– А кто его знает? Наверное.
Ремер уже знал о попытке заглянуть во «внутренний Дворик»
Заброшенного города – попытке, так дорого обошедшейся флюг-группе «Баргузина».
– Во всяком случае, в воздухе мы его больше не видели. Только «медузы» – эти вылетают попарно из верхушки холма, и принимаются кружить, как заведённые. А чего там внутри творится – поди, пойми!
Фон Зеггерс, Фельтке с Ремером и присоединившаяся к ним Елена окружили бревно, на котором была разложены наскоро набросанные карандашом кроки подходов к Заброшенному Городу. В углу рукой Ремера был выписан столбик цифр – время появления «медуз», патрулирующих подножие холма.
– Значит так… – подвёл итог фон Зеггерс. – Внутрь нам лезть всё равно придётся, ради того и шли. Других проходов, как я понимаю, вы не нашли?
И ткнул пальцем в обозначенную на схеме расселину.
Нет, только эта. – покачал головой Ремер. – Я что думаю: шагоход внутрь не протиснется, а если и протиснется – проку от него там всё равно будет немного. Пусть закупорит проход, как пробкой – вдруг эти «медузы» тоже туда залететь попытаются?
– Толково. – согласился фон Зеггерс. – Гранаты своим парням раздали?
«Гранатами» пруссак называл самодельные подрывные патроны из пироксилиновых шашек, обмотанных для усиления поражающего эффекта, толстой проволокой. Шашки эти изъяли из арсенала «Баргузина» и снабдили обрезками огнепроводного шнура – перед тем как бросить «гранату» во врага, шнур требовалось подпалить.
Угу… – кивнул зауряд-прапорщик. – Правда, под землёй я бы не стал ими разбрасываться – завалит ещё… Фламенверфер бы сюда – ранцевый, пехотный, вроде тех, что на вооружении у панцергренадер. Только где ж его тут взять?
Ремер был прав: единственный огнемёт, имеющийся в распоряжении штурмовой группы, стоял на шагоходе, и снять его оттуда не было никакой возможности. Вместо этого Фельтке приказал собрать по рукам все имеющиеся бутылки, залил в них позаимствованный с шагохода огнестудень, и заткнул горлышки тряпками. Получившийся метательный снаряд тоже требовалось поджечь перед броском – правда, Ремер высказал опасение, что при попадании в «медуз» – или что там ещё къяррэ вышлют по их душу? – толстое бутылочное стекло может и не разбиться.
– Ладно, зови лейтенанта. – распорядился фон Зеггерс. – Надо согласовать с ним действия, прежде, чем лезть на рожон.
Фельтке кивнул матросу-сигнальщику. Тот ловко вскарабкался на шагоход, извлёк из-за голенища флажки и принялся семафорить. Пара флапперов, выписывающих круги над поляной, замедлилась и зависла, плюясь вонючими струями пара, на месте. Ведущий «кальмар» стал медленно опускаться, пока не коснулся травы футах в двадцати от шагохода.
XIII
Теллус, Загорье.
Заброшенный Город.
Алекс сбросил скорость почти до нуля, чтобы не обгонять внизу пешую колонну. Флапперы едва плелись, выписывая зигзаги между кронами деревьев – приказ был ни в коем случае, не подниматься выше. Благодаря этой предосторожности они до сих пор оставались не обнаруженными, что весьма Алекса удивляло: патрульные «медузы» давным-давно должны были засечь незваных гостей. А может, къяррэ попросту наплевать на человеческих букашек? Пока копошатся вокруг – на них не обращают внимания, а рискнут сунуться, куда не надо – прихлопнут походя, словно таракана тапком. Как прихлопнули воздушную разведку с «Баргузина». Вот и Фельтке с Ремером говорили, что медузы, облетающие подножие холма, тоже мышей не ловят.
«…а вдруг – решат слегка развлечься и половить?..»
От таких мыслей становилось неуютно. Ещё миля черепашьего движения – и наземный отряд доберётся до овражка, и тогда их скрытности придёт конец. Если не флапперы, то уж шагоход-то точно невозможно не заметить. И тогда…
А вот что будет «тогда» – толком никто себе не представлял. Но точно ничего хорошего их не ждёт.
«Так, отставить панику!» – одёрнул себя лейтенант. Къяррэ, конечно, могущественны, но вовсе не неуязвимы. Разведчики с «гидры» донесли о трёх, минимум, уничтоженных «медузах», да и инрийские «облачники» давали кораблям къяррэ отпор – хотя и сами при этом огребали по полной программе. А вот о наземных боях с этой расой похоже, не слышал ещё никто.
Что ж, значит, они будут первыми.
Из кокпита ведомого вылетела, рассыпая, зелёные искры, ракета. Но Алекс уже сам заметил четыре багровых пятна, стремительно приближающихся со стороны холма. «Медузы» летели с некоторым превышением по горизонту – и явно нацелились на ведущего.
То есть на его, Алекса, «кальмар».
Что ж, игре в прятки конец, верно?
Он взял на себя ручку управления, одновременно до упора выжимая рычаг газа. Перепонки завизжали – пронзительно, на гране слышимости – сильный пинок взорвавшегося в рабочей камере мета-газа подбросил «кальмар» сразу на полтысячи футов. «Медузы» ушли вниз, превращаясь в небольшие кроваво-красные пятнышки.
«…ага, не умеете так? А я вот умею… и ещё кое-что тоже могу, и сейчас вам это продемонстрирую…»
Тактика боя была продумана заранее. Флапперы, описав широкую дугу, опустили носы и, стремительно разгоняясь в пологом пикировании, ринулись на «медуз». Когда кровавая клякса заполнила всё перекрестье прицела, Алекс вдавил гашетку – и не отпускал, пока летучая дрянь не лопнула, превратившись в кровавую пыль. В самый последний момент он переворотом ушёл вниз – лишь бы даже самым краешком не зацепить смертоносное облачко!
Боковым зрением он увидел, как взорвалась вторая «медуза» – ведомый тоже не промахнулся. Отличная всё же штука эти машингеверы со Старой Земли! С их прежним вооружением – тремя гладкими стволами второго калибра, стреляющими пучками оперённых стрелок, да нелепым, похожим на огромный консервный нож, бивнем – такой трюк точно не прошёл бы.
Новый заход – и ещё две «медузы» превращены в багровую пыль. Ходовые перепонки надсадно воют, уводя флаппер на вертикаль. Алекс закрутил головой – так, летучих блямб стало больше. Две штуки упрямо лезли вверх, в тщетной попытке догнать стремительных убийц, а вот четыре другие (и откуда они только взялись?) выкинули вовсе непонятный номер. Одна за другой «медузы» врезались в землю – и, расплющившись в большие, напоминающие амёб, багровые пятна, поползли, обкладывая с разных сторон наземный отряд.
«…это ещё что за напасть? Выходит, къяррэ всё же умеют воевать на земле?..»
– Отходим! – скомандовал Ремер и высадил в ползучую тварь последний патрон из магазина своего «маузера». Та дёрнулась, плюнула тощим фонтанчиком красной пыли, и продолжила движение. – Не давайте прикоснуться к себе! Если какая свинская собака вздумает погеройствовать и ломануться в штыки – лично наизнанку выверну!
«… если, конечно, останется, что выворачивать…»
Наземный отряд – вернее, головная его часть, состоящая исключительно из пеших бойцов – оказались окружены прежде, чем успели сообразить, что происходит что-то неладное. Двое, на которых шлёпнулись «амёбы», погибли сразу. Остальные сбились в кучку и стали медленно отступать, огрызаясь огнём. Но пули то ли не брали «амёб», то ли их нужно было слишком много, чтобы заставить лопнуть одну отдельно взятую особь – особых неудобств атакующие явно не испытывали. Да и попасть по размазавшимся тонким слоем созданиям оказалось не так-то просто – пулемётные очереди, на которые не скупился вооружившийся «льюисом» Фельтке, по большей части, срезали кусты да поднимали фонтаны земли.
Затвор лязгнул, встав на задержку. Всё, магазин пуст, а «амёба» – вот она, в десятке шагов. Сейчас подползёт, выбросит щупальце – и всё, прощай зауряд-прапорщик Отто Ремер, здравствуй пылевое облачко…
Пальцы правой руки сами, без его участия, нащупали заткнутую за ремень ракетницу. Хлопок – разбрызгивающий искры комок белого огня летит точно в середину кошмарной гадины. «Амёба» конвульсивно дёргается, в середине её возникает дыра диаметром около фута.
– Огонь! – заорал зауряд-прапорщик. – Они боятся огня! Бутылки кидайте, сучьи дети, гранаты!
Эффект эта команда произвела двойственный. Из трёх бутылок, полетевших в амёб, разбилась только одна – остальные так и остались лежать, чадя подожжёнными фитилями, и багровые пятна неспешно их огибали. А вот подрывные патроны произвели эффект – взрывы разносили ползучие кляксы в пыль, в самом буквальном смысле. Ремер, испугавшись, как бы разлетевшиеся частички смертоносной субстанции, не накрыли бойцов, дал команду на отход. Тем более, что вокруг их боевого порядка в землю стали врезаться новые «медузы», удваивая, утраивая число атакующих.
Шагах в двадцати от Ремера вырос огненный столб. Одна из бутылок с огнестуднем всё-таки разбилась – то ли угодила в камень, то ли попала в неё случайная пуля. Бойцы радостно завопили и стали кидать бутылки прямо в огонь – завеса пламени выросла, стала шире, образуя непреодолимую преграду на пути проклятых «амёб».
– Ложись, Отто! Сразу!
Ремер повалился, словно ему подсекли колени – и вовремя. Очередная «медуза» пронеслась над самой его головой, едва не зацепив – и с сочным шлепком размазалась по стволу столетнего кедра.
Толстенная, вся в глубоких трещинах, кора лесного великана, сразу стала истаивать багровой пылью.
– Лек михь ам арш, фердаммтэ шайсэ![7]
Фельтке сменил расстрелянный диск на новый – и поливал дымно-огненную стену свинцом, уперев приклад себе в живот.
– Где это грёбаное шагающее дерьмо? – хрипло проорал он. – Они там что, не понимают, что нас тут всех скоро распылят к херам?
– Так в овраге застрял, герр старший механик! – дисциплинированно отозвался маат Гнивке. – Фройляйн Елена хотела с разбега перепрыгнуть, но не вышло. Увязла опорой в грязи на дне ручья, сейчас пытается выбраться…
Ответный рык баварца относился исключительно к сомнительным интимным склонностям как самого маата Гнивке, так и водительницы шагохода и даже, почему-то къяррэ. В ответ позади раздался оглушительный хруст, и над низкорослым осинником, покрывавшим край оврага, появилась рубка шагохода. На верхней площадке заходилась очередями спарка «льюисов» – фон Зеггерс, уперев приклады в плечи, поливал «амёб» свинцом. Суетливо хлопала, стараясь не отстать от машингеверов, картечница на плечевом лафете. Вот одна «амёба взорвалась кровавой пылью, за ней вторая…