– А по-твоему нет? – хмыкнул Фельтке. – Видать, девчонка крепко разозлила остроухих, и они решили нам отомстить. Так что, камрад, либо мы его прямо сейчас и высосем, либо и пить-то будет некому. У тебя сколько лент к «виккерсу» осталось – три, две?
– Полторы.
– А у меня и того меньше. Сейчас подойдут, и начнётся…
– Есть ещё картечница с «Кримхильды». – напомнил Ремер. – мы её до сих пор не использовали, как спрятали, так и лежит. Патронов к ней, вроде, хватает.
Вместо ответа механик фыркнул. Он и не думал скрывать пренебрежительного отношения к теллусийскому стрелковому оружию. К митральезам и картечницам любых систем – в особенности.
– Ещё и карабины… – припомнил зауряд-прапорщик. – Зря, что ли, мы их раздали нашим парням?
– С тремя-то обоймами на ствол? – пренебрежительно хмыкнул Фельтке. – Много они навоюют… Разве что, штыками – но драться с инри холодным оружием, это, камрад, скверная идея. Проще уж самим спрыгнуть с островка. Хоть мучится не придётся, а то эти твари так и норовят живот вспороть, чтобы помирал подольше.
– Не будут они высаживаться. – подумав, заявил Ремер. – Видишь – сбрасывают высоту?
«Облачники» действительно почти поравнялись с поверхностью Летучего островка. До них оставалось, как прикинул Фельтке, мили полторы.
– Вообще-то можно и влупить, машингеверы достанут. Но – что им сотня-другая прострелов? Зажигательных у нас нет, а хоть бы и были – мета-газ не горит, это не водород…
– А если расстрелять гондолы? – предложил зауряд-прапорщик.
– Пока пристреляемся на такой дистанции – половину патронов пожжём. И потом: помнишь, Чо рассказывала, что у них ходовые рубки спрятаны где-то внутри, между газовых мешков?
Он с ненавистью посмотрел на медленно приближающиеся «облачники».
– Да, было такое… – кивнул Ремер. – И что теперь, ждать, пока нас тут не перебьют, как куропаток?
– Огонь откроем, только если остроухие попробуют высадиться. А пока – давайте-ка замаскируемся получше. Пусть палят по островку, только боекомплект зря изведут. А вот если и правда – сунутся – умоются кровью. У них ведь тоже были большие потери, вряд ли осталось много абордажных бойцов…
Ремер кивнул и принялся снимать с треноги пулемёт. Следовало, пока не поздно, хорошенько укрыться. И, конечно, проследить, чтобы остальные бойцы (бывшие пленные, которых они, перебив в короткой схватке, охранников-инри, вооружили маузеровскими карабинами, пистолетами и револьверами) тоже подыскали себе убежища. Старина Фельтке прав – после двух подряд неудачных попыток высадиться на Летучий островок, инри наверняка будут очень осторожны. Да и картечницу завалить ветками, чтобы не торчала на самом виду. Когда они выпустят последние патроны из своих «виккерсов» и «мадсенов» – придётся взяться за эту неуклюжую штуковину. Конечно, неуклюжая митральеза даже близко не может сравниться с пулемётами Старой Земли – но инрийские тела её пули дырявят исправно.
– Надо было мне с тобой поспорить! Глядишь, и выпил бы перед смертью!
– И не дал бы глоток-другой камраду? – ухмыльнулся Фельтке. Да и рано ты нас хоронишь: эта штука, конечно, падает, но делает это степенно, можно сказать – неторопливо. Так что разбиться нам точно не грозит.
Шутки шутками, а поддержи Ремер предложенное механиком пари – и пресловутая бутылка шнапса уже досталась бы ему. Инри, похоже, и в мыслях не имели устраивать очередную высадку десанта. Вместо этого они опустились ниже уровня поверхности островка и принялись издали методично гвоздить по нему «Громовыми стрелами». Причём, целили остроухие отнюдь не по поверхности (два-три залетевших ненароком снаряда не с счёт), а били по мета-газовым гроздям. Конечно, «громовая стрела» и на нормальной для неё дистанции в триста-триста пятьдесят футов, даёт весьма приличное рассеивание, но уж промазать по такой огромной цели, как Летучий остров, не смог бы даже вдребезину пьяный наводчик. Они и не мазали – одна за другой огненные плевки вонзались в основание островка, пробивали несколько слоёв газовых мешков и уже внутри лопались, выплёскивая на свободу галлон-другой огнестудня. Поначалу казалось, что проку от такого обстрела нет: поджечь оболочки «живых» газовых мешков непросто, и «громовые стрелы» десятками пропадали в глубинах островка, не нанося видимых повреждений. Но, капля, как известно, камень точит: в какой-то момент разорванных гроздей, накопилось сверх некоего предела – и островок стал неуклонно проседать. Мета-газ в уцелевших гроздях, число которых сокращалось с каждым залпом «облачников» уже не обеспечивал нужной подъёмной силы, и клочок летающей суши пошёл к земле. Пока ещё медленно, и не похоже было, что он успеет набрать у падении достаточную скорость, чтобы убить свой невеликий гарнизон – но всё равно, приятного в этом мало. Плоского днища у Летучего островка не имелось – наоборот, он походил на перевёрнутый вверх тормашками конус, и при падении должен не усесться на землю ровно, а наоборот, завалиться на бок. И тогда защитники вынуждены будут выбираться из своих щелей, а уж о том, чтобы приспособить в таком диком положении пулемёты для стрельбы и вовсе не было речи. Вот тогда-то, невесело прикинул Ремер, инри и сбросят своих десантников – бой пойдёт, по большей части, холодным оружием, а им остроухие владеют лучше, чем его люди. Или «облачники» зависнут над островком и, уже без риска получить в своё пузырчатое брюха десяток-другой очередей, зальют всё огнестуднем.
И так бы оно, наверное, и вышло, если бы в игру не вступила ещё одна, третья сторона. «Плавунец» возник внезапно – похоже, его проворонили не только защитники Летучего островка, но и наблюдатели с «облачников». Беззвучно нарисовался на фоне багрово-красного заката и внезапно, с дистанции в три сотни футов ударил по инрийским кораблям своими смертоносными щупальцами-«протуберанцами».
Остроухие не успели даже ответить – то ли пусковые установки «громовых стрел» все были развёрнуты в сторону Летучего острова, то ли къяррэ ухитрились с первого же залпа накрыть командную гондолу, а только в сторону «плавунца» не полетело ни одного снаряда, ни одной струйки «живой ртути».
Затаив дыхание, воздухоплаватели наблюдали за гибелью обоих облачников – и ждали, надеялись даже, что кто-нибудь из нелюдей успеет выброситься на спасательных «крыльях». И – не дождались; мало того, от гибнущих «облачников» до земли не долетело ни единого обломка, всё растаяло облаком кроваво-красной, почти невидимой в вечернем сумраке пыли. А «плавунец», покончив с воздушными кораблями инри, шевельнул перепонками плавников, неторопливо набрал высоту и повернул на северо-запад. На Летающий островок, не успевший за время короткой схватки достичь земли, къяррэ не обратили ни малейшего внимания.
– Ты чего-нибудь понял?
Фельтке проводил взглядом «плавунец, пока тот не растаял в багровой полосе на горизонте. Ремер пожал плечами.
– Похоже, къяррэ попросту нет до нас никакого дела. Эта раса воюет с инри, не попадайся им на пути – они и не тронут…
– Хреново рассуждаешь, камрад… – Фельтке в явном раздражении сплюнул. Они с зауряд-прапорщиком сидели на замшелом бревне шагах в ста от прилёгшего на грунт Летучего островка и держали военный совет.
– Летает, значит, какая-то непонятная дрянь, сражения затевает – а ты им и слова поперёк не скажи? Не-е-ет, это не по нашему…
– Не по-вашему – так беги, догоняй! Я тебя что, держу? – Ремер мотнул головой вслед кораблю къяррэ. – По мне, так не тронули нас – и ладно, а что остроухих в пыль стёрли – так за это им отдельное спасибо. Глядишь, наши власти с ними ещё и договориться сумеют…
– Враг моего врага – мой друг? – скептически хмыкнул Фельтке. – Не-ет, камрад, уж насколько остроухие на людей не похожи – а всё же, они к нам… ближе, что ли? Эти къяррэ, кем было они не были – какие-то… нечеловеческие. Совсем.
Да мы их даже не видели ни разу! – резонно возразил Ремер. – Как же ты можешь судить?
– Сердцем чую. – буркнул в ответ механик. – А так же печёнкой и прочим ливером.
Он встал, отряхнул колени и сдвинул на бок кобуру с «люгером».
– Ладно, хорош болтать, пошли делом займёмся. Скоро станет совсем темно – надо закончить поскорее с разгрузкой, а завтра двинем… куда-нибудь.
Действительно, небо на востоке уже сделалось тёмно-синим, на него высыпали первые звёзды.
Со стороны Летучего острова неслись бодрые крики – бывшие пленные на канатах спускали завёрнутые в тряпки машингеверы и ящики с прочим имуществом. Островок лёг на землю, как и ожидалось, на бок, и теперь его поверхность наклонилась под углом градусов в сорок. Чтобы работать там – пришлось натянуть дополнительные тросы-перила и постоянно хвататься за ползучие корни, чьё переплетение и составляло поверхность их летучего «дома».
Устроимся с другой стороны. Решил Ремер. Так газовые грозди нависают невысоко над землёй, натянем брезент – если будет дождь, так хоть какая-то защита.
– Не похоже… – Фельтке критически обозрел стремительно темнеющий небосвод. Целый день ни единого облачка, только закат красный – завтра, надо понимать, будет ветрено. Только – что нам ветер, в лесу-то? Ты лучше скажи, камрад – куда мы дальше пойдём? Здесь сидеть, как я понимаю, резону нет, никто нас искать не будет.
Ремер кивнул, соглашаясь с собеседником.
– Я, вроде, приметил на севере какую-то горушку. Ровная такая, в виде конуса со срезанной вершиной. Думаю – доберёмся до неё, поднимемся, оглядимся, а там и будем решать куда дальше идти. Нам бы отыскать русло какой ни то речки…
– Хочешь сплавляться на плотах? – продемонстрировал работу мысли Фельтке.
– Думай, что говоришь, камрад! Побережье – по ту сторону Восточного хребта, и здешние реки наверняка берут истоки в каком-нибудь его ущелье и текут на восток. Есть шанс найти перевал и перебраться через горы, а для этого надо двигаться в противоположном направлении. Я, правда, не слышал, чтобы кто-нибудь перебирался через Восточный хребет здесь, на юге – но других вариантов у нас всё равно нет.