– Как твой гастрит?
– Нормально, – буркнул муж.
– Если нужно лекарства выписать, то в твоей записной книжке за позапрошлый год есть телефон врача. – (Сева никогда не выбрасывал записных книжек. Все они хранились в специальной коробке и были пронумерованы по годам.)
Сева кивнул, но ничего не сказал, и Мила, которая уже хотела предложить что-нибудь вроде мастер-класса по приготовлению диетических блюд для его новой жены, опомнилась. «Куда я лезу? – спросила она себя. – Не хочет общаться – не надо. Может, это он так реагирует, потому что ждет, что я в последний момент выкину какой-нибудь номер: например, стану выдвигать имущественные претензии. Ничего, потом успокоится, и все будет нормально. Хотя… что значит «нормально»? Похоже, Сева останется просто воспоминанием». Прежде чем сожаление и грусть успели схватить ее сердце своими когтистыми холодными лапами, Люда решила, что воспоминания лучше иметь приятные. А потому она будет помнить об их совместной жизни только хорошее. Вот, например… Например, та поездка на теплоходике в Кижи. Они только поженились и всей еще студенческой компанией отправились в путешествие. Билеты покупала чья-то мама, которая служила в пароходстве, и потому они достались всей честной компании с какой-то нереальной скидкой. Как же здорово они тогда отдохнули! Погода выдалась фантастически теплая. Народ самозабвенно загорал. Бар работал круглосуточно, и продавали в нем какие-то замечательные вещи типа коктейлей с кампари. Мила потом пару раз покупала бутылки, лимон, тоник, грейпфрут и смешивала ингредиенты, но вкус, как она ни старалась, у коктейлей был не тот. Став постарше, Милочка поняла: необходимыми составляющими тех коктейлей были плеск волн, веселая компания и молодой муж. Они с Севой рьяно осваивали теплоход. Каюты – самые дешевые, имели только умывальники, и в душ приходилось бегать в конец коридора. Но они бегали туда вдвоем, и помещение с деревянными решеточками на полу казалось не менее роскошным, чем самые современные душевые кабины, в которых занимаются любовью герои фильмов. В их каюте имелись две узенькие койки, и пару раз Сева оказывался на полу, потому что койки были слишком узкими для двоих, а сила и энергия били через край. Как же они тогда смеялись! На носу парохода имелась большая комната, торжественно называвшаяся капитанской гостиной. Одна стена представляла собой сплошное окно. Из него видны были берега и вода, а ночью – звезды. Днем там играли в шахматы пенсионеры, вечером устраивали тематические вечера, а ночью гостиная пустовала. Однажды Мила и Сева занимались там любовью, и звезды смотрели на них с холодного северного неба и искрились, разбиваясь на тысячи искр, когда на глазах Милы выступили слезы от переполнявших ее чувств.
Небо днем сияло какой-то фантастической голубизной, никогда прежде не виданной. В нем летали чайки, и серые воды холодного озера светлели и казались хрустальными, отражая в себе эту сказочную горнюю голубизну.
Кормили в столовой из рук вон плохо, было понятно, что большая часть рациона пошла на прокорм семей официанток, поваров и остальных членов экипажа. Но в студенческой компании были бывалые путешественники, они-то и научили всех запастись сухпайками, и теперь вечером, собираясь в чьей-нибудь каюте после скудного ужина, ребята открывали банки с консервами, доставали сухари и печенье, открывали бутылки, и веселье продолжалось до утра. Пели под гитару, спорили до хрипоты о судьбах мира и вечных проблемах…
– Ты чему улыбаешься? – вторгся в мысли Людмилы голос мужа.
– Я вспомнила, как мы ездили в Кижи, – честно ответила Мила. – Здорово было, да?
– Да, – кивнул Сева. Лицо его разгладилось, и он явно хотел что-то сказать… но тут их вызвали, и буквально через несколько минут Сева и Мила перестали быть мужем и женой. Людмиле показалось неуместным предаваться совместным воспоминаниям после этой процедуры, которая каким-то образом словно подвела черту под одним этапом ее жизни. «Но при этом я могу с чистой совестью начать новую жизнь», – сказала себе Людмила и легко попрощалась с Севой, который вновь сделался мрачен.
Солнышко пригревало, воробьи орали изо всех сил, убеждая себя и окружающих, что вот она – весна пришла! В метро торговали мимозой. Милочка летала как на крыльях, твердо уверенная, что все теперь будет хорошо.
Позвонила Лариса и тоном, каким рассказывают сказки, сообщила, что к ней в гости на прошлой неделе приезжала бывшая свекровь. Долго расспрашивала, как девочка, разглядывала игрушки и скромную обстановку в квартире. Бледненькая девочка, напрочь не помнившая бабушку, испуганно жалась к матери. Свекровь попила чаю, рассказала, что у ее сына тоже была в детстве астма и круп был, но к восьми годам все куда-то подевалось. При этом она высказалась в том смысле, что море в таких вещах – первый помощник. Лариса промолчала. Набрать денег на путевку даже в самый захудалый крымский санаторий казалось совершенно немыслимым. Когда свекровь уехала, она решила просто забыть о ее визите. Но через день бабка заявилась опять. Усевшись в кухне и глядя на Риту, она произнесла речь в том смысле, что кто старое помянет… И что она хочет помогать Ларисе растить девочку, потому как та вылитый ее мальчик, да и вообще родная кровь. Вот для начала – и бабка выложила на стол проспект. На картинке солнце искрилось в синих волнах и белый корпус чайкой примостился на берегу. По мелкой гальке бегали смуглые дети. «Это Крым, – сказала бабка. – Там сейчас не жарко, искупаться в море не придется, но в санатории есть бассейн, а воздухом дышать и гулять с ребенком – самое то. Опять же процедуры всякие, ингаляции. Я оплачу путевки и дорогу, езжай. Вернешься, поедете летом в Прибалтику. Там тоже море и воздух лечебный, сосны опять же. Тогда, Бог даст, девочка осень и зиму переживет нормально».
Лариса заикнулась про работу, но бабка твердо заявила, что сейчас надо поднять ребенка, а осенью они вместе что-нибудь придумают. От неожиданности и огромного облегчения Лариса не смогла справиться с собой и разрыдалась.
– Ничего, ничего. – Бабка неумело погладила ее по плечу. – Теперь сладим, не реви.
Людмила порадовалась за Ларису и Ритульку. Надо же, теперь у них и бабка есть, и еще Петр. Впрочем, неизвестно, как свекровь среагирует на мужчину, появившегося в жизни Ларисы.
Продажа квартиры тоже прошла довольно гладко. А вот с покупкой нового места жительства пришлось некоторое время помучиться. Правда, тут постарались ее друзья. Саму Людмилу наполняло такое непробиваемое равнодушие к этому жизненно важному вопросу, что Наталья только руками всплескивала.
– Как ты собираешься на это согласиться? Это же первый этаж! Да еще рынок напротив. Там в подъезде небось только ленивый не писает. Что Наташа? А то ты наш народ не знаешь! Даже смотреть не пойдем. Так, а это что? Последний этаж хрущевки? Не годится! Ты что, совсем о себе не думаешь? – Она внимательно посмотрела на подругу. – А, я поняла – ищешь что подешевле, чтобы побольше денег выгадать на этот твой центр! Щас! И не думай даже! Тебе нужна нормальная квартира, неизвестно, как жизнь обернется.
Игорь Наталью поддержал. Та начинала утро со звонка в агентство недвижимости, которое мечтало положить себе в карман приличную сумму за продажу Людмилиной трешки и обещалось подыскать ей что-то «скромненькое, но миленькое». В агентстве Наталью боялись, поэтому варианты сыпались как из рога изобилия. Она все же нашла приемлемую квартиру в панельном доме на «Речном вокзале».
Позвонила ни свет ни заря и затараторила в трубку:
– Я за тобой заеду, и давай поехали смотреть. Нашла приличный вариант. Там пара каких-то молодых бестолочей, которые решили завести ребенка и поэтому покупают дом за городом. Деньги им нужны быстро. Квартиру отдают недорого. Говорят, что у них там какой-то суперремонт по дизайнерскому проекту… Хотя, как я поняла, они сами и есть те дизайнеры, а потому это вроде как и не считается…
– Наташ, захвати хлеба, – пробормотала Мила, кутаясь в халат и с трудом соображая со сна, о чем речь.
– Хлеба? Ты что, еще спишь? Ну, мать, ты даешь! Давай, чтоб ждала меня одетая на коврике у двери! Я тут после дежурства ношусь с ней, как мать Тереза…
Мила, не сдержавшись, зевнула, и Наталья, издав возмущенный рык, бросила трубку. К моменту пришествия разъяренной подруги Люда уже проснулась и ждала ее в полной боевой готовности. Вместо трубки мира она протянула влетевшей в дверь, словно некая урбанистическая фурия, Наталье чашку крепкого кофе и кусок сыра. Та быстро выпила горячую жидкость, вцепилась зубами в сыр и, отломав горбушку от принесенного батона, тут же в прихожей соорудила бутерброд. Пробормотала с набитым ртом:
– Пошли, на ходу доем. Мне сегодня кошмарика своего еще к стоматологу тащить.
– Зубик разболелся? – сочувственно вопросила Мила.
– Нет. У него пластинки теперь – прикус исправляем… Так его любящая сестрица взяла пассатижи и все проволочки выгнула. Спрашиваю – зачем? Чтобы у него зубки были как у вампира, отвечает. Представь, с какими я сегодня глазами это буду ортодонту объяснять…
Они скоренько добрались до искомой квартиры. Хозяин, молодой парень небольшого роста, но плотного телосложения, распахнул дверь и радостно завопил:
– Суслик, собирайся! Сейчас квартиру продадим и успеем как раз на сеанс!
– И вам здравствуйте, – пробормотала Наталья, ошарашенно оглядываясь.
А Мила с любопытством спросила:
– На сеанс чего?
– Физкультуры. – В прихожей как-то незаметно появилась худенькая девушка, и впрямь похожая на суслика: короткая стрижка, чуть выдающиеся вперед зубы, маленькие, словно детские ручки. – Здравствуйте. – Она улыбнулась топтавшимся на пороге женщинам. – Вы проходите. И не обращайте на него внимания. Он всегда такой шумный. Мы записались на спецкурс йоги для беременных родителей. Здесь совсем недалеко замечательный физкультурный зал… И честно сказать, у нас полно времени.
– Неправда! – встрял муж.
– Замолчи, Хома, – отозвалась супруга и, заметив вытаращенные Натальины глаза, пояснила: – Нас так все зовут – Хома и Суслик. Смотрели мультик? Правда, мы здорово похожи?