«…вот что они задумали! Сейчас подойдут вплотную, закинут на мостик абордажные крючья – и всё…»
Чо нетерпеливо дёрнула Фламберга за рукав, указывая на единственное сиденье. В ответ он отрицательно помотал головой – в своей способности справиться с «мотыльком» Фламберг, до того летавший, разве что, на спортивных планёрах, не был уверен совершенно.
Девушка всё поняла и запрыгнула в сиденье. Фламберг устроился позади, обняв её за талию. Против ожидания, устроились они довольно удобно, и даже сумели пристегнуться единственной парой ремней – Чо была крайне миниатюрна, да и сам магистр не отличался особо внушительными габаритами. Позади сиденья он заметил что-то вроде сетки-багажника, куда и засунул свою сумку. Как бы дело не повернулось, её содержимое им ещё пригодится.
Неровная, бугристая стена «облачника» быстро надвигалась – до неё оставалось футов шестьдесят, не больше. Инри-абордажники на мостиках вопили, размахивая клинками – и, словно в ответ, из каюты снова донеслись тяжкие удары. Похоже, штурмующие раздобыли новый таран.
Хорошо хоть с соседнего корабля не стреляют, подумал Фламберг, наверное, боятся повредить газовые мешки. Додумать эту мысль он не успел – Чо рванула на себя рукоятки управления, «мотылёк взвизгнул маховыми перепонками, резко взял с места, взмыл на десяток футов – и крутым переворотом ушёл в сужающуюся щель между двумя «облачниками». Фламберг краем глаза увидел, как мелькнули справа от них зеркальные струйки «живой ртути» – инри, сообразив, что их оставили с носом, решили больше не церемониться. Чо тоже заметила опасность и, вместо того, чтобы направить «мотылёк» к висящему неподалёку Летучему островку, она свалила его крутое пике, уходя к невидимой в угольной темноте земле.
Вслед им неслись яростные вопли инри, да зловеще шуршали, проносясь впритирку к улепётывающему со всех перепонок инсекту, струйки «живой ртути».
«…спасены»!..»
VI
Теллус, Загорье.
Над Заброшенным Городом.
До того, как второй лейтенант Уилбур Инглишби перешёл на службу в Роял Нэви, он около года состоял в Королевском лётном корпусе. В августе тысяча девятьсот пятнадцатого года, когда корпусом командовал знаменитый Хью Тренчард, Уилбур был зачислен в скуадрон RFC № 2, и летал на разведчике «Виккерс F.B.5». После чего – пересел на истребитель Airco DH.2.
Самыми частыми типами заданий, которые ему пришлось выполнять за время службы в RFC были два: вылет на патрулирование линии фронта и сопровождение аэропланов-разведчиков. Случалась, правда, и охота за наблюдательными аэростатами – но всё же именно записи о вылетах на сопровождение самолётов, ведущих воздушную разведку и корректировку артиллерийского огня, занимало в его лётной книжке добрую половину строк. На них же пришлись именно на эти полёты. К моменту начала мясорубки на Сомме британцы теряли до полусотни аэропланов в неделю, но Уилбур каким-то чудом сумел уцелеть, потеряв четыре аппарата: три в воздушных боях и один, новенький, только что полученный с завода «Сопвич Кэмел» – при неудачной посадке.
Так что то, что происходило сейчас в небе над Загорьем, было лейтенанту давно и хорошо знакомо. Как и в небе над речкой Сомма, машины шли четвёркой. В середине аппарат разведчик (сейчас его роль играла тяжёлая «гидра») по бокам, с небольшим отставанием – пара истребителей, и сам Уилбур, как командир разведывательного звена – ещё на полсотни футов позади и немного выше. Правда, внизу вместо лунного пейзажа, изрезанного траншеями и ходами сообщения, изрытого миллионами воронок, утыканного стволами деревьев, обглоданных артогнём и заплетённого в десятки рядов колючей проволокой, здесь от горизонта до горизонта простиралась девственная тайга. Но – смотреть вниз дело наблюдателя с флаппера-разведчика, его же задача: непрерывно вертеть головой (спасибо пижонскому шарф-кашне из белого шёлка, который не позволяет стереть шею о суконный воротник кителя), высматривая воздушного противника. А его-то как раз пока и не видно.
Немного напрягало то, что на бортах и аэропланов и «гидры» красовались разлапистые, чёрные с белой каймой кресты – в точности такие он привык видеть на аппаратах своих противников, германских пилотов. Но раз уж он теперь и сам сподобился служить в воздушных силах КайзерРайха – то чего уж тут жаловаться? Как говорят русские, которые попущением теллусийского Творца-Создателя составляют большую часть экипажей здешних дирижаблей – «от добра добра не ищут». Или, как говорят в старой доброй Англии: «Leave well enough alone»[6].
Сегодня целью их разведывательной миссии был Одинокий Холм – покатая горушка со срезанной вершиной, возвышающаяся посреди ровной, как стол лесистой равнины. Согласно бытующим на Теллусе легендам, холм был никаким не холмом, а развалинами древнего, заброшенного неведомо сколько тысячелетий назад, города инри. Зачем, почему остроухие нелюди ушли отсюда и подались на запад, к Побережью – на этот вопрос теллурийский фольклор давал не меньше десятка ответов, причём все они противоречили друг другу.
Но сейчас Уилбура Инглишби меньше всего интересовали предания глубокой старины. Он, разумеется, не рассчитывал разглядеть сверху руины башен и изгрызенные временем стены – и за меньшее время брошенный в лесу город исчезает без следа, поглощённый буйной растительностью. Но, когда звено прошло над вершиной подозрительного холмика, он обнаружил нечто такое, от чего у него под очками-консервами глаза на лоб полезли.
Плоская, срезанная верхушка холма представляла собой нечто вроде кромки суповой тарелки. Внутренние её стенки, скошенные под углом около сорока пяти градусов, спускались на сотню футов, образуя надёжное укрытие для тех, кто вздумает разместиться в этом своеобразном внутреннем дворике, имеющем в поперечнике больше трёхсот футов. И сейчас этот дворик не пустовал – на нём, придавив своей тушей невысокий кустарник, удобно устроился двухсотфутовый жук-плывунец густо-карминного цвета.
Къяррэ! Всё-таки – къяррэ, как и предрекали профессор и его ассистент, неприятный тип по фамилии Кеттлер.
Что ж, къяррэ так къяррэ. Уже и то хорошо, что их «посадочная площадка» не окружена плюющимися сталью и свинцом зенитными орудиями, и никто пока не мешает им рассмотреть неведомого врага (это ведь враг, верно?) поближе.
Уилбур покачал крыльями – «делай, как я!» и взял ручку управления на себя, уводя аэроплан в набор высоты. Сейчас они поднимутся ещё футов на триста, потом заложат вираж – и выйдут к холму с противоположной стороны.
Лейтенант не заметил, откуда появилась «стрекоза». Видимо, насекомоподобный аппарат взлетел под прикрытием корпуса корабля къяррэ, потом ушёл в сторону, едва не задевая верхушки деревьев – и только тогда набрал высоту.
«…откуда у къяррэ инрийский инсект? Боевой трофей? Они ведь воюют друг с другом… Или – не воюют, и всё эти заумные телодвижения, предназначены лишь для того, чтобы заморочить голову их общему противнику, жителям КайзерРайха?
А как в воздухе откуда появились другие противники, он разглядел прекрасно. «Плавунец», неподвижно лежащий в чаше внутреннего дворика, вдруг вздрогнул всем корпусом, словно забился в конвульсиях – и выбросил вверх четыре длинных ярко-красных плевка-протуберанца. Но они не растаяли красной пылью, как это было во время достопамятного воздушного сражения над Южным океаном, а отпочковались от «панциря», образовав бесформенные сгустки, которые стали набирать высоту, идя на сближение с разведчиками. «Стрекоза» в свою очередь описала широкую дугу и заняла место во главе атакующего строя.
«…что ж, расклады определились – трое против четверых, силы, считай, равны. Если, конечно, чёртов «плавунец» не выплюнет ещё дюжину-другую таких же протуберанцев…»
Звено с «Баргузина» имело некоторый выигрыш по высоте – футов триста, не больше, но Уилбур знал, какими ценными могут оказаться эти футы, особенно в самом начале схватки. Ударить на противника сверху – наилучшая тактика из всех возможных. Он толкнул ручку, заходя на противника со стороны солнца. Ведомые послушно повторили его манёвр, и он видел, как в застеклённом носу «гидры» откинулся лючок и оттуда высунулась толстая труба «льюиса». Ещё один пулемёт вращался на турели позади пилота – флаппер-разведчик готов был ощетиниться очередями в ответ на любую атаку воздушного врага. Конечно, не дело разведчиков-наблюдателей вступать в воздушный бой – но скорость, огневая мощь и, главное, непревзойдённая живучесть «гидры» делали её весьма крепким орешком.
Неприятель тем временем набирал высоту. «Медузы» (так Уилбур про себя обозвал незнакомые летательные аппараты за овальную форму корпуса и тянущийся позади шлейф пылевых «шупалец-протуберанцев) явно уступали в скороподъёмности шустрой стрекозе и наезднику-инри – лейтенант ясно видел скорчившуюся в седле фигурку, – приходилось придерживать свой инсект. А вот каковы «медузы» в воздушном бою?
«…вот сейчас и выясним…»
Он положил истребитель на крыло и махнул рукой, указывая ведомым на «стрекозу». В первую очередь надо расправиться с ведущим, а там можно будет заняться и «медузами».
Англичанин помнил кроваво-красные протуберанцы, которыми корабль къяррэ раз за разом встречал атаки инрийских «облачников». Поведение «медуз» в бою живо напомнило ему именно это оружие – они не стреляли, не выбрасывали чего-то напоминающего инрийске «громовые стрелы», а упорно стремились столкнуться с противником. Зачем? Вероятно, чтобы» заразить» неприятельский аппарат одним своим прикосновением, заставить его растечься кровавой пылью – незавидная судьба, которая на глазах Уилбура постигла оба задетых протуберанцами «облачника».
Воздушный бой почти сразу перешёл в стадию самой обыкновенной «собачьей схватки». Истребители навязали «медузам» бой на горизонталях и всаживали в них очередь за очередью, от которых летучая пакость обильно фонтанировала всё той же осточертевшей красной пылью. «Гидра» старалась им не уступать – флаппер упорно пытался пролезть в самую гущу боя, огр