– А почему они должны получать что-то помимо своей зарплаты? – удивилась Эми.
– Я скажу так, – продолжила Сара. – Аналитики получают дополнительные бонусы за другие виды работ.
– Что это за виды?
– Расходы по анализу спецификаций заказов считаются затратами внутри компании. Они учитываются как производственные расходы. Но когда аналитики работают над исследовательскими проектами для любых внешних клиентов F&D, то продолжительность их работы напрямую влияет на суммы счетов, выставляемых этим клиентам.
– Правильно, – кивнула Эми.
– Чем больше часов работы аналитика выставлено клиенту по итогам года, – продолжила Сара, – тем больший бонус он получит.
– И в этот момент алчность поднимает свою уродливую голову, – прокомментировал Курт.
– Нет, подождите, – сказала Сара. – Вы должны понять, что аналитики проводят на работе кучу времени. Двенадцатичасовой день считается у нас нормой. Часто бывает, что они работают по четырнадцать, а то и по шестнадцать часов. Иногда люди практически не покидают офиса по шесть или даже семь дней в неделю – год за годом. Поверьте мне, я знаю, что это такое. Я и сама была аналитиком, пока в силу какого-то убеждения не решила, что переход на управленческую работу даст мне чуть больше свободного времени. Я хочу сказать, что если мы не будем стимулировать аналитиков каким-то образом, сходным с нынешним, они не будут задерживаться в нашей компании. Вот почему Виктор так обхаживал их и платил им такие большие деньги.
– Да, они действительно много получают, – согласилась Эми. – Некоторые даже больше меня.
– О каких суммах идет речь? – спросил Гарт.
– Аналитик низшего уровня получает сто двадцать тысяч долларов в год, плюс бонусы и льготы, – пояснила Сара. – А старший аналитик типа Джо Тассони может зарабатывать до полумиллиона в год.
– Ого, – пробормотал кто-то.
– Сара сделала отличное замечание, – сказала Эми. – Аналитики приносят компании немалую прибыль, и большинство из них являются признанными профессионалами в своих областях – я бы даже сказала, лучшими в мире.
– И они работают в F&D не только из-за алчности, – продолжила Сара. – Им одинаково важны и деньги, и возможность заниматься исследованиями, интересными для них с профессиональной точки зрения.
– Хорошо, – сказал Уэйн. – Но, принимая во внимание столь высокие зарплаты, можем ли мы требовать, чтобы они не тормозили работу всей компании? Могут ли они уделять больше времени и внимания анализу спецификаций заказов?
– Некоторые заключения действительно носят формальный характер, – пояснила Сара. – Но не все. Иногда они требуют времени. А в то же самое время руководство Роквилля давит на них и требует считать приоритетной работу для внешних клиентов F&D. Помните, что аналитики находятся в самом центре всего, что мы делаем в Роквилле. Они будут загружены по уши, даже если им не придется делать заключения по спецификациям заказов, которые, с их точки зрения, являются случайно попадающей к ним и совершенно неважной работой. На протяжении многих месяцев мы заставляли аналитиков заверять заключения. Это было равносильно пинкам и окрикам «Давайте быстрее!». Но, кстати, примите к сведению, что эти люди не вправе допустить ни единой ошибки!
– Хорошо, думаю, что я начинаю понимать существующие здесь взаимосвязи, – прервала дискуссию Эми.
Она повернулась к доске и начала строить диаграмму обсуждаемой ситуации.
– Факты таковы, – сказала Эми, указывая на один из листков, закрепленных в самом низу доски. – Вследствие политики, имеющей под собой значительные основания, аналитики F&D должны изучать и утверждать все спецификации для Hi-T. Мы можем спорить, насколько это является необходимым, но сегодня все происходит именно так. Правильно?
– Правильно, – сказали в унисон несколько участников совещания.
– В то же самое время, у аналитиков есть свои собственные исследования и другие обязанности. Это тоже факт. Правильно?
– Правильно.
– Благодаря Саре Швик нам стало ясно, что работа аналитиков стимулируется несколькими способами – от бонусов до профессиональной заинтересованности, чтобы отдавать приоритет клиентам F&D и включать часы их работы в счета клиентов, что и позволяет нам получать прибыль. Точно?
– Точно.
– Соответственно, если работа над заказами клиентов F&D получает первоочередной приоритет, то работа для Hi-T оказывается менее приоритетной. Тоже правильно?
– Да.
– И если аналитики не могут завершить свою работу в установленные сроки, они должны что-то отложить на потом. Правильно? И почти всегда они жертвуют работой, имеющей более низкий приоритет. Я права?
– Да, мне неприятно это говорить, но именно так все и происходит, – подтвердила Сара.
– Аналитики вынуждены все время откладывать работу по утверждению заказов Hi-T, но рано или поздно приходится ими заниматься. Что происходит в этой ситуации? Утверждение запаздывает, и им приходится согласовывать большое количество заказов одновременно, то есть крупной партией.
– Минутку, – вмешался Уэйн. – Но почему? Почему партия оказывается такой большой?
– Я предполагаю, что это связано с психологическими ритмами человека, – ответила Эми. – Это все равно что отвечать на сообщения электронной почты. Чаще всего я бываю занята и потому не могу отвечать на каждое приходящее письмо. Я жду, пока в моем расписании появится окно продолжительностью в десять-пятнадцать минут, а затем расправляюсь со всеми письмами сразу.
– Да, именно так все и происходит в Роквилле, – согласилась с ней Сара. – Когда у аналитика появляется свободная минута, он быстро расправляется со всеми накопившимися заказами, подписывает их и отправляет в Оуктон. При этом почти все заказы требуют несколько большего внимания, чем пара мгновений его драгоценного времени. Некоторые заказы отнимают у него пару минут, для других требуются часы или даже дни анализа, тестирования, создания запросов и так далее. Поэтому такие заказы могут обрабатываться с еще большим опозданием.
– Соответственно, согласованные заказы поступают в Оуктон спорадически и с большим опозданием, – констатировала Эми. – А если они опаздывают…
– …то Оуктону постоянно приходится нагонять упущенное время, – добавил Мерфи.
Кивнув Мерфи в знак согласия, Эми написала эту фразу на еще одном листочке бумаги, а затем повесила его над всеми остальными.
Пока Эми размещала эти листки на доске, чисто выбритое лицо Уэйна сначала порозовело, а потом покраснело. Наконец, он решился заговорить и встал.
– У меня складывается четкое ощущение, что вы пытаетесь навесить всех собак на меня и на LSS, – напряженно произнес он.
– Нет, Уэйн, я вовсе не собираюсь этого делать и не позволю этого делать никому другому, – мягко сказала Эми. – Как я сказала в самом начале, мы не будем бросаться обвинениями, указывать друг на друга пальцем, каяться или заниматься многословными оправданиями.
Уэйн сел на свое место и угрюмо скрестил руки на груди.
– Более того, – продолжила Эми, – ты принес в нашу компанию нечто ценное, изящное и осмысленное во множестве областей. Я подписалась под этими идеями. Так сделали и многие другие. Более того, я поставила на это свою карьеру. Тем не менее наши попытки не увенчались успехом – по крайней мере, настолько, насколько мы ожидали. Поэтому отныне мы будем выяснять, что произошло и куда нам двигаться дальше.
Она повернулась обратно к доске.
– Итак, мы видим, что Оуктон вынужден постоянно наверстывать время. Если это так, то почему это происходит? Что творится в Оуктоне?
– Насколько глубоко вы хотите копнуть? – спросил Мерфи.
– Настолько, насколько это необходимо, – ответила Эми.
– Ну что ж… Еще до того, как нам предъявили иск и до внедрения процедуры одобрения заказов аналитиками F&D, некоторые люди (более толковые, чем ваш покорный слуга) приняли решение о том, что Hi-T будет избегать работ с большими и низкоприбыльными заказами.
– Точно, в тот момент глобализация поставок пошла полным ходом, – подтвердила Эми, – и компания – без моего участия – постановила, что мы не сможем конкурировать с азиатскими поставщиками, расходы которых по оплате труда на порядок ниже наших. Вместо этого мы должны были занять собственную рыночную нишу в производстве специализированных композитных материалов, обеспечивающих бо́льшую производительность для клиента и бо́льшую прибыльность для нас.
– Однако для того чтобы добиться успеха в специализированном сегменте, – продолжил Мерфи, – нам была необходима гибкость. Эта гибкость привела нас на незнакомую территорию и отчасти стала причиной возникновения судебного иска.
– Насколько я понимаю, – вмешался Гарт, – иск был связан с этой ситуацией в незначительной степени. Мы попали в широкую сеть. Основная вина лежала на нашем клиенте, который дал нам неправильные спецификации.
– Тем не менее, – сказал Мерфи, – чтобы в дальнейшем защитить компанию, наших клиентов – кем бы они ни были – и конечных потребителей, возникла процедура утверждения заказов.
– Прошу прощения, – вмешалась Эми, – но не могли бы мы немного ускориться?
– Да, я понимаю, что все это звучит как история древнего мира, – усмехнулся Мерфи, – но вам следует понимать, что одно условие потянуло за собой другое. У каждого следствия есть своя причина. А так как требование утверждения в F&D стало обязательным, производственные возможности Оуктона стали напрямую зависеть от способности Роквилля одобрить решение.
– Зависеть? Я не очень вас понимаю, – удивилась Элейн.
– Да, зависеть. Действие не может начаться, пока не закончится предыдущее, – сказал Мерфи. – Ведь перед тем как приготовить обед, вы должны пойти в магазин и купить продукты.
– И что же это значит? – спросила Элейн.
– Когда мы стали зависеть от аналитиков, их производительность начала определять нашу. Если опаздывал Роквилль, то вслед за ним начинал опаздывать и Оуктон.