— Я говорю Изабелле, что она не должна так расстраиваться из-за этих дурацких подозрений. Правда ведь?
Романа согласно кивнула и предложила Бруно подняться вместе с ней в спальню.
— Ты, я вижу, влюблен? — спросила она, когда их никто не мог услышать.
— Ну что ты, мамочка, — невинным голосом ответил Бруно. — Мне просто интересно, чем все кончится. Как ты думаешь, секретаршу убила Изабелла?
— А ты как думаешь? — ушла от ответа Романа.
— Полагаю, это ее рук дело.
— И потому ты спрятал пистолет?
Ее вопрос заставил Бруно поперхнуться, а Романа продолжала, не щадя своего «сыночка»:
— Я видела, как вы с Изабеллой переглядывались, когда следователь искал пистолет!
— Ты преувеличиваешь, мамочка, — наконец обрел дар речи Бруно. — Неужели это ревность? Не узнаю тебя!
— Не обольщайся, — парировала Романа, — я не ревную. Просто не люблю чувствовать себя дурой.
На следующий день после обыска в доме Феррету все местные газеты опубликовали фотографию Изабеллы с сообщением, что она подозревается в убийстве Андреа Барселус.
А уже в полдень на мясокомбинате появился неожиданный посетитель, который пожелал переговорить с Марселу без свидетелей.
— Меня зовут Робервал Корреа, — начал он. Я работаю таксистом и должен вам сказать, что вечером 26 июля вез вашу жену от водохранилища Билинье до кинотеатра в торговом центре. Еще должен сказать, что сеньора, изображенная на этой карточке, — он показал Марселу газету с фотографией Изабеллы, — очень нервничала. Поэтому я и думаю, что она вполне могла совершить то, в чем ее подозревает полиция.
Марселу при этих словах побледнел и глухо вымолвил:
— Что вам от меня нужно?
— Да вы не волнуйтесь, — сочувственным тоном произнес Корреа. — Это мой приятель считает, что мне следует пойти в полицию. А лично я предпочитаю хорошо заработать.
— Почему я должен верить вам на слово? — спросил Марселу. — Ведь вы могли просто прочитать газмету и придумать эту историю. А я должен вам сразу выложить деньги?
— Нет, вы ничего не должны, — ядовито усмехнулся Корреа. — Наоборот, вы вправе не поверить мне. А вот полиция, думаю, отнесется к моим показаниям с большим доверием.
— Ладно, я заплачу вам. Только оставьте ваш адрес и телефон — вы можете мне понадобиться.
Достав из сейфа пачку банкнот, Марселу протянул их таксисту, и как раз в этот момент в кабинет вошла Карина.
— Ох, папа, прости. Я не знала, что ты занят.
— А где Розанжела? Почему она тебя не предупредила? — рассердился Марселу.
— Видимо, отлучилась на минуту.
— Да я уже ухожу, — сказал Корреа, засовывая деньги в карман. — Звоните, если буду вам нужен.
— Кто это? — спросила Карина. — Странноватый тип.
— Один таксист. Он здесь работал, и ему кое-что с нас причиталось.
— А разве он не в кассе должен был получать свою зарплату?
— Карина, ты задаешь много ненужных вопросов, — сделал ей замечание Марселу. — Скажи лучше, зачем я тебе так срочно понадобился.
— Мне нужен твой совет. Я обещала Тонику, что не буду больше сниматься для рекламы, но теперь Клаудиу считает меня предательницей: по моей вине у него срывается выгодный заказ. Что мне делать, папа?
— Ты подписывала контракт на этот заказ?
— Да.
— Ну тогда и думать нечего, — рассудил Марселу. — Надо выполнить прежние обязательства, н потом уже решать с Тонику, сниматься дальше в рекламе или не сниматься.
— Какой ты умный, папочка! — поцеловала его Карина. — Я тоже считаю такое решение справедливым, но как это вдолбить Тонику? Он такой упрямый! Ладно, попытаюсь его уговорить!
Глава 58
Упоминание имени Изабеллы в криминальной хронике принесло большие неприятности Кармеле: с Адреану она помирилась, но его отец прямо заявил, чти не хотел бы оказаться замешанным в скандале, связанном с семейством Феррету. Это означало, что ни о каком браке между Кармелой и Адреану не могло быть и речи, по крайней мере до той поры, пока полиция не снимет все обвинения с Изабеллы.
Кармела опечалилась, но в ней жила уверенность, что Изабелла все же не способна на убийство, а потому рано или поздно они с Адреану поженятся.
Адалберту она прогнала в тот же день, когда узнала от Соланж об устроенной им мистификации в мотеле.
Покаянные речи и страстные признания в любви не помогли Адалберту — Кармела была неумолима, — и он вынужден был принять свой жребий.
Когда же, упаковав чемоданы, он зашел попрощаться с Филоменой, та категорически запретила ему покидать дом в такой сложный для Изабеллы момент.
— Вам обоим наплевать на бамбину! — гневалась она. — Кармела опять бегает на свидания к своему юнцу, а ты и вовсе решил умыть руки. Тебе все равно, что будет с бедной девочкой, на которую ополчилась полиция.
— Так решила Кармела, — пробубнил в свое оправдание Адалберту. — Да и наша дочь не слишком нуждается в родителях. Только к твоему мнению она еще как-то прислушивается.
— Не надейся свалить все проблемы на меня, — отрезала Филомена. — Я одна их не вынесу. Ты будешь жить в этом доме до тех пор, пока этот наглый следователь не оставит бамбину в покое!
Так, к большому неудовольствию Кармелы, Адалберту остался в доме Феррету.
Разговор с Робервалом Корреа окончательно выбил Марселу из колеи. У него теперь не оставалось сомнений в том, что именно Изабелла застрелила Андреа.
Разъяренный, он ворвался в гостиную и, спросив у Филомены, где Изабелла, помчался в спальню. Филомена, напутанная его устрашающим видом, на всякий случай тоже подошла к комнате Изабеллы и услышала из-за двери, как Марселу обвинял жену в убийстве Андреа.
— Ты застрелила ее из моего пистолета, затем столкнула машину в воду и как ни в чем не бывало вернулась на такси к кинотеатру. Но таксист тебя запомнил, и, если он пойдет в полицию, ты отправишься в тюрьму!
Слышать такое Филомене было не по силам, и, нарушив правила приличия, она без стука вошла в спальню Изабеллы.
— Что ты несешь? Как ты смеешь мучить бамбину? — набросилась она на Марселу.
— Да эта бамбина застрелила человека! — в отчаянии закричал он. — Неужели ты этого не поняла, Филомена?
В такой накаленной обстановке хладнокровие удалось сохранить только Изабелле. Она объяснила Филомене, что Марселу расстроился из-за самозванца-шантажиста, который конечно же все свои показания высосал из пальца.
Филомена сразу ухватилась за версию Изабеллы и вновь ополчилась на Марселу. Он не стал что-либо доказывать ей и просто ушел из дома куда глаза глядят.
В таком состоянии ему оставалось только напиться, что он и сделал в ближайшем ресторанчике. Но и это универсальное средство, увы, не помогло, и тогда Марселу поехал к человеку, который всегда выручал его в трудные минуты, — к Зе Балашу.
Едва держась на ногах, он вошел в дом, где прошло его детство, и обратился к Зе Балашу так, как давно уже к нему не обращался:
— Отец, прости, я пьян... Но мне нужна твоя помощь! Пойдем в ресторан к Ане, еще немного выпьем.
— Мне кажется, ты и так уже перебрал, — заметил Жозе, но просьбу Марселу выполнил.
Они устроились за столиком в дальнем уголке зала, и Марселу с горечью поведал названому отцу грустную историю своей любви к Изабелле, которая оказалась не просто лгуньей, но коварной и циничной преступницей.
— Ради нее я бросил семью, детей, а она убила во мне самое дорогое, — плакал он, уронив голову на стол.
— Сынок, ты еще сумеешь встать на ноги. Tы будешь свободен, — утешал его Зе Балашу. — А теперь пойдем домой. Я тебя отвезу.
Он помог Марселу добраться до машины, и уже на дороге тот вдруг вновь зарыдал:
— Самое ужасное, что я до сих пор ее люблю! Убила она Андреа или не убила — неважно. Лишь бы только не бросила меня! Сейчас приеду домой и все это скажу ей!
Войдя в гостиную, он застал там одиноко сидящую Изабеллу, которая тотчас же бросилась к нему с объятиями:
— Я так волновалась за тебя! Не могла уснуть! Где ты был?
«Ну и актриса!» — поразился Бруно, стоявший здесь же, за шторой. После того как все уснули, они с Изабеллой так увлеклись поцелуями, что не слышали шума подъехавшего к дому грузовика, и очнулись, лишь когда Марселу стал поворачивать ключ в замке. Бруно пришлось спрятаться за шторой, а Изабелла мгновенно вошла в роль верной и преданной супруги.
Остаток ночи Марселу провел с ней в любовных ласках, а утром Алфреду доложил ему о ночном свидании Изабеллы и Бруно. Кровь ударила в голову оскорбленному Марселу, но внешне он остался невозмутимым и, ласково улыбаясь, пригласил Изабеллу прокатиться с ним на комбинат, предварительно пригласив туда Робервала Корреа.
Таксист сразу же опознал в Изабелле ту пассажирку, которую вез от водохранилища вечером 26 июля, но она решительно заявила, что он лжет.
— Напрасно вы упрямитесь, — возразил Корреа. — У меня прекрасная зрительная память, это известно всем в нашем таксопарке. На вас тогда был теплый плащ, потому что дул холодный ветер...
— Я впервые вижу этого человека! — прервала его Изабелла. — Он наглый шантажист! Он врет!
— Нет, сеньора, это вы, простите, врете своему мужу.
— И ты ему веришь, Марселу? — со слезами на глазах воскликнула Изабелла. — Я этого не вынесу! Я ухожу!
— Наверное, лучше уйти мне, — проявил такт Корреа.
Когда он ушел, Марселу вновь потребовал от Изабеллы признания, объясняя, что только в этом случае сумеет спасти ее от тюрьмы. В ответ он услышал такое, от чего мурашки побежали у него по телу.
— Ненавижу! Ненавижу тебя! — злобно прошипела Изабелла и, гордо подняв голову, покинула кабинет.
Несмотря на потрясение, которое ей довелось пережить во время очной ставки, она тем не менее трезво рассудила, что нуждается в союзнике, и, придя домой, пала в ноги Филомене.
— Тетя, это я убила Андреа!