, воздержаться от диверсий.
– Я понял. – буркнул в ответ механик. – Договорился, значит? Да он только и делает, что договаривается, а мы сидим тут и гадаем…
Ремер почесал переносицу с несколько озадаченным видом.
– Прямо он ничего не сообщил, видимо, опасался, что письмо могло попасть не в те руки. Но что я сумел понять – так это то, что нам придётся теперь теснее сотрудничать с инри.
– Враг моего врага – мой друг? – хмыкнул Фельтке, стараясь изображать сарказм. – Ты как, Отто, готов задружиться с остроухими?