– Да, на маршруте от Мексики до Флориды можно было много разной рыбки наловить, – вклинился в разговор по-испански Маноло Рамирес.
– Сеньор, кто в этом мире ворошит прошлое? – с легким ехидством спросил Соуза на том же языке.
– Никто не ворошит, даже если учитывать, что мы познакомились с сеньором Соуза в тот момент, когда он все же успел спустить за борт триста фунтов белого порошка, – подал голос Браун от стола, где он наливал себе кофе, правда, не снизойдя до испанского, а вещая на языке Шекспира и Бивиса с Баттхэдом. – Подозреваю, что именно этот случай помог сеньору капитану решиться на переезд в этот мир. Мы его не поймали, но сеньор капитан остался кому-то должен.
– Сеньор Браун… – вкрадчиво обратился к нему Соуза. – Может быть, об этом стоит напечатать еще и в газетах? Чем бы я ни занимался в той жизни и на кого бы ни работал, половину заказов в этой жизни я получил от вас. И они вовсе не были заказами на организацию рыбалки для бойскаутов. И ваши одежды теперь совсем не такие белые, как раньше. Если вы не будете ворошить мое прошлое перед незнакомыми людьми, то я буду помалкивать о вашем настоящем.
Пока капитан произносил сию отповедь, его рука как бы случайно переместилась к кобуре. И выражение его глаз начало меняться из выражения «ехидное» в «убил бы на фиг».
– Ладно, ладно, – тихо сказал Смит. – Хватит об этом.
Было видно, что Соуза и Браун друг друга недолюбливают, мягко говоря, но на Смита неприязнь капитана вроде как не распространялась. Капитан хмыкнул и поднялся по трапу на ходовой мостик, решив не продолжать диспута.
– Так, господа, прошу немного внимания, – громко объявил Смит. – Довожу до сведения график движения. Ближайшие двое суток мы будем идти к точке рандеву, поэтому все могут расслабиться и получать удовольствие от морской прогулки, если, конечно, у вашего командира нет других планов. Ожидание в точке рандеву составит около суток, но может быть, и меньше, поэтому прошу быть в готовности к двадцати четырем ноль-ноль среды, то есть – послезавтра.
– Самоподготовка – по необходимости, – лаконично закончил я речь Смита.
Едва все расселись пить кофе, сервированный индийцем Джо, как в кают-компанию вошел парень очень маленького роста, короткостриженый, с торчащим надо лбом ежиком и длинными бакенбардами, выпячивающий грудь и задирающий подбородок, чтобы казаться сильнее и выше. Руки его по локоть были измазаны в плохо отмытом машинном масле, от одежды шел стойкий запах солярки. Под кофе – самое оно. Он подошел к трапу на ходовой мостик, постучал ладонью о перила и крикнул по-английски:
– Долбаный дизель в порядке! Можем трогать, шкипер.
Впрочем, вместо «долбаный» на самом деле он сказал «fucking», которое у него прозвучало как «фукин», что свидетельствовало о том, что данный человек, скорее всего, и носил имя Тим, и прибыл в этот мир он с острова, почитающего Святого Патрика, знаменитого скалами Мохера, зелеными лугами, плохой погодой и оделившего мир пивом «Гиннесс».
– Понял, Тим! Спасибо! – крикнул шкипер Соуза с мостика, и практически сразу мы услышали звук включившегося зажигания.
Спаренные дизели зарычали, распространяя вибрацию по всему корпусу судна. Тим махнул рукой и так же гордо прошествовал мимо нас к трапу, ведущему на жилую палубу экипажа, оставив в воздухе лишь неистребимый запах солярки, начисто перебивший аромат хорошего кофе.
По палубе за окнами надстройки пробежался Джо, заодно выполнявший обязанности палубного матроса, повозился с канатом на корме, после чего начал собирать его в аккуратную бухту. Дизели рыкнули чуть настойчивей, было слышно, как под кормой забурлила вода, и «Нинья» тронулась с места. Мелкие волны захлюпали по скулам корпуса, судно слегка накренилось на повороте, обходя деревянный пирс.
Капитан рулил по тесному порту уверенно, обходя пришвартованные там и сям баржи, какие-то небольшие суда, стоящие под погрузкой. Ближе к выходу из гавани стояли два совсем небольших, метров по двадцать, патрульных катера с автоматическими пушками на носу и корме. Я попытался классифицировать их, но не смог. Такое ощущение, что аналогов в Старом Свете не существовало. Скорее всего, эта конструкция была разработана исключительно под потребности жизни в Новой Земле. Небольшой размер, пушки и никаких ракет. Ракеты для Новой Земли дороговаты, а стрелять здесь часто приходится.
Показался край волнолома с небольшим маяком на нем и антенной радиомаяка. Наш траулер обогнул стенку, образованную наваленными валунами, и вышел в открытое море, точнее – в Большой залив. Хотя, если честно, заливом назвать это было сложно – размерчиком залив был во всю Средиземку.
В правую скулу корпуса ударила небольшая волна, судно покачнулось. Капитан прибавил ходу, и траулер, немножко осев на корму, начал набирать ход. Плеск бьющихся в корпус волн стал чаще, но судно пошло ровней, теперь уже просто разрезая мелкую волну форштевнем.
Бонита кивнула мне в сторону ходового мостика и тихо спросила:
– Поднимемся, посмотрим?
– Пошли.
Капитан Соуза сидел на высоком вращающемся кресле с прямой спинкой и округлыми подлокотниками, перед ним на наклонной панели светились несколько экранов и три группы циферблатов. Большое никелированное рулевое колесо замерло в одном положении – видимо, судно управлялось автопилотом. Справа от капитана из отдельного ящика торчали рычаги машинного телеграфа… или это на больших кораблях телеграф, а на таких – сектор газа? А черт его знает, не учили меня морским премудростям.
Из больших окон ходового мостика открывался вид на задранный нос судна, слегка покачивающийся относительно горизонта на встречной волне. Солнце понемногу шло к закату, опускаясь к морскому горизонту справа от нас.
– Не возражаете, капитан? – спросила Соузу Бонита.
– Ни в коем случае, сеньора, – перешел на испанский Соуза. – Что вас интересует?
– Все. Я еще ни разу в этом мире не передвигалась по воде.
– Вот уж в этом, поверьте мне, никакой разницы вы не заметите, – улыбнулся он. – Вода в том свете и вода в этом – абсолютно одинаковы. Только в этом свете погода гораздо более предсказуемая, чем в том.
– А сводки погоды здесь бывают для тех, кто в море? – спросил я шкипера.
– Ну если это можно назвать сводками… – усмехнулся он. – Но с уверенностью в девяносто девять процентов могу сказать, что до конца этого месяца, еще месяц и первые две недели следующего погода будет такая же, как сейчас. А вот потом мы встанем на прикол на целых три месяца – сто двадцать дней.
– Постоянно непогода? – уточнил я.
– Не постоянно, но очень часто штормит. Шторм начинается быстро, и слабым он не бывает. Не были еще в этом мире в сезон дождей?
– Нет еще, – покачал я головой.
– Мерзкое время. – Шкипер поморщился брезгливо. – Постоянный дождь, только меняется с сильного на очень сильный. И постоянный ветер. Солнца нет, земля раскисла, в море волнение или шторм. Люди сидят по домам. Конвои не едут никуда, поезда ходят всего раз в неделю, самолеты не летают. Жизнь существует внутри городов.
– А вы как проводите время? – спросила Бонита.
– А я женат, между прочим, прекрасная сеньора, – посмотрел на нее Соуза. – И у меня двое детей, которые живут в Кадизе. Мы ставим судно на прикол на три месяца, и я, с вашего позволения, живу в кругу семьи. Фрахта нет, заказов нет, что за год заработал – то и тратим. И еще добавлю, что если у человека есть любимая женщина, хорошие дети и нормальный дом, то сезон дождей вовсе не так уж плох, поверьте мне.
– Охотно верю. Ты все понял? – толкнула меня в бок Мария Пилар.
– Быстрей бы уж… – шепнул я ей прямо в ухо и обнял за плечи. – Капитан, а я хотел бы еще вопрос задать вам… А как здесь навигация вообще осуществляется? Звезды же совсем другие?
– По компасу, основным звездам, которые уже описаны, и главное – по радиомаякам. Они по всему берегу залива и обжитым берегам океана разбросаны. Работают они с разным сигналом, а у меня есть таблица. Видите? – постучал он пальцем по большому прямоугольному экрану, на котором ярко светились две пульсирующие точки. – Мы сейчас имеем на правом траверзе маяк в Форт-Линкольне, а вправо двадцать градусов – маяк Зиона. Углы на маяки нам теперь известны, расстояния между маяками известны всем, есть в таблицах. Немного тригонометрии – и мы определились по координатам. А так, без маяков, разумеется, далеко не уйдешь. Раньше ходили только в каботажные рейсы, я застал те времена. А в открытое море здесь ходят лет пять, не больше. И нормальные лоции появились не раньше, чем года четыре назад.
– Вы говорили, что вы уже десять лет здесь. И как раньше ходили? – спросила шкипера Мария Пилар.
– Я же говорю – каботажными рейсами. – Видя непонимание Бониты, Соуза разъяснил: – Постоянно ввиду берега, ориентируясь по нему. Поэтому до того берега Большого залива не ходил ни разу в те времена – или заблудился бы, или просто не хватило бы топлива. Только самолеты летали. Когда англичане начали обустраиваться там, на Мысу и в Индии, они поставили первые радиомаяки. Еще американцы на свои деньги поставили радиомаяки в халифате в нескольких местах после того, как оттуда начали нефть возить. Теперь можно ориентироваться, так что стали мы и туда ходить – как сейчас, например.
– А острова как обозначены? Их же здесь немало.
– Дикие острова никак не обозначены, а все цивилизованные – прекрасно видны. – Он ткнул пальцем в разложенную карту: – И орденские, и американские, и британские – везде мощный сигнал, никаких проблем. На орденских островах даже по несколько – чтобы легче было расстояние определять. У них пятидесятимильная зона запретная.
– Стрелять будут?
– Сразу не будут, разумеется, – ответил Соуза. – Все же случается, что кто-то заблудился, например. Сначала предупредят по радио, потом подойдет сторожевик и вежливо попросит удалиться. Заплутавшегося могут даже проводить.