— Значит весь этот кроссдрессинг на шоу запрещен? — уточняю я. Если так, то Такеши в неприятном положении, все вскроется и тогда он/она — попадет. Судебные иски, публичный позор. Вот черт, решила же идиотка парня играть. Вот Сора смогла бы, она пожестче любого парня будет.
— Ну… если наоборот — девушка переоденется парнем, то можно… — пожимает плечами Сора и ее лицо вдруг принимает осмысленное выражение. Она оглядывается по сторонам.
— Ты! — говорит она: — Такеши! И ты…
— Я, я — успокаиваю ее я: — да, да… все верно.
— Вот оно что… — говорит Сора: — я почему-то сразу подумала, что парень из Такеши так себе, а вот девчонка красивая получилась бы. Прическу поправить, очки эти идиотские снять. Правда плоская…
— У нее бинты под рубашкой. Она там себе все перетянула — говорю я: — сильно так, аж до посинения.
— Тогда понятно. — кивает Сора: — поэтому она и безрукавку эту уродскую носила и очки такие… Наверное, задыхалась еще — бледная ходила. Механическая фиксация грудной клетки приводит к кислородному голоданию. Тут надо животом дышать — как обучают адептов в пути «ки».
— Ага — в свою очередь киваю я, понимая от чего у нас Такеши сознание потеряла. И так кислородное голодание, так тут еще и стресс и физическая нагрузка, добежала до душевой, воду пустила и вырубилась. А я-то панику развел и даже трусы с нее стянул, стыдобища. А с другой стороны, вот что я должен был делать, если кровь увидел?!
— И где она сейчас? — спрашивает Сора, подняв бровь и я начинаю думать что меня тут осуждают.
— В комнате — бурчу я: — спит. Бинты мы сняли… на второй полке спит… я ее там полотенцами занавесил, чтобы Нобуо не увидел, чего лишнего.
— Бинты вы правильно сняли — кивает Сора: — я потом с ней поговорю, как проснется. Поддержу ее. — она не продолжает, она — вежливый и правильный человек и никогда не скажет такого вслух, но в ее тоне отчетливо угадывается что-то вроде «а то ты только по морде умеешь да трусы стащить, толку от вас, Кента-сенсей ни на грош».
— И правильно — быстро соглашаюсь я: — спасибо. У меня от сердца отлегло. А то я уже думал что она нелегально проникла на шоу, притворилась парнем и документы подделала.
— Ты что — говорит Сора: — это невозможно. Всех проверяют. Уж такие вещи не могли не заметить. Так что студия знает кто такая Такеши, это… — она поднимает глаза вверх, подыскивая верное слово.
— Подстава? — предлагаю свое слово я.
— Можно и так сказать. Скорее — интрига. Такеши как мальчик — неинтересен, он на втором голосовании вылетит. А вот если раскрыть что он на самом деле девушка, да переодеть, да макияж накинуть… это обязательно повысит рейтинги. И его, то есть ее собственные и студии и шоу.
— Вот как? А может и у вас есть засланный казачок? Дездемона там… — если кто и похож на мальчика, так это девушка-панк. Вечно в одной и той же засаленной футболке, растянутых спортивных штанах и с татуировками по рукам.
— Не, я там уже все видела — машет рукой Сора: — без шансов.
— И как у вас девушек получается «все видеть» уже сейчас? Я вот, например, того же Нобуо, кроме как в одежде и не видел. Не то, чтобы я жаловался…
— Природное любопытство — поясняет Сора: — плюс у нее татуировки на теле интересные, вот я и попросила посмотреть. И сама показала.
— У тебя есть татуировки?
— Да нет. Просто в душевой вместе были… да не так, как ты думаешь! В раздевалке столкнулись! Как мы с тобой сейчас! — кипятится Сора, видя мои масляные глазки.
— А жаль — грущу я: — но да ладно. Слушай, просьба есть. О том, что Такеши… ни слова, хорошо?
— А то. Я ж понимаю — кивает Сора и я успокаиваюсь. Вот чего у Соры не отнять — это верности слову, нипочем она секрет не выдаст… сознательно. Однако ж ее бесхитростность в некоторых моментах заставляет меня переживать — так у нас уже был один секрет, который и минуты не продержался. Ей алиби нужно… а то она как учитель из рассказа солдата Швейка, который жил возле Пелгжимова и встречался с дочерью лесника — заврется и что-нибудь ляпнет. Вот скажем…
Дверь в душевую открывается и туда вваливается Эйка-тян, на ходу стягивающая с себя футболку. Увидев нас, сидящих на полу она останавливается и моргает. Ее руки опускаются, а футболка остается болтаться на шее, хорошо хоть бюстгальтер на ней есть. Такой — черный, как и положено рокерше. Без этих ваших легкомысленных кружев и сердечек.
— Юрико! — кричит Эйка, глядя на нас и немного повернув голову к двери: — иди-ка сюда!
— Эйка-тян? Что случилось? — просовывает голову в дверь Юрико и делает рот уже знакомой буквой «О».
— Это не то, о чем вы думаете — на автомате выдает Сора, а я только лицо ладонью прикрываю, маскируя глубокий вздох.
— Чего ты?! — оборачивается Сора: — Скажи им!
— Бессмысленно — отвечаю я: — тут чем больше отрицаешь — тем больше уверяются в своей правоте. Парадокс такой. Эйка-тян и Юрико-тян у нас уже большие девочки, пусть думают, что хотят. Им так приятней. Но официально я конечно подтверждаю слова Соры-тян — это не то о чем вы думаете, о чем бы вы не думали.
— Да я и думать-то не умею — говорит Юрико: — я ж цирковая. У нас рефлексы. Это в офисе думают, а у нас — не поймал партнера — тот в лепешку разбился. Я девушка простая, вижу девушку и парня вместе в душевой — не думаю, а знаю, что между ними происходит.
— И вы не думайте, мы вас не осуждаем, нам просто завидно — наигранно вздыхает Эйка, а в глазах у нее пляшут веселые бесенята: — жаль телефоны отбирают, такие фотки можно было сделать!
— Ах так! — вскакивает на ноги Сора: — вам все равно не докажешь ничего! Думайте, что хотите, сплетницы! — она гордо вскидывает голову и проходит мимо стоящей Эйки-тян. Юрико сторонится, пропуская ее.
— Застегнись, а то простудишься! — весело кричит ей вслед Эйка. Потом переводи взгляд на меня. В дверь снова просовывается голова Юрико.
— Теперь ты — говорит Эйка: — вот что в тебе такого? Юрико, что в нем особенного? Может попробовать его? Сора не обидится… наверное…
— Да ничего в нем нет особенного — пожимает плечами Юрико: — обычный парень. Бабник и драчун. Наверное, это в нем и нравится. А пробовать не советую, Сора-тян — четвертый дан по кендо и второй по каратэ имеет. И характер у нее — по пустякам не будет тебя бить, но полезешь к ней в огород — получишь. Охота на всю Японию с синяком светиться?
— Ну тебя, Юрико, ты все удовольствие испортишь… — жалуется Эйка и снимает с шеи злополучную футболку: — тогда я мыться. Кента-кун — останешься, потрешь мне спинку?
— В самом деле, засиделся я тут — отвечаю я, вставая: — уже поздно, пора и баиньки.
— Ты не переживай, мы с Юрико ненадолго, можешь Соре сказать, мы через полчаса уже душевую освободим, продолжите то, о чем мы не думаем. Или думаем? — Эйка взялась за застежки бюстгальтера, и я задержался в дверях чуть-чуть подольше…
Дверь передо мной захлопнулась. Что же думаю я, пойду в комнату, там сейчас Такеши спит. Устал человек. Надо бы завтра с ней поговорить, что за дела такие и почему она Мулан косплеит, неужели в роде Фа закончились мужчины?
Глава 30
Я лежу на кровати и смотрю в потолок. Потолок тут совсем рядом и мне можно протянуть руку и коснуться пластикового покрытия. В моих ушах — наушники, которые выделила мне Шика в ответ на мою просьбу. И времени от запроса до того момента, когда она протянула мне новенькие затычки bluetooth с зарядным кейсом в упаковке — где-то минут десять прошло. Оперативно работает Шика-сан и как у нее голова кругом не идет, с нашим-то цирком?
Я кидаю взгляд на соседнюю вторую полку, которую сам же занавесил полотенцами и простынями. Палевно, конечно, может возникнуть вопрос — чего тут отгораживаться, если все парни, но у Нобуо такого вопроса не возникло. Он и сам социопат добрый, толком слова от него не услышишь, а Эйка вовсе уверяет что Нобуо только о себе думает. Так что у нашего с Такеши соседа по комнате не было ни подозрений, ни вопросов, ни даже сочувственного кивка в сторону отгородившегося Такеши. Нобуо просто включил ночник, выключил верхний свет и лег спать. Молодец. Чего себе нервы трепать.
В свою очередь Такеши из-за своего импровизированного будуара не показывалась, видимо спит от переизбытка чувств. И ладно, думаю я и нажимаю кнопку на диктофоне. Наконец я и Натсуми остались наедине. В наушниках раздается тихое шипение.
— Запись в лабораторном журнале номер семнадцать тридцать два. Эксперимент продолжается. Зомби-мутанты вышли из-под контроля и захватили большую часть земли. Немногие сохранившие разум вынуждены мимикрировать и маскироваться, чтобы не выделятся из общей массы и иметь шанс на спасение. Зомби коварны и их зловещая стратегия не оставляет человечеству шансов на выживание, я видела, как лучшие из нас сдаются и поступают в институты, женятся, заводят детей и берут квартиры в ипотеку. После нескольких лет такой жизни они сами превращаются в зомби, от человека остается пустая оболочка, которая едва волочит ноги и уже больше никогда не поднимает взгляда от земли. Знаете, как отличить человека от зомби? Человек — смотрит вверх. Он видит небо. Задайте себе вопрос — когда в последний раз вы смотрели в небо? — звучит в моих ушах голос Натсуми-тян и я завороженно слушаю ее. Потому что наступила ночь и Шахерезада начала дозволенные речи, столь же истинные, сколь и поучительные, и достойные быть написанными золотыми иглами в уголках глаз, и выложенными отборным жемчугом на парчовых подушках.
— Вы не видите небо, даже когда смотрите на него — продолжает моя личная Шахерезада и мысль о том, что где-то далеко эта девушка произносила эти слова в микрофон только для меня одного — трогает мои губы улыбкой.
— Вы не видите друг друга. Вы не видите жизни. Вы — зомби в худшей итерации этого понятия, вы — все еще живые, но уже мертвецы. Ваше существование словно след доисторической мухи в куске янтаря — застывший навсегда памятник возможностям. Вы словно механизмы — встаете, идете на работу или учебу, делаете одно и то же, а вечером — ложитесь спать, не понимая, что прошедший день как капля воды похож на предыдущий. Иногда мне кажется, что я вижу других живых людей, настоящих… но как правило я ошибаюсь… — голос замолкает и я слушаю тихое шипение. Когда я уже думаю, что запись подошла к концу и хочу взглянуть на экран, проверить — снова раздается ее тихий голос.