– Какому именно?
– В смысле? – напрягся пастор Вайс.
– Мой заместитель передал слова Дмитрия. Ивангород, Нарва и Ревель им взяты. А значит, с падением Риги Стокгольм фактически теряет Ливонию. Казна королевства пуста. Потери Карла в боях невероятно высоки. Да и сможет ли он найти войска, достойные для противостояния легиону?
– Ты не хуже меня знаешь: Стамбул дал добро на большой поход Крымского хана. Степь нельзя недооценивать. Она может сточить легион. Тем более, что Дмитрий все одно не сможет быть одновременно и здесь, и там.
– Да. Это верно, – произнес, кивнув, комендант. – Поэтому я и спрашиваю, какому именно королю я должен что-то говорить. Карл Ваза в Стокгольме. Он слаб. У него нет денег. Его положение очень шаткое. Не удивлюсь, если он вообще потеряет корону. Когда уйдет Дмитрий – придет Сигизмунд Ваза. Может. Племянничек нашего Карла и король Польши. Он тоже уже успел потерять армию при столкновении с Дмитрием два года назад. И в его державе сейчас неспокойно. Но он может попробовать занять обескровленную Ливонию.
– Я понял тебя, – нахмурился пастор.
– Осталось понять: рискнет ли Сигизмунд покуситься на добычу Дмитрия. Он же как со степью разберется – вернется. Положение у Сигизмунда неустойчиво. Он может рискнуть пойти на эту авантюру.
– Но…
– Что – но? Потом придет настоящий король, и что Карлу, что Сигизмунду придется бежать.
– Так ты считаешь, что…
– Брось, – отмахнулся комендант, скривившись. – Об этом уже вся Ливония говорит. Да, пожалуй, и на ту сторону Балтики столь значимые новости уже дошли. Ладно. Оставайся здесь и думай, как станешь перед ним оправдываться. И не забудь придумать, как перед людьми его будешь оправдывать. Службу там какую торжественную провести или еще чего. В общем – твои заботы. А я на стены – перемирие заключать…
Глава 10
21 сентября 1607 года, Мадрид
Филипп III Испанский, Португальский и прочее, прочее, прочее с удобством разместился на мягком диване и, потягивая прекрасное вино, с вниманием слушал чтение книги, привезенной из далекой Москвы. «Genesis Imperia Rus[60]» был весьма интересен.
– А этот их посол… он разве не из Шуйских? – поинтересовался король, когда иезуит завершил чтение исторического очерка.
– Вы правы, Ваше Величество, из Шуйских. Он глава того дома, что разгромлен императором.
– Императором? Хм. Их конфликт неизбежен?
– Мой брат Муцио, пребывающий сейчас с миссией в Москве, писал, что да, он неизбежен. Полагаю, что самым удачным для Василия вариантом развития событий станет осесть при вашем дворе постоянным посланником Руси. Или при дворе иного монарха Европы. Ибо в Москве его ждет только смерть.
– Так уж и смерть?
– Брат Муцио так считает. С другой стороны, Василий стал близок к престолу как никогда. Его отделяют от него только Дмитрий и его супруга, которая и должна возглавить Русь в случае гибели императора. Младший брат Василия уже устраивал переворот с убийством царя, царицы и их сына-наследника с целью занятия престола. Но тогда их остановил Дмитрий, стремящийся сохранить закон и порядок на Руси. Сейчас ситуация стоит намного острее.
– Из-за войны? – повел бровью Филипп. – Неужели Ахмед решился на еще одну войну? Ему не хватает проблем с Персией?
– Ахмед посчитал, что упускать благоприятную возможность было бы неразумно. Крымский хан Газы по прозвищу Буря отличался большой самостоятельностью. Это не нравилось никому в Стамбуле. Из-за сокрушительного разгрома Сигизмунда под Смоленском в прошлом и позапрошлом году Газы смог совершить два крайне удачных нашествия на Речь Посполитую и Молдавское княжество. Много награблено. Большой полон. И, как следствие, много денег. Положение Крымского ханства стало слишком независимым, а старший сын Газы Тохтамыш в тех походах получил чрезмерное влияние и славу. Судя по всему, Ахмед ищет пути ослабления чрезмерно усилившегося вассала. Поэтому даже выделил ему тысячу янычар и два десятка пушек. Немного, но держать флаг вполне подходяще, да и с крепостями поддержка. Мы считаем, что Ахмед хочет растратить весь поднакопившийся жирок Крымского ханства в этой войне.
– А иные цели? Они есть?
– Разумеется. Минимально – освобождение мусульман из-под руки христианского монарха. Максимально – завоевание Москвы и возрождение Золотой орды или чего-то в этом духе. Но, скорее всего, он ориентируется на минимальные цели.
– Успех Тохтамыша реален?
– Вполне, – после короткой паузы ответил иезуит. – Положение Дмитрия крайне непростое.
– Почему? Ты же говорил, что он добился блистательного успеха в Ливонии. Да еще и эта авантюра с пинасом, который заставил за собой гоняться весь шведский флот.
Иезуит улыбнулся.
Дмитрий не делал секретов из своих успехов. Напротив. Он делился о них самыми подробными сведениями. Да с сочными комментариями. Так что эта история с пинасом изрядно повеселила всю Европу.
Опасаясь блокировки шведским военным флотом «купцов», перевозящих его армию морем, император решился на авантюру. Загрузив пинас «Марина» ротой гренадеров, он вышел в самый натуральный каперский рейд.
Досматривая шведских купцов, он изымал наличность и всякие ценности. Курсировал в основном у шведского побережья. Участвовал в десятке стычек с военными кораблями противника, каждый раз уходя за счет применения 3-фунтовых картечных гранат. Ими он бил из ручных мортир гренадеров. Те накрывали преследователя и выбивали команду, вынуждая прекратить преследование.
Апогеем его разбойной деятельности стало дерзкое нападение на шведский линейный корабль, стоящий на рейде недалеко от Стокгольма.
Утро. Густой туман. Тот стоял без всякой опаски с огнями.
И тут как чертик из бутылки выскочил пинас, привалился к нему бортом, и с него посыпались гренадеры. Дмитрий смог по огням опознать противника и приказал своему капитану совершить рисковый маневр. Десять минут боя, и экипаж новенького 50-пушечного линейного корабля «Яблоко[61]» оказался разгромлен и взят в плен. А дальше… пинас подцепил его канатом и, посадив на весла пленных шведских моряков[62], утащил прочь, пользуясь стоявшим густым туманом и штилем.
Об этом событии так бы ничего и не узнали, если бы несколько моряков с «Яблока» вовремя не прыгнули за борт, а потом, добравшись до порта, не рассказали о нападении. А неделю спустя возле Нарвы появилась «Марина» со своим трофеем.
Нагло, дерзко, решительно. Дмитрий сумел приковать к своему небольшому кораблю внимание всего шведского военного флота. И тем самым обеспечить проход в Нарву транспортов с армией.
– Вы правы, Ваше Величество, – кивнул иезуит. – Дмитрий добился поистине блистательных побед в Ливонии. Полный разгром численно превосходящей шведской армии в двух полевых битвах. Взятие без всякой осады, одним лишь натиском трех хорошо укрепленных городов. Захват абордажем двух линейных кораблей 4-го ранга и двух пинасов. Успешный каперский рейд. Все это – блистательно… но…
– Что?
– Он слишком хорошо начал. Его теперь испугались и владетельный дом Ваза, и Ольденбурги, и Гольштейн-Готторпы. А это серьезно. Особенно после его выходки в Риге.
– Это где он велел сжечь на очистительном костре пастора-кальвиниста, что обвинил императора в связях с нечистым? Дескать, только пособнику Сатаны могла прийти в голову такая крамольная мысль.
– Не совсем так, Ваше Величество. Сначала он отстоял службу в кафедральном соборе вместе с лучшими людьми города. Ее проводили в честь провозглашения провинции Ливония со столицей в Риге и освобождения ее от всяких державных налогов на пять лет. И только потом он под одобрительные крики толпы велел сжечь бедного пастора. Костер в этом случае всего лишь потеха для черни. Но то, что Дмитрий не только завоевал, но и расположил к себе Ливонию, не упустили ни в Стокгольме, ни в Копенгагене, ни в Варшаве[63]. Иначе как объяснить тот факт, что остатки завоеванных шведами герцогств добровольно пошли под руку Москвы после этих заявлений в Риге?
– Задвинское герцогство и Курляндия? Они все же полностью отошли ему?
– Присягнули во всяком случае. Как потом обернется – не ясно. Но сейчас – да, они стали его, войдя в провинцию Ливония.
– Так ты считаешь, что дом Ваза воссоединится в борьбе против Дмитрия?
– Это вполне возможно. Он выглядит слишком угрожающим. И, вероятно, к Карлу и Сигизмунду могут присоединиться Кристиан и кто-то из германских владетельных сеньоров. А значит, война на севере не закончилась. Но в то же самое время разгорается война на юге. Разве его легион сможет успеть всюду?
– Легион… – посмаковал это слово Филипп. – Расскажи мне о нем.
– Подробностей у нас мало. Брат Муцио вынужден мало интересоваться острыми моментами. Ему явно намекнули, что, как только он начнет это делать, будет изгнан.
– И все же… – покачал головой Филипп. – Не поверю, чтобы вы ничего не знали о нем.
– Основу русского легиона, как и древнего римского, составляет пехота, усиленная артиллерией. Как и в ситуации с древним легионом Рима, пехота усилена кавалерией и вспомогательными частями: гусарами, рейтарами, гренадерами, штурмовиками и егерями. Вот, собственно, и все, что нам известно. Пока.
– Я надеюсь, что это только «пока»? – чуть подумав, уточнил Филипп.
– Разумеется.
– Хорошо. Ступайте.
– Мне оставить вам книгу?
– Оставить. И постарайтесь узнать как можно больше об этой ситуации. Думаю, Москва стала играть достаточно большую роль в Венской партии.
– Это так, – кивнул иезуит, охотно соглашаясь с королем. – Муцио пишет о том, что падение Москвы или отложение от нее Астрахани с Казанью может привести к катастрофе. Османы рано или поздно подавят мятеж в Анатолии и заключат мир с персами. А Крымское ханство, значительно усилившись, сможет серьезно осложнить кампании в Венгрии и Австрии против османов. Что позволит им даже угрожать взятием Вены.