После короткой паузы она добавила:
— Если бы не вмешалась ты, Кира.
Заметил, как боярыня усмехнулась.
— Ведь я-то понимаю, почему Сомова свалилась без движения, — сказала она. — Вся та связанная с предками мистика, которую вообразила себе Рослевалда, к этому случаю отношения не имеет. Точно знаю. Я имела возможность ощутить на себе силу твоего родового Дара, Кира. Как и мои телохранительницы — там, в оргонской забегаловке. Они тогда валялись на полу точно так же, как и Сомова. Беззащитные, неспособные пошевелить и пальцем. Дар Сомовых спасовал перед твоим.
Боярыня облокотилась о столешницу.
— Кира, я не спрашиваю, как ты сумела одним ударом пробить «доспех духа» старшей воительницы-мага, — сказала она. — Хотя до сих пор ломаю над этим голову. И не стану выспрашивать у тебя о тех лечебных огоньках, которыми ты спасла мою младшую дочь и Васелеиду. Понимаю, что каждый боярский род хранит свои секреты: о Даре не рассказывают посторонним. Тем более, о том факте, что Дар у рода не один, а сразу несколько — раньше не слышала о подобном.
Варлая подалась вперёд — стол заскрипел под её весом.
— Мать моя женщина! Да я не устаю благодарить предков за то, что они познакомили меня с тобой, Кира! Я нисколько не преувеличиваю, когда говорю это. Ты появилась в нашей жизни очень вовремя. Словно посланница предков. Мои дети живы, а я не сошла с ума от горя лишь благодаря тебе.
«Интересное предположение — на счёт посланника», — пронеслась в моей голове мысль.
— Потому хочу задать очень важный для меня вопрос, — продолжала Варлая. — Кира, пообещай, что хорошо обдумаешь моё предложение; не станешь спешить с ответом.
Кивнул.
— Ладно, — сказал я.
Погладил ладонью навершие рукояти меча, сделанное в виде оскаленной головы медведя.
— Понимаю, что где-то у тебя есть семья, — сказала боярыня, — что наверняка они тебя ищут. Если бы я потеряла дочь, то не знала бы покоя, пока не выяснила бы её судьбу.
Варлая смотрела мне в глаза.
— Но на нашем острове своих родных ты их вряд ли отыщешь. Здесь ты одна, без поддержки рода. И наши законы относятся к тебе совсем не так, как ты того заслуживаешь; не признают за тобой те привилегии, на которые имеешь право, родившись в семье благородных. Понимаешь?
— Вполне.
Не мог не согласиться с боярыней.
— А потому… — сказала Варлая. — Кира, я помню, как ты отклонила моё предложение стать слугой рода. Полностью поддерживаю то твоё решение: ты заслуживаешь большего! Сейчас хочу спросить тебя о другом…
Снова замялась.
— Слушаю, — сказал я.
Изобразил искреннее внимание.
— Не хочешь ли ты, Кира, стать полноправной представительницей боярского рода Силаевых?
Я чуть склонил на бок голову.
— Что это значит?
— Я тут подумала… — сказала Варлая. — И поняла, что хотела бы удочерить тебя.
Едва не выронил меч — успел ухватить его за холодную рукоять.
— Уверена: и жена, и дочери поддержат моё решение.
Я сумел, я сдержал улыбку! Отогнал неуместное сейчас веселье: видел, что боярыня не шутит. Почесал кончик носа.
Меня ещё никогда не «удочеряли».
Варлая Силаева приняла моё замешательство то ли за удивление, то ли за недоверие.
— Да, девочка моя, — сказала она. — Я говорю совершенно серьёзно.
Подняла брови домиком.
Повторила:
— Кира, я хочу, чтобы ты стала моей дочерью.
Глава 33
Боярыня призывала меня не торопиться с согласием или отказом, просила хорошо обдумать решение. Но я видел, что ей не терпится его услышать. А ещё понял: Варлая волнуется. Будто только что сделала предложение руки и сердца. Хотя… что-то подобное она мне и предложила.
Отсрочить ответ помогла служанка — принесла кофе. Разлила напиток по чашкам, водрузила по центру стола тарелку с пирожными. Поинтересовалась, не нужно ли от неё чего-то ещё.
Боярыня нахмурилась, раздраженно махнула рукой в сторону двери, призывая слугу скорее «свалить в туман». Я выждал, пока за служанкой закроется дверь. Потом посмотрел на Варлаю и поинтересовался, какие обязанности на себя взвалю, если приму её предложение.
Слушал экскурс на тему семейного права, и размышлял о том, что моя жизнь вновь течёт по словно кем-то заранее проложенному руслу. Вот я очнулся вблизи Оргоны; не успел освоиться, как повстречал Мышку; и вот уже почти взобрался на вершину социальной лестницы местного общества. Хотя сам пока толком ничего не сделал — лишь плыл по течению.
Невольно вспомнил слова Варлаи о посланце предков.
А ведь вполне возможно, что боярыня в своих предположениях вовсе и не ткнула пальцем в небо. За предыдущую тысячу лет жизни, я много размышлял на эту тему. Предки, божества, судьба… Кто-то же привёл меня в этот мир в обход обычного перерождения; как и в прошлые. Кто-то же создал из меня бойца, поместив моё сознание в тело послушника в храме богини Моз; мага — заставив окончить Акрильскую академию; политика — сделав эльфийским князем. А потом вслепую использовал для своих целей, пинками направляя в то самое, «нужное» ему направление. Вот как сейчас; или как тогда, в Кирхудской долине.
В прошлой жизни я сразу же угодил в это кем-то заранее вырытое «русло». Очнулся в теле немолодого пьяницы — командира отряда стражи, что охранял Кирхудские копи. Там тоже мне первое время всё давалось легко: сотни никому не нужных каторжан, словно специально подобранных для тёмных ритуалов, скрытая от прочего мира долина, где я мог безнаказанно творить всё, что считал нужным.
И так же как здесь, где я словно бы случайно повстречался с Мышкой, там я наткнулся на небольшое племя всеми гонимых людей-коротышек. Соседи по долине называли их гурилами. То были спокойные и трусоватые, всё ещё обитавшие в каменном веке люди, объявленные церковью Триединого пособниками зла.
К тому дню, когда я обнаружил одно из их стойбищ, гурилов оставалось не больше пары сотен особей — свободных. И несколько десятков тысяч — рабов в Светлой империи и в прочих государствах, окружавших Ваальские горы. А всё потому что послушные коротышки были «умеющими» — великолепными магами-лекарями, чьи знания и умения передавалось из поколения в поколение в виде родовой памяти.
Кто-то (предки, божества, судьба?) не захотел, чтобы они вымерли.
К такому выводу я в итоге пришёл.
Потому что в прошлой жизни повторилось то же, что и в некоторых предыдущих — тех, что оказались не слишком короткими и не завершились неожиданно. Что бы я ни делал, судьба (или предки, или боги, или кто-то ещё) била меня по загривку, поворачивая лицом к гурилам. Всячески намекала, что та моя жизнь будет связана именно с ними.
Не стал идти против течения. Помнил о предыдущих попытках. Костры инквизиции и странные неизлечимые болезни тогда в считанные дни вычёркивали меня из списка живых.
Взял коротышек и прочих, кто обитал в Кирхудской долине, под своё покровительство. И сделал это не только по принуждению. Гурилы мне нравились — забавный и полезный народец.
И было мне счастье, продлившееся почти триста лет… пока окончательно не опостылело.
Я слушал вдохновенную речь Варлаи Силаевой и думал о том, что здесь, в Кординии, для меня почти в точности повторяется история с гурилами. К чему меня подводят в этой жизни? Я должен присмотреть конкретно за Мышкой? Или за всем боярским родом Силаевых? Не поэтому ли сейчас так распиналась Варлая, описывая прелести боярской жизни, буквально навязывая мне свою фамилию?
Или я снова морочу себе голову глупыми фантазиями?
В прошлом воплощении я прекрасно справился со спасением народа магов-целителей. На закате той жизни перевёл их через портал на острова Вирского архипелага, что в королевстве Торокан. Там племени людей-коротышек не грозили ни неволя, ни гонения.
Владели островами мои последние в том мире ученицы — девочки прекрасно сознавали всю ценность гурил-умеющих. Да и с королевской властью у гурил не возникнет проблем: уверен, моя верная подруга и бывшая любовница, чей внук не без моей помощи занял трон Торокана, выполнит мою просьбу — позаботится о коротышках.
Силаева загибала пальцы — перечисляла те блага, что свалятся на мою голову, едва я стану полноценной частью её боярского рода. Делал вид, что внимательно слушаю. Отмечал, что легко мог бы получить всё, о чём она говорила, не становясь ни чьей дочерью.
Так ли мне нужен герб на плече и перстень с родовой печаткой на пальце? Или я хотел участвовать в Турнирах предков, о которых боярыня говорила с таким воодушевлением? Собственный дом в столице и ежемесячные денежные отчисления от рода «на жизнь» — уж точно не то, к чему я стремился.
Или я решил, что действительно стану хранителем боярского рода Силаевых?
Пожалуй… нет. Не чувствовал пока желания кого-либо спасать и беречь. Я поморщился: усталость и хандра, навалившиеся на меня на закате прошлой жизни, всё ещё напоминали о себе.
Постарался, чтобы Варлая не заметила мой скучающий вздох.
— … Уже два столетия никто такого не делал, — говорила боярыня. — Ни один род. Но ты не думай, Кира: удочерение не возбраняется. Правила его точно не запрещают. Оно лишь… редко происходит. Не все, конечно, отнесутся с пониманием к моему поступку. Но… Мать моя женщина! Чихать я хотела на их ворчание! И ты, Кира, если услышишь от кого-то из нашего рода слова недовольства, не обращай на них внимания. Ты будешь моей дочерью. Понимаешь? Только моей.
Силаева мерила шагами комнату, заламывала руки, хмурила брови. Щёки её раскраснелись. Голос боярыни то эхом отражался от стен, то переходил в шёпот.
— И всё же я не хочу, чтобы кто-то узнал о моей затее до того, как мы осуществим её, — говорила Варлая. — Нет никакого желания выслушивать бредни старух, возомнивших, что знают жизнь лучше других. Как и не хочется с ними спорить. Дел и без этого накопилось невпроворот…
— Хорошо, — сказал я.
Не собирался отказываться от предложения официально влиться в ряды местной элиты. Герб на одежде мне не помешает.