Надежда на то, что Ана теперь изменит свое отношение к нему и оценит его, с новой силой охватила Жуку. Если бы не Витинью, потребовавший, чтобы он, Жука, обслужил архитектора Жулиану, желая оторвать его от Аны. Жука был готов утешать ее сколько угодно.
Условившись с Жукой о новой встрече вечером в пиццерии, Ана ушла, а Жука после работы помчался к Элене. Он считал себя обязанным доложить ей, что позднее прозрение Аны пробудило в нем уверенность, что теперь-то он добьется ее любви, любви женщины, которую обожал в течение долгих лет. Жуке хотелось быть честным перед обеими женщинами, каждая из которых была ему дорога, но объясниться с Эленой ему не удалось. Помешал Лукас.
— Уходи отсюда! — услышав голоса матери и Жуки, он влетел в гостиную. — Уходи, тебе говорят!
— Лукас, послушай! — попытался урезонить его Жука. — Давай поговорим!
— Вот тебе мое последнее слово! — Лукас размахнулся и ударил Жуку в челюсть.
Жука еле сдержал себя.
— Я только хотел поговорить с твоей матерью, — потирая челюсть, сказал он.
— О чем? О том, что ты любишь другую?! Я не позволю какому-то макароннику издеваться над своей матерью! Катись отсюда! — захлебывался криком Лукас. — А ты, мама, останешься со мной!..
Напрасно Патрисия возлагала надежды на обаяние Клаудиу: с первых же минут встречи ее брат Сидней и отец принялись цепляться к парню. Не успел Клаудиу поведать ее семейству о том, что Патрисию ждет блестящая карьера фотомодели, которой он, как фотограф, намерен всячески содействовать, как Сидней с негодованием промолвил:
— Моя сестра должна учиться!
— Да, мы хотим, чтобы она изучала бухгалтерское дело, — поддержал сына Клебер.
— Но фотомодель зарабатывает много денег, — возразил Клаудиу.
— Деньги для нас не главное, — пренебрежительно заметил Сидней.
— Послушайте, — взвилась Патрисия. — У нас с Клаудиу не только любовь... У нас есть свой проект. Мы мечтаем вырасти профессионально: он — как фотограф, я — как модель!
— Если моя сестра нужна тебе для того, чтобы подняться, поищи себе другую лестницу, — непримиримо изрек Сидней.
— Наша семья излишне консервативна, — попытался загладить бестактность брата Джеферсон.
— Просто у нас есть свои принципы, — продолжал стоять на своем Сидней.
— И в конце концов, мужчина не должен ходить с такими длинными патлами, — сделал замечание Клебер.
Словом, ужин прошел в довольно напряженной обстановке. Напрямую никто не запретил Патрисии встречаться с Клаудиу, но стало ясно, что парень не получит одобрения ни у Сиднея, ни у отца, и Патрисия, проводив возлюбленного, решила, что ни за что не смирится с этим. Она убежит из дома. Тогда все поймут, насколько серьезно ее чувство к Клаудиу и как основательно ее намерение стать с его помощью фотомоделью.
Патрисия собрала вещи и написала на листе бумаги, вырванном из ее школьной тетради:
«Я больше не могу жить в доме, где каждый считает себя вправе командовать мной. Патрисия, которой вы когда-нибудь будете гордиться».
Лукас не мог удовлетвориться тем, что выгнал Жуку из дома своей матери. Он решил отправиться к нему домой, с тем чтобы расставить все точки над «i».
Он притормозил в Мооке на площади возле фонтана и у первой встреченной им женщины спросил, где живет Жука.
— Жука Местиелли? — переспросила женщина. — Я его соседка. Залмира. А живет он вон в том доме. Вон его дочка Яра, — словоохотливо продолжила она, — очень хорошая девочка.
Лукас подкатил к Яре.
— Ты дочь Жуки? — спросил он.
Яра его узнала.
— Я тебя уже видела однажды... Мой отец встречается с твоей матерью. И ты как будто против этого...
Откровенность девушки понравилась Лукасу.
— Твой отец, наверно, хороший человек, — сказал он. — Это со мной что-то не так... Все мы делаем глупости, не так ли?
— Я всю жизнь только этим и занимаюсь! — не замедлила согласиться с ним Яра. — А что это у тебя за звезда на мотоцикле?
— Это Антарес, — объяснил Лукас. — Я по гороскопу Скорпион. Это моя звезда. Послушай, хочешь я тебя прокачу на своем мотоцикле?
— Конечно, хочу, — обрадовалась Яра.
Глава 22
Исчезновение Яры и Лукаса наделало много шума.
Сперва Элена, обеспокоенная долгим отсутствием Лукаса, умчавшегося куда-то на своем мотоцикле, заподозрила недоброе и вместе с Иреной и Жулией устремилась на его поиски.
Не найдя Лукаса в Пиньейросе, Виле-Магдалене и Пор-ду-Сол, где жили его приятели, Элена поехала к Жуке, которому Залмира уже успела сообщить, что Яра умчалась на мотоцикле с каким-то парнем.
— Это Лукас, — догадалась Элена.
Жука, услышав это, моментально позабыл о предстоящем свидании с Аной.
— Элена! Ради бога, скажи, может Лукас дурно обойтись с девочкой, чтобы досадить мне?!
— Нет-нет, он, может быть, сложный парень, но добрый! — воскликнула Элена.
— Но что надо этому наркоману от нашей Яры? — волновалась Нина.
— Он не наркоман, — заступилась за брата Ирена, — его вылечили!
В эту минуту явился Жозе. Увидев Жулию, он слегка смутился, что не ускользнуло от внимания Ирены.
— Жулия, ты знакома с этим человеком? — тихо спросила она тетю.
— Я... я не хочу говорить об этом, — ответила Жулия.
— Почему? Что ты скрываешь?
— Ничего. С Жозе у меня связаны не слишком приятные воспоминания, — отрезала Жулия.
— Ты вся состоишь из тайн, — задумчиво произнесла Ирена.
Жозе в это время утешал Элену.
— Не беспокойтесь. Мы сейчас сядем в мой грузовик и разыщем их...
— Витинью, позвони Ане и скажи, что я не смогу приехать сейчас в пиццерию, — попросил Жука дядю. — Она меня уже ждет.
— Не беспокойся, — пробормотал Витинью.
Лукаса и Яру они обнаружили по дороге на Фернан-Диас, неподалеку от бара. Яра была вне себя от страха: Лукас, отлучившись ненадолго, успел напиться, после чего стал приставать к ней с нежностями. Ее отец и дед появились вовремя. Еще немного и Яра была готова пешком брести до Мооки, поскольку Лукас был не в состоянии вести мотоцикл.
Жозе довез до дома невменяемого Лукаса с тремя женщинами, после чего подбросил Жуку к пиццерии и повез домой заплаканную Яру.
— Да как мой отец может ухаживать за матерью этого чокнутого! — возмущалась дорогой Яра. — Она сама наверняка такая же!
— Детей не выбирают, их приходится принимать такими, какие они есть, — спокойно отозвался Жозе.
— Нет, лучше бы он бросил эту дамочку и стал ухаживать за доной Аной, — проговорила Яра, — Она ему больше подходит.
— Ничего подобного, — не согласился Жозе.
Жука ворвался в пиццерию, когда Ана уже перестала его ждать. Он сразу бросился к ней с объяснениями, но Ана и слышать ничего не желала.
— Эта красотка тебя кликнула, и ты тут же к ней помчался! — взвилась она.
— Ана, я ни в чем не виноват, — защищался Жука. — Я просил дядю Витинью предупредить тебя, что опоздаю, но он, конечно, этого не сделал!
— Ты двадцать лет твердил мне, что любишь меня, а когда я наконец захотела принять твою любовь, ты бросился к своей красотке из Морумби! — ярилась Ана. — Я тут ждала тебя как дура. Стол накрыла, со свечками, все как полагается, а ты сбежал к этой женщине!
Как ни пытался Жука урезонить разгневанную Анну, как ни просил ее сменить гнев на милость, Ана была непреклонной.
Адалберту поджидал Кармелу в гостиной. Была уже глубокая ночь, когда она наконец вошла в дом. Кармела невольно вскрикнула, когда Адалберту вынырнул из темноты и преградил ей дорогу.
— Я ждал тебя, — проговорил он. — Мне надо с тобой поговорить.
— Мне не о чем с тобой говорить, — возмутилась Кармела. — Ты дашь мне пройти или нет?
— Я видел Изабеллу, — сказал Адалберту. Кармела в изумлении воззрилась на него.
— Где? Каким образом?
Адалберту стал объяснять. Он обнаружил дочь в отеле «Лампони», в том самом, где когда-то начинался роман Марселу с Франческой. А теперь этот проходимец поселил там их дочь.
— Как же он мог отвезти девушку из приличной семьи в такой притон? — возмутилась Кармела. — Боже мой! Моя дочь, моя чудная девочка!
— К сожалению, она не такая уж чудная, — с горечью произнес Адалберту. — У нее болезненное, эгоистическое восприятие жизни. Для нее главное — материальные ценности, как и для ее тетки Филомены. Она беспринципна! Представь себе, что после этого скандала Изабелла озабочена только одним: как бы ей вернуться в этот дом...
— И слава богу! — воскликнула Кармела. — Она тоскует по мне, по родным людям!
— Ничего подобного, — прервал ее Адалберту. — Ей просто хочется жить богато. Ни о чем другом она не помышляет. Ей кроме денег ничего не нужно.
Кармела в изнеможении опустилась на ступеньку лестницы.
— Какие ужасы ты рассказываешь о собственной дочери, которую сам бросил на произвол судьбы. Ты хоть чувствуешь свою вину?
— Чувствую, конечно, — вздохнул Адалберту. Кармела с сомнением посмотрела на него.
— Я не верю тебе, — произнесла она. — Однажды ты сбежал от меня, разорил и оставил на растерзание Филомене... А теперь хочешь, чтобы я чувствовала себя виноватой из-за того, что Изабелла плохо воспитана. Это так похоже на тебя, Адалберту. Не пытайся убедить меня в том, что моя дочь — чудовище. Она еще ребенок. Ее совратил Марселу.
Адалберту опечаленно покачал головой.
— Скорее, это Изабелла его совратила, — сказал он. — Но я сделаю все, чтобы помочь ей избавиться от него. Все, что только смогу.
После скандала с несостоявшейся свадьбой в доме Феррету Ирена много времени проводила с Диего. Он нуждался в дружеском участии, которого не мог дать ему Клаудиу, поглощенный собственными делами с Патрисией, объяснениями с Сиднеем и Клебером, произошедшими после того, как Патрисия сбежала к нему из дома, наконец, возвращением Патрисии под родительский кров, утешенной заверениями отца, что он больше не станет препятствовать ее встречам с Клаудиу и навязывать ей свои представления о жизни.