— Похоже, за подмогой рванул, — говорит мне Норль чирикающим голосом цвельфов и я мрачно киваю, глядя, как крепыш с напарником вразвалочку направляются к нашему челну.
Хозяева лошадей забирают оговоренную плату в пару серебра и, уже совсем не глядя на нас, уводят лошадей куда-то вдоль косогора по протоптанной тропинке, а местная стража подходит к нам.
— Добрый вечер, — произносит крепыш довольно неприветливо.
Сам не сильно приближаясь к нам и держа копье под рукой. Второй отходит в сторону, обходя нас и держит копье так же наготове.
«Прямо так себя вызывающе ведут, уже решили про нас что-то нехорошее для себя», — становится мне понятно.
Зря это они так — вот мое экспертное мнение. Только его никто пока не спрашивает, а ведь это очень зря.
— Добрый вечер, — это приветствие мне знакомо.
Я приветливо и вопросительно смотрю на охранника, собираясь общаться с ним сотней знакомых слов и еще больше жестами.
Тут он сбивает меня с толку, быстро задает пару вопросов, прямо выпаливая их, конечно, я ничего не разбираю в его словах.
Похоже, сам он уже точно знает, что в его языке мы не сильны и сразу же поднимает градус общения. Смотрю на Норля, приятель только разводит руками, он вообще в местном наречии плавает гораздо сильнее меня и рассчитывает только на мой перевод.
Крепыш ждет нашего ответа и быстро врубившись, что мы плохо его понимаем, отчего-то сразу же сильно раздражается или делает такой вид. Поэтому начинает говорить с нами еще более требовательно, чего мы опять не понимаем, поэтому он раздражается еще больше.
— Нагоняет атмосферу, — сообщаю я Норлю. — Не хорошо это, так себя с гостями вести.
— Да, похоже, что специально так себе заводит, — поддерживает мою точку зрения приятель.
Мужик, увидев, что мы переговариваемся между собой, не особо обращая внимания на демонстрацию его раздражения, начинает реально злиться и пытается своим копьем скинуть в сторону закрывающие оружие мешки.
Оружие лежит завернутое тоже в ткань, но оно собрано все вместе, любой тычок копьем в куль с мечами или теми же кольчугами явственно покажет, что там лежит что-то металлическое и значит — весьма ценное.
Однако к такому жесткому обыску мы морально вообще не готовы, кажется, местная стража нас провоцирует безо всякого зазрения совести, как каких-то совсем бесправных ничтожеств. Или обычных гастарбайтеров. При такой негативной встрече мы можем, наверняка, просто обязаны уплыть обратно по направлению к Кане.
Крепыш стоит у носа лодки, мы пока расположились по центру, поэтому я подхожу к нему, говоря очень медленно знакомые слова:
— Мы…ночевать…номер…трактир…деньги есть.
Только крепыш уже скинул ткань и мешки с лежащих впереди изделий, уже заметил приметный корпус арбалета, еще все три торчащие лука.
Глаза его удивленно и радостно расширяются, он направляет копье на меня, что-то кричит напарнику, одновременно начиная пугать меня острием копья, требуя таким образом, чтобы я не подходил к нему ближе и оставался на месте.
«Кричит, — я думаю, — что-то о том, что у этих приехавших-понаехавших есть что отнять и поделить».
Я останавливаюсь, примирительно разведя руки, однако крепыш не унимается и продолжает показывать мне, что я должен отойти обратно к корме лодки, чтобы он продолжил свой досмотр.
Мои навыки ПОЗНАНИЯ и ВОСПРИЯТИЯ сообщают мне, что наша встреча складывается совсем нехорошо, крепыш на полном серьезе пытается загнать меня обратно, где я стоял. Обратно к Норлю, теперь отошедшему к корме и больше не собирается никого слушать. Он размахивает наконечником копья перед моим лицом, начинает не по-детски бесить меня своей непонятной наглостью.
Я хорошо понимаю, у местных могут оказаться свои правила, что можно заносить в поселение, а что — нельзя, но мы-то пока стоим около причала. Все наше добро лежит в нашей собственной лодке, еще вообще никуда не проходим и ничего не проносим, а тут уже нас прямо прессуют, бесцеремонно шарясь в наших вещах.
В руках у нас нет никакого оружия и это делает охранников явно смелее. Еще мне не понравился взгляд крепыша, которым он обшарил лодку после обнаружения арбалета и луков, его явной торжество в голосе, когда он поделился новостью об увиденном с дружком.
— Серый, пора его поставить на место, что-то он о себе слишком много понимает, сопляк этот! — слышу я сзади простой совет.
И как раз в этот момент разозленный моим непослушанием крепыш выкидывает руки с копьем чуть подальше, чем делал до этого. Пробивает наконечником копья мою коричневую блузу и касается пластикового панциря.
Хочет серьезно доказать мне, что он тут власть, а мы — непонятно кто для них. С его губ срывается что-то похожее на оскорбление, я разбираю отдельные слова про чужеземца, вора и труса.
Такие уже оскорбления, которые позволяют себе только в том случае, если очень уверены в своей безнаказанности.
С панцирем, сваренным по космическим технологиям, острие копья, конечно, не справляется, однако это уже прямая угроза моим жизни и здоровью, поэтому я перестаю сдерживаться.
Перехватываю копье за наконечником, дергаю его на себя и в сторону, легко подтаскивая упершегося крепыша поближе. Он обоими руками вцепился в короткое древко и пытается вырвать его изо всех своих сил из моего захвата двадцать второго уровня.
Я хлопаю ему левой ладонью по лбу, по косматой челке, стриженной под горшок и парень улетает на несколько метров от меня. Ноги у него подгибаются, он с размаху валится на пристань, гулко ударившись головой о доски причала.
Парень в червленой кольчуге оторопело и возмущенно кричит, но сразу же подбегает и размахивается копьем на меня.
Только мой напарник тоже не дремлет, бросает тяжелый нож ему в голову, специально попадая ручкой по затылку, ноги у того тоже подгибаются, копье упирается в землю перед мостками. И я тут же выхватываю оружие из его ослабевших рук, так же добавляя хлопок ладонью по многострадальной головушке богатыря.
Глава 2БОЙНЯ ОКОЛО ПРИСТАНИ
На раздавшиеся звуки глухих ударов тут же сверху выглядывает притаившийся за забором еще один мальчишка и увидев лежащие неподвижно тела своих защитников, сразу же исчезает. Только хорошо слышно, как быстро шлепают его бегущие ноги по лежащим на земле доскам или еще чему-то деревянному.
— Честно говоря, побежал он явно за дополнительной помощью, — замечает Норль, нагнувшись над лежащим парнем и расстегивая с того пояс.
— Думаешь, уже стоит? — спрашиваю его я о том, что не рано ли он собирает трофеи.
— Не смеши меня, Серый! Такое неуважение к местным воякам нам никто не простит. Двум таким непонятным чужеземцам. Вот увидишь, первый малец вызвал не больше десятка воев, а за вторым прибегут уже все мужики этого поселения.
— Похоже на ловушку, — подтверждаю и я, занимаясь тем же самым со своим противником, закидывая пояс и копье в нашу лодку.
— И мы в нее попали, — подтверждает Норль.
— Ну, не все так плохо, старина, — замечаю я. — У меня есть один весьма ценный, пусть и не полностью прокачанный навык — ОЦЕНКА. И вот он говорит мне, что еще не все для нас потеряно. Даже убегать можно не очень торопясь.
— И что ты разобрал про этих красавцев? — интересуется напарник, начиная с недюжинной силой вытряхивать своего парня из крутой по виду кольчуги.
Я поступаю по его примеру и вскоре кольчуга летит в лодку, как не пытается сопротивляться моим сильным рукам приходящий в сознание облегчаемый от дорогой вещи крепыш.
— Уровни то у них есть, что о многом нам говорит про этот мир. У моего — аж третий, у твоего вот — только второй.
Норль фыркает и перестает стаскивать кольчугу с поднятого к своей груди парня, он бросает его с силой на мостки, так что тот снова сильно прикладывается головой о доски.
Загибаясь от хохота, он мне кричит:
— Второй? Третий? Мы что, маленьких детей тут грабим? Мне уже стыдно! — но кольчугу он упорно продолжает стаскивать.
Несмотря на уверения про стыд и позор, вскоре одерживает убедительную победу над непослушным, вяло сопротивляющимся телом и бросает ее в ту же лодку.
— Может прыгнем в лодку и поплывем отсюда? Пока ополчение не набежало. Тут, судя по размеру поселения, с полторы сотни крепких мужиков и парней найдется, — настроен приятель достаточно миролюбиво, чему я даже удивляюсь:
— Не заболел случайно? Может те грибы, которых ты набрал целую груду и слопал жареными в одиночку — лишили тебя боевого духа?
— Ну, что-то в твоих словах есть, посрать очень хочется, уже два часа как. Терплю из последних сил, — кривит лицо Норль.
— Раз уж нам тут точно не обломится с ночлегом и еще пожрать, как следует, предлагаю и остальных героев раздеть так же, а уже потом удирать. Чтобы иметь больше оснований не чувствовать себя несправедливо обиженными… как-то потерпевшими…
— А ведь нас сильно расстроили уже, — добавляю я.
Норль обдумывает мои слова, но ответить не успевает.
Наверху я слышу, как стучат ноги бегущих к нам ополченцев по тонким стволам деревьев, заменяющих здесь тротуары, ими выложены и ступени наверх, примерно определяю их количество в шесть-восемь человек, о чем говорю приятелю:
— Бери лук и стрелы, Ученик великого Мастера! Ополчение местное уже собралось, сейчас спустится к нам, чтобы поделиться своей мудростью и исконной справедливостью с гостями незваными!
Из-за частокола и правда густо валят вниз оружными местные жители, по широким ступеням они могут бежать по двое сразу.
А ведь чертов крепыш так и не пришел в себя до сих пор, все так же вызывающе продолжает валяться, раскинув руки и ноги. Прямо подставляет нас своей позой, как будто мы какие-то беспредельщики и отморозки, а не просто пожить заехали.
Второй пострадавший понемногу отползает с мостков в сторону и уже может невнятно разговаривать, призывая своим мычанием, переходящим в рычание, жестоко отомстить наглым чужеземцам за такое явной бесчестье.