«А ещё она маг и в любой момент может снова шарахнуть по нам своей сосулькой», — мысленно произнёс я.
Интересно, почему боярыня всё ещё не бросила в нас свой «шип»? Это было разовое заклинание? Или плетение нужно готовить заранее?
Вслух сказал:
— Росля, позволь мне попробовать.
Боярышня повела плечом.
— Да пожалуйста, — сказала она.
Отошла в сторону.
— Отведи сестру в комнату, — попросил я.
— Зачем? — спросила Рослевалда.
Указал кивком на Сомову.
— А! — сразу поняла намёк старшая боярышня. — Не надо. Она уже не маленькая. Думаешь, Алая кровяхи никогда не видела? У нас на турнирах всякое случается. Она будущая воительница. Пусть привыкает.
— Кира! — подала голос Мышка. — Эта тётка ранила Васю! Я хочу увидеть, как ты снесёшь ей голову!
Пожал плечами.
— Ладно. Смотри.
Давно понял, что глупо спорить с чужими обычаями.
Взял меч двумя руками, сделал короткий замах. С силой, на выдохе опустил клинок на шею Сомовой. Тот врезался в камень пола.
Голова с копной седых волос покатилась к ногам Васи.
Сапоги Рослевалды окатило кровью.
Я хмыкнул, кивнул в подтверждение собственных мыслей. Моя догадка оказалась верной. Любая, даже самая слабая магия без проблем вскрывала защиту воительниц.
— Так тебе и надо! — сказала Мышка.
По лицу младшей боярышни не заметил, чтобы отрубленная голова её шокировала.
— Как!.. — сказала Росля. — Кира! Как ты это сделала?!
Заметил улыбку на лице Васелеиды. Воительница прислонилась затылком к стене, подняла на меня мутный взгляд.
— Спа…сибо, что отомстили за… меня… госпожа, — сказала она.
— Вася, как ты?
Рослевалда опустилась рядом со слугой на колени. Словно только сейчас о той вспомнила. Уставилась на кровь, что пузырилась между скрюченными пальцами, прижатыми к ране на груди воительницы.
— Я… умираю… госпожа.
Каждое слово Васелеиды сопровождали хрипы и шипение воздуха в ране.
Росля стащила с себя кафтан, поспешно скомкала его, прижала к груди слуги. То ли пыталась заглушить звуки, издаваемые выходящим из лёгких воздухом. То ли хотела остановить кровотечение.
Дыра в груди — это не мелкая царапина. Пусть «ледяной шип» и не задел сердце: иначе Вася давно бы перестала хрипеть. И всё же тампонами и бинтом тут не обойтись.
Не раз видел подобные раны. И оставленные магией, и нанесённые наконечником копья. Чтобы с ними справиться, нужна либо операционная с опытными хирургами, либо гурил-умеющий, либо хороший маг-лекарь — один из тех, что окончили лечебный факультет Акрильской академии.
Иногда жалею, что предпочёл в той жизни иную специальность. Возможно, если бы по окончании Акрильской академии стал лекарем, а не специалистом по тёмной магии и ритуалистике, некоторые мои прошлые жизни сложились бы иначе. И я бы не узнал, что испытывает человек, когда его живьём поджаривают на костре.
Что чувствовала сейчас Вася, я прекрасно представлял. Когда-то с похожей дырой лежал около покрытого сухой травой Кургана мёртвых; хрипел, истекал кровью: нарвался на зачарованное копьё шамана-степняка. Спасло меня тогда только то, что я вовремя сплел дверь в свой дом, вернулся через неё в Великий лес. А там уже сам себя вылечил. В окружении взрослых мелорнов у эльфа не бывало недостатка маны.
Я посмотрел на Васелеиду. Взор её снова затуманился, вдыхала воительница всё реже. Просто бросить в неё плетение «регенерация» — значит лишь продлить Васе мучения.
Одним лишь заклинанием помочь ей не получилось бы. Чтобы сохранить воительнице жизнь, понадобилось бы очень много энергии. Пожалуй, почти вся, что у меня сейчас имелась — после ночных скитаний по столичным квадратам заряд остался только в четырёх семуритах.
Я сунул руку в карман, где лежал заряженный камень. Заряды трёх других ещё утром перекачал в свои украшения — прикасаясь к коже, семуриты светились теперь ярче, чем вчера. Прикинул: есть ли смысл расходовать ману на чужую слугу?
Люди умирают ежедневно. Спасти всех невозможно.
Шипение воздуха в груди воительницы становилось всё тише.
Выживет Вася или умрёт — какая разница?
Глава 31
— Ладно, — пробормотал я.
Прикоснулся к плечу Росли, велел той подвинуться. Боярышня повиновалась. Не очень-то она походила на грозную воительницу. На мой взгляд: обычная испуганная девчонка, едва справлявшаяся с волнением и страхом, с трудом сдерживавшая готовые брызнуть из глаз слёзы. Хотя… многие «обычные» девчонки на её месте уже бились бы в истерике и висли на моём плече.
Рослевалда выпустила из рук пропитавшийся кровью кафтан, выпрямилась. Шмыгнула носом. Вновь провела рукавом по лицу: теперь она утирала не пот со лба, а слёзы с глаз — те всё же просочились.
Я скастовал «регенерацию», бросил её в Васелеиду. Заклинание легко вошло в воительницу; тут же стремительно разрослось, впитывая энергию; оплело повреждённое тело, заключая его в лечебный кокон. Принялось вытягивать из раненой последние жизненные силы: плетение использовало их для ремонта физических повреждений.
Присел рядом с раненной на корточки. Сплёл «призму изменения энергии», поднёс руку с плетением к ране на груди воительницы. Туда, где пузырилась кровь. Воздух вокруг моих пальцев засветился, точно в нем летала волшебная золотистая пыльца. Мана хлынула в «призму», превращаясь в спасительную для Васелеиды жизненную энергию.
Собственной энергии для лечения у Васи точно бы не хватило. Чтобы восстановить повреждения, «регенерация» расходовала ту в огромных количествах. Залатать дыру в груди — не царапину залечить. Без сторонней подпитки такую нагрузку не выдержал бы ни один человек, даже будучи с до краёв заполненным резервом. В своё время мне помог залечить рану Великий лес. Для Васи спасительным Великим лесом стал я.
Чувствовал, как мощным потоком утекала из моего резерва мана. Прогонял мысли о том, что расходую ресурсы недальновидно. Всё равно собирался завтра-послезавтра прогуляться до Городского театра, чтобы зарядить там камни. Если в театре меня будет снова ждать успех, сравнимый с прошлым, то нет разницы, сколько семуритов заряжать: двадцать три или все двадцать семь. Так или иначе, большая часть подаренной мне публикой маны так и останется в театре. Чтобы собрать её всю у меня попросту не хватит накопителей.
Первым опустел камень, что лежал в кармане. Я вытянул из него ману до капли, через призму переправил ту в тело Васелеиды. «Регенерация» охотно поглощала энергию, выталкивала из груди раненной лишнюю жидкость и обломки костей.
Кровь перестала пузыриться, стихло шипение. Вася в очередной раз вздрогнула, скорчилась от боли. Помню, каково это чувствовать, как срастаются твои рёбра. Ощущение не из приятных. Но обезболивание замедлило бы рост тканей. Да и не видел я смысла тратиться на лишнее плетение.
Потому что энергии четырёх семуритов для спасения смертельно раненной — это не много. А для полного излечения так и вовсе недостаточно. Последние капли маны перекочевали из кулона на моей груди в «призму» — направил щупальца каналов в камень серьги.
Васин взгляд прояснился. Воительница насилу улыбнулась, попыталась мне о чём-то сообщить. Почему, стоит больному почувствовать себя лучше, его обязательно тянет поболтать? Не стал слушать — угостил Васелеиду «сном». Та закатила глаза, сомкнула веки. Давно заметил, что спящие быстрее выздоравливают. И не отвлекают лекарей.
Продолжая удерживать «призму» бросил в раненую «малый скан». В Академии нам рекомендовали при лечении использовать «рентген». Но «малый скан» мне нравился больше. Пусть он и не позволял рассмотреть все детали внутренних повреждений.
Зачем мне подробности?
«Регенерация» — вот предел моих лекарских умений. А для её использования и вовсе необязательно просвечивать пациента. От заклинателя это плетение требовало лишь подпитки энергией.
Зато подсвеченную «малым сканом» картинку можно было наблюдать глазами. В отличие от «рентгена», это плетение не отправляло информацию напрямую в мозг заклинателя. Мне только и нужно было: убедиться, что расходую энергию не напрасно.
Заклинание показало, на что именно я потратил ману — здесь и сейчас смерть Васелеиде больше не грозила. Хотя и без помощи магии я уже видел, что состояние воительницы заметно улучшилось. С Васиных губ исчезла синева, да и рана на её груди притихла, не плевалась кровавой пеной.
«Поздравляю, ты совершил очередной бессмысленный и нелогичный поступок», — мысленно обратился я сам к себе.
Накопитель в серьге передал в аурный резерв остатки своей энергии. Я убрал с него энергетические каналы, но перебросить их на камень в перстне не успел. Потому что пронзительный, невыносимо громкий звук хлестнул по моим барабанным перепонкам, а перед глазами взорвался фейерверк из бесчисленных огоньков.
Пол покачнулся и резко ушёл из-под ног. Меня повело вбок, словно кто-то дёрнул за рукав кафтана. Я взмахнул руками, попытался удержать равновесие — не сумел: понял, что падаю.
«Призма» развеялась, каналы перекачки энергии оборвались. Позади стай светящихся точек мелькнуло бледное лицо Васелеиды. Я прижал ладони к ушам: то ли пытался унять вспыхнувшую в них боль, то ли хотел заглушить всё никак не стихавший звук.
Повалился на пол, в липкую лужу крови, что скопилась около тела Сомовой. Мозг пронзили бесчисленные раскалённые иглы — мешали разобраться в происходящем. Я скорчился, коснулся локтями коленей. Увидел перекошенное от страха и боли лицо Рослевалды. Боярышня упала рядом со мной, пучила глаза, раскрыла рот в бесшумном вопле.
«Умер меллорн», — вынырнула из пучин боли мысль.
Я уже слышал подобный невыносимый звук. Давным-давно. Ещё будучи эльфом.
То был предсмертный крик меллорна.
В семнадцатом квадрате только что срубили дерево предков.
Всё же расстояние от дома Варлаи Силаевой до площади с деревом предков не такое уж маленькое. А потому вопль умирающего меллорна не лишил меня сознания. К несчастью. Потому что он заставил нас с боярышнями пережить очень неприятные мгновения, растянувшиеся в вечность.