в лагерь, но никак не мог найти его.
Но вот, когда он проехал порядочное пространство, дорога показалась ему совсем другой, а долина слишком длинной. Внимательно стал он присматриваться к местности и тут только, к удивлению своему, заметил, что сбился с пути. Вернуться назад он не мог, вероятно, уже на милю отъехал он от лагеря и надеялся или выбраться на нужную дорогу, или выехать на большую караванную.
Немного времени спустя въехал он в глубокий песок пустыни и тут на минуту остановил лошадь, не отваживаясь пускаться в это страшное песчаное море. Зора хорошо знал лошадиный инстинкт и довольно часто полагался на него в подобных случаях. И на этот раз он решил предоставить животному выбор направления и опустил поводья. Почувствовав свободу, умное животное, казалось, поняло намерение своего господина, ласково трепавшего ее по шее. Сначала лошадь высоко подняла голову, что-то разнюхивая в воздухе, затем нагнулась к земле и стала обнюхивать ее.
По мнению Зора, надо было ехать направо, чтобы вернуться в свой лагерь. Лошадь же повернула налево.
– Я доверяюсь твоему выбору, – прошептал он, – но мне кажется, что ты ошибаешься.
Лошадь оставила в стороне пустыню и поехала по холмам, где была твердая, местами даже каменистая почва. Скоро наш одинокий всадник заметил, что находится как будто на проезжей дороге: здесь и там на более слабом грунте виднелись следы лошадиных подков. Но дорога эта была незнакома Зора.
Около получаса, если не больше, ехал он в этом направлении, как вдруг невольно вздрогнул. Он ясно расслышал щелчок взведенного курка ружья или пистолета. В ту же минуту раздался выстрел, пуля провизжала как раз между головой Зора и шеей лошади, и та, чтобы избежать опасности, сделала прыжок вперед и хотела мчаться далее. Но Зора был другого мнения. Хотя он и не знал, один или много врагов находились поблизости и не мог быть уверен, что в следующую минуту не раздадутся новые выстрелы, но все-таки он решил мужественно встретить нападение и рванул в сторону свою лошадь.
Но вот прогремел второй выстрел и указал Зора место, где находится враг. Он полетел туда, держа наготове ружье. Подъехав ближе, он увидел перед собой человека, с трудом поднимавшегося с места. Прежде чем выстрелить, он заметил, что человек этот не выглядел бедуином. Подъехав поближе, Зора увидел, что выстреливший в него был в турецкой одежде. Проворно соскочил он с лошади, и радостная надежда вспыхнула в нем, но все еще не верил он в возможность ее осуществления.
– Эй! – закричал он. – Ты из чьего отряда: Сади-бея или Зора-бея?
– Какое тебе дело? Защищайся! – отвечал тот.
– Сади! Ты ли это? Отвечай же! – воскликнул Зора-бей, раскрывая объятия.
– Но кто ты такой? – вскричал турок.
– Я – Зора.
– Зора! Какое счастье! – воскликнул тот, в свою очередь раскрывая объятия. – Действительно, я – Сади и, приняв тебя за врага, чуть было собственноручно не застрелил своего лучшего друга.
– Вот где пришлось мне отыскать тебя, – сказал Зора, тронутый этой нечаянной радостью и заключил в свои объятия Сади, который казался очень слабым; шея и плечо у него были перевязаны. – Хвала Аллаху! Ты жив!
– Да, я жив. Только со вчерашнего дня знаю я это, – сказал Сади после первых приветствий. – Но, кажется, жизнь моя была на волоске.
– Ты тяжело ранен, Сади?
– В шею неприятельским ятаганом в рукопашном бою и в плечо выстрелом. И голова задета. Но это, друг мой, пустяки, удар, который только оглушил меня и не имел больше никаких последствий.
– Ты был во власти Кровавой Невесты, так донесли мне твои солдаты.
Сади кивнул и тут же спросил:
– Прежде всего, где мои солдаты?
– Немногие из них уцелели.
– Я так и думал, – сказал как бы про себя Сади. – Клянусь бородой пророка, они храбро бились, но они погибли. Так только немногие уцелели? Где же они?
– Они присоединились ко мне. Я отомстил за них и за тебя, Сади, враги разбиты и изгнаны из своего лагеря, который я и занял теперь своим отрядом.
– Отлично! – воскликнул Сади, и его глаза засветились восторгом. – Я не находил покоя в Бедре.
– В Бедре? Разве ты был в Бедре? – спросил Зора.
– Да, вот эта дорога ведет в Бедр.
– Так, значит, я давеча не ошибался в направлении. Да и Тибур мой, мое верное животное, тоже не совсем был неправ: он чуял ближайшую дорогу и пошел по ней. Но прежде всего скажи, как попал ты в Бедр? Как вырвался ты из рук Кровавой Невесты, которая не щадит ни одного врага?
– Эти вопросы предлагал себе и я, но никак не могу на них ответить, мой храбрый Зора, – отвечал Сади-бей, очень слабый от боли и потери крови, что хорошо видел Зора.
– Ты не можешь ехать далее, ты изнурен, Сади, отдохнем несколько часов, а там будем продолжать наш путь в лагерь, – сказал он. – Пока мы сделали довольно, снова соединившись вместе, все остальное легко. Благо ты жив. Мы вернемся к нашим соединенным отрядам. Еще битва с обессиленным врагом, и мы сделаемся властелинами этой земли мятежников, если…
– Если что? – спросил Сади.
– Если Кровавой Невесте и ее братьям не удастся склонить родственное им племя к союзу. Но пойдем же, отыщем где-нибудь поблизости местечко, где нам можно будет подкрепить сном свои силы, – сказал Зора и повел своего друга к ближайшей отвесной скале. Обе лошади следовали за ними.
– Ты видишь, что мне нужен покой, – сознался наконец Сади, – я должен признаться, что я еще слаб, но все же я не мог оставаться там долее, я должен был вернуться к вам. Вот уже четыре часа я в дороге, и от езды мои раны снова заболели.
– Что это такое? – воскликнул Зора, указывая на отверстие между огромными каменными глыбами. – Кажется, мы нашли здесь нечто вроде пещеры, которая может послужить нам отличным убежищем на время ночи.
– Осторожнее, друг мой, – сказал Сади, – мы не должны входить туда без предосторожности.
– Мой Тибур пойдет вперед и укажет нам дорогу, а у меня есть при себе свеча и огниво, – отвечал Зора, зажигая вынутую им из кармана свечу.
Лошадь его, нагнув морду и широко раздутыми ноздрями обнюхивая землю, первая вошла внутрь, по-видимому, очень обширной, далеко простиравшейся в глубь скалы пещеры, вход в которую был очень широк и высок. За ней следовал Зора с пылавшей свечой в руке, Сади замыкал шествие, ведя за узду своего коня.
– Здесь чудесная прохлада, – сказал Зора, и его голос как-то странно зазвучал в пустом пространстве. – Знаешь, что я заметил сейчас?
– Что такое? – спросил Сади, входя в пещеру.
– Что это убежище открыто не нами первыми.
– Охотно верю этому, к тому же и пещера эта не особенно скрыта, – сказал Сади. – Посмотри-ка! Вон там остатки обеда, вот лежат обуглившиеся кусочки дерева – следы того, что здесь зажигали огонь. В той половине на отвесной скале валяется сено, должно быть, служившее постелью прежним посетителям пещеры. Превосходно, Зора, пробудем здесь несколько часов, уснем сами, да и лошадям нашим дадим отдых, им здесь просторно позади нас. Сено будет нам постелью. Утром двинемся в путь. Хвала Аллаху, что я возвращаюсь снова к своему отряду.
Оба товарища легли на сено неподалеку от своих лошадей. Свеча Зора все еще освещала внутренность пещеры, которая внизу была очень широка, наверху же сходилась в виде остроконечного свода. Верхушки вовсе не было видно. В сравнении с величиной внутреннего помещения вход казался узким и низким.
– Поболтаем-ка немножко перед сном, – предложил Зора, погасив свечу. – Я все еще не знаю, что было с тобой и как попал ты в Бедр, ты ведь был в руках Кровавой Невесты. Хотя ты и сказал, что сам не понимаешь, как все это случилось, но все-таки расскажи, по крайней мере, то, что знаешь.
– Те две раны я получил еще раньше удара в голову, и потеря крови, конечно, много способствовала тому, что удар в голову совершенно лишил меня чувств. Что было потом со мной, право, не знаю. Когда я наконец совершенно пришел в себя – должно быть, я долго пробыл в бесчувственном состоянии, – я удивленно осмотрелся: я лежал на постели в чужом доме, около меня сидел старик, житель Бедра. На мой вопрос, как я попал к нему в дом, он отвечал, что нашел меня утром у дверей, как я попал туда, он сам не знает. К этому он прибавил только, что раны мои тщательно перевязаны.
– Однако ты сам не мог добрести до Бедра, – задумчиво заметил Зора. – Невозможно же предположить, чтобы тебя доставили бедуины.
– К чему все вопросы и рассуждения, это напрасный труд, мой благородный Зора-бей, – сказал Сади, и голос его выдавал усталость и потребность во сне после сильного напряжения. – Довольно того, – продолжал он, – что я пришел в себя. Мне помнилось и теперь смутно помнится, что еще перед тем я приходил однажды в сознание. Кажется, я находился в темном помещении и ощущал качку, но вслед за тем я опять лишился чувств, и когда снова очнулся, я был, как ты уже знаешь, в доме старого обитателя Бедра, который не хотел даже принять никакой награды за оказанную мне помощь и попечение.
– Как зовут этого благородного старика?
– Мутталеб. Я быстро оправился и сегодня вечером решился вернуться к своим солдатам. Добрый старик уговаривал меня остаться. Но я не мог оставаться дольше в постели: раны мои зажили. Я сказал ему, что я воин и не могу выносить долгого бездействия. Наконец он уступил моим убеждениям и отпустил меня, натерев прежде освежающим и целительным бальзамом мои раны и сделав новую перевязку. Тогда пришла другая забота: лошади моей не было. Осталась ли она на поле битвы или умчалась оттуда при моем падении, неизвестно. Одним словом, ее не было.
– Так у тебя новая лошадь? А я и не заметил, – сказал Зора, приятно потягиваясь на мягком сене.
– Губернатор Бедра прислал мне другую. Тогда все пошло как по маслу. Я простился с добрым стариком, поблагодарил его за все его попечения и с наступлением сумерек отправился в путь. Я намерен был ехать не по караванной дороге, а по окольной тропе пробраться к тебе. Там я тебя, конечно, не застал бы, чего я, разумеется, не мог знать. Зато я так счастлив, что встретил тебя здесь. Однако спокойной ночи, друг мой Зора. С восходом солнца мы должны снова двинуться в путь.