– Мы сделаем все в лучшем виде.
– Я буду тут, – говорит друг, а я вхожу к ней медленно, размышляя, о чем с ней говорить, если сам в состоянии полной прострации?
Глава 25
Эмма
Ощущалось тело таким тяжелым, таким растерзанным. Стоило открыть мне дверь Саше, как я тут же почувствовала себя рухлядью. Именно в такие моменты тебе хочется быть слабой и боль уже по-новому отзывается в тебе, если до этого ты знала, что некому будет жалеть.
А как только он вошел, мне просто хотелось плакать и жаловаться ему на мои раны: внутренние, внешние.
Его вопрос был логичен, и я бы ни за что не стала покрывать этого ублюдка, если бы не одно, но, в телефоне я обнаружила новое смс и прочитала до того, как впустила Сашу.
«Оу… ты уж прости Вадима, не сдержался, также, как и ты не держала за зубами свой тупой язык. Всегда приходится платить за свои поступки. И в этот раз, будь внимательна к тому, что и кому ты говоришь. А то, твой Аполлон не ведает, чем для тебя может обернуться его желание тебя защитить.
Тик-так сучка… Тик-так… Скоро ты встретишься с ним… Я уже говорила, что он просто чудо?»
Мне стало ясно, что Вадим причастен ко всему и ему помогает женщина, ведь раньше не было четких повествований от мужчины или женщины.
Рисковать я не стану, лучше пусть все окажется неправдой, чем я потеряю шанс.
Мне пришлось врать ему, хотя больше всего на свете, я желала правды к себе и несла ее другим и вот стала той, что обманывает прямо в глаза. Смотря в глаза тому, кто так нужен мне… но что, если я расскажу и все провалится? Я не могу, и он должен меня понять.
Придумала в голове историю и просто позволила себе помочь, держа телефон рядом с собой.
Я слышала, что говорили врачи, но сейчас меня мало волновало, что со мной, главное, выйти отсюда скорее, мало ли когда мне снова напишут.
Не знаю, может быть, с ума сошла, а может только схожу…
Остаюсь одна в палате и пялюсь в потолок. Снова беспомощная, безнадежная, неудачница…
Дверь немного приоткрылась, а я уже знаю кто там, чувствую его.
Ставит стул рядом с постелью и берет мою руку в свою ладонь. Но его взгляд, боже… Не могу… Не могу смотреть и видеть там разочарование. Там разочарование, но не во мне, а в себе.
Ну зачем? Зачем эта мука?
Я недостойна такого мужчину. Хочу вырвать свою ладонь, не хочу, чтобы касался, не хочу, чтобы был рядом. Пусть он уйдет.
– Эмма, – хрипит еле слышно, и я взрываюсь.
Слезы потоком бегут из глаз. Я не имею право на него. Не мне он обязан вручать свое сердце, не такой, как я. Он и его отец такие светлые, такие хорошие, что такое пятно в их жизни… нет…
– Милая моя, – уже рядом, уже слишком близко.
Целует меня бережно, невесомо, а я молчу, роняя слезы, потому что и прогнать его не могу, язык не поворачивается.
Кладет голову на мою ладонь, и я глажу его по волосам, зарываясь в них пальцами.
– Тебе бы к парикмахеру, – улыбаюсь.
– Не нравится? Ты, когда тянула меня за волосы объезжая, как-то не обращала внимание, что они слишком длинные.
– Это была другая я.
Усмехается и целует мою открытую ладонь.
Глажу пальцами его щетинистое лицо.
– Мне нравится, – шепчу.
– Я рад, – так же беззвучно отвечает.
– Иди ко мне, – хлопаю по кровати рядом, пытаясь сдвинуться, но становится так больно, что я вскрикиваю.
– Твою мать, Эмма, – ругается Саша и тут же подхватывает меня и бережно перемещает немного в сторону.
– Все в норме, я просто не ожидала.
Он что-то бурчит под нос пока снимает ботинки и наконец ложится ко мне лицом.
– Больше не шевелись ладно?
– Но я тебя не вижу.
– Да зачем на меня смотреть? Лежи, а я буду рядом.
Обнимает невесомо, обхватывая меня рукой, нежно ею скользя, перехватывая мой таз.
– Чтобы тебе не было тяжело.
– Не смеши, Саш.
– Эмма, – рычит и прижимается плотнее.
Упирается носом в мою шею и такое ощущение, будто успокаивается окончательно.
Вновь запускаю руку в его волосы и слышу, как дыхание мужчины становится еще более размеренным уже через десять минут.
Неужели уснул?
Входит медсестра и уже открывает рот, видимо, чтобы его выгнать, но я шикаю на нее, уверена им тут достаточно заплатили, чтобы они на многое закрывали глаза, и она тут же замолкает.
Тихо объясняет, что это за лекарство и для чего, а после укола в вену уходит.
Следом за ней заглядывает Стас.
– Ооо, тут похоже до утра никто не выйдет?
– Думаю, да. Пусть поспит.
– Я так и предполагал. Ладно, я тогда домой. Утром заскочу. Тебе может надо что-то? Олеська соберет.
– Спасибо, я скажу ей сама. Спокойной ночи.
– И вам, – улыбается и уходит, прикрывая дверь.
Я забыла про тампоны, черт возьми.
Вытаскиваю телефон из-под подушки и пишу смс Олесе, так как больше некому, не Сашу же просить и убираю его назад, получив ответное от нее.
Укладываюсь удобней и продолжаю его гладить по голове, чувствуя, как меня медленно охватывает усталость.
– Как же ты мне дорог стал, – шепчу так слабо, что сама сомневаюсь произношу слова вслух или это мысли мои. – Ты так мне нужен, но я так боюсь… И, если ты дождешься меня, то не пожалеешь, ведь я очень сильно и крепко умею любить. А тебя полюбить не составит труда, ведь сердце уже словно бешенное желает лишь тебя одного.
Засыпаю так быстро, но успеваю нафантазировать еще кое-что:
– Мое тоже…
Я реально схожу с ума.
Просыпаюсь довольно резко и, если я выспалась, ощущая себя вполне таковой внутренне, то вот тело мое не разделяет мои мысли.
Стоило мне попытаться пошевелиться, как я тут же вскрикнула. Открыла глаза и увидела дневной свет, а не утренний.
«Неужели спала так долго?»
Вновь попытка подняться, через боль и ужасную слабость. Сажусь на кровати, свешивая ноги и вспоминаю, что засыпала не одна. Обернулась и увидела пустую кровать.
«Жаль, что ты ушел».
Лезу за мобильным, проверяю его, но он пуст.
Топаю в ванную комнату держась за поручни палаты, сделанные для удобства, а после возвращения застаю в комнате Олесю.
– Здравствуйте, – она оборачивается, и я жду что она станет кричать, махать руками и все такое, ведь я только что видела отражение в зеркале. Но, если быть точнее себя я там так и не увидела, только сплошной синяк.
– Добрый день, Эмма. Я созванивалась с твоим врачом, и он мне сказал приехать к обеду, потому что ты будешь спать, – и это все? Стоит выкладывает фрукты, гигиенические принадлежности.
– Спасибо, – сажусь вновь на кровать, потому что устала стоять и спина ноет.
– Да перестань. Стас сказал вы в спешке собирались. А Саша такой, мог и забыть что-то. Я еще белье новое привезла. Ну, как ты?
– Нормально, думаю. Похоже ничего серьезного нет.
– Да. У тебя только поверхностные раны. Ну еще трещина на двух ребрах, – смотрю на нее, и то с каким видом она это говорит. Мне аж смеяться хочется. Мы будто билеты на концерт обсуждаем. – А еще легкое сотрясение. А так все хорошо.
Не выдерживаю и прыскаю смехом.
Она подхватывает и уже через минуту мы хохочем.
Отдышавшись, между нами, вновь воцарилось некоторое напряжение, которое было слишком ощутимым.
– Он винит себя, Эмма.
– Что?
– И не успокоится, пока не накажет того, кто это сделал.
– Но я…
– Ты его женщина. Ты дорога ему, пойми.
– Он тоже мне дорог, но к чему ты это говоришь?
– Не лги ему. Не только ты желаешь правды и доверия.
– Я… – слова комом застряли в горле, и я не смогла вымолвить ни слова.
– Мне нужно на работу. Выздоравливай.
– Спасибо.
Олеся погладила меня по плечу и ушла, а я осталась сидеть на месте оглушенная всем тем, что творилось в моей жизни.
«Я была уверена, что больше не будет потрясений. Что я буду мирно и спокойно существовать, не мешая другим, но все они сами ворвались в мой мир. Я не звала никого. Не просила помощи. Тогда почему сейчас виновата во всем я? Это несправедливо.»
Вновь запиликал телефон, и я медленно взяла его в руки.
А увидев номер быстро подняла трубку.
– Алло? – я дрожала как листок дерева на ветру. Не знаю кого я сейчас услышу. Я боюсь, но я должна.
– Привет, глупышка Эмма, – поверить не могу…
Хотя, чему тут удивляться. Подлая дрянь, неужели они так давно знакомы с Вадимом?
– Так ты причастна ко всему…
– Договаривай давай. К чему я причастна? Но не называй это похищением.
– А как иначе?
– Я помогла ребенку не расти с такой матерью, как ты. И кстати была права. Ты погляди, какой образ жизни ты ведешь.
– Какая же ты…
– Я умна. Знаю.
– О, правда?
– Не стоит произносить то, на что я могу вдруг разозлиться. Я так быстро выхожу из себя и обижаюсь порой. Вдруг сброшу вызов и не перезвоню.
Скрепя зубами я замолкаю, ожидая ее дальнейших слов.
– Замечательно. Ты такая понимающая.
– Я не понимаю одного, зачем все это, сейчас?
– О, вообще-то тебе и не нужно понимать, но я отвечу тебе на твой вопрос, когда мы увидимся. Так что постарайся в воскресенье быть на ногах. Тебе предстоит путешествие.
– Я поняла.
– До встречи.
Скидывает звонок, а я прокручиваю в голове все сказанное и воскресенье кажется таким далеким и таким близким.
Еще я приняла одно важное решение, я пойду на все ее условия, только бы знать, что все не просто так. Все правда, а если это так, то нет ничего дороже моего ребенка, и любая жертва ничто, по сравнению с ним.
Александр
Уходить от нее, такой горячей и нежной, прижимающейся во сне к моему телу было пыткой.
Наутро ее синяки стали такими яркими, а мне стало еще более невыносимо смотреть на нее, такую беззащитную.
Я слышал ее слова ночью. Слышал и понимал, что тоже не могу без нее. Она стала моей в первый миг, стоило увидеть ее там, гордую и храбрую. А теперь я виноват перед ней и исправлю все, что успел сотворить тот, кто решил посягнуть на мою женщину.