Слов я не понимаю, конечно, но общий смысл мычания мне вполне понятен.
— Ну, посмотрим, на что ты способен! — Норль достает из-под мешков пару мечей из тех, что получше, бросает один мне, самый длинный и тяжелый.
Второй вешает себе на пояс и поднимает лук, накладывая на него стрелу.
— Ты лучше на луке постой, у местных тоже лучники имеются, — уже командую я приятелю и сам считаю собирающихся напротив меня мужиков.
Их шесть человек, и половина из них тоже в кольчугах, четверо с такими же короткими копьями, еще пара держит уже натянутыми обычные охотничьи луки, целясь в нас с Норлем.
— Чужак! — слышу я, так, все местные уже в курсе, что мы плохо говорим на их языке.
Коренастый взрослый мужик, поперек себя шире, приближается ко мне, придерживая пока раздвинутыми в стороны руками свою банду.
Ну, или охрану и защиту поселения, посмотрим, кем они себя теперь покажут.
Приближается и грозно так ревет, показывая, что он главный хищник под этим склоном, да и в поселении тоже самый сильный самец.
В одной руке у него копье, такая же червленая кольчуга, похоже, что огромного размера надета на крупное тело, вообще выглядит он довольно серьезно в качестве соперника. Мощь и волевое лицо с парой больших шрамов издалека кричат, что сей муж силы огромной и немало в жизни повидал. Еще много кого без проблем серьезных оставил на своем пути несчастными вдовами и сиротами убогими.
Мы окружены около своей лодки, пострадавшие от нас защитники уже подняты и задвинуты назад, за дружный строй. А от немедленного нападения на нас местных ополченцев удерживает только хороший лук в руках Норля и наложенная на него стрела, как и его решительное лицо.
Впрочем, не только это, еще я чувствую определенную неуверенность у главного среди этого деревенского ополчения. Он матерый такой мужик и много чего испытал уже в своей жизни, но пока не может идентифицировать нас в своей системе координат опасных людей. И во многом именно поэтому опасается отдать команду о нападении.
«Хочет немного пообщаться, дать себе время как-то определиться, что делать и с кем он столкнулся сейчас», — четко понимаю я.
А что ему делать лучше всего — это напасть, как можно внезапнее, что я тоже хорошо понимаю. Похоже, его сильно смущает наше спокойствие и то, что мы без каких-то заметных проблем побили его лучших людей.
Лучших — потому, что крепыш выглядел солиднее всех остальных защитников поселения, кроме их вожака, а червленая кольчуга второго явно самая дорогая опять же здесь, кроме кольчуги вожака, среди тех, кого я вижу перед собой.
Следует яростная речь, перемежаемая почти рычанием, в которой я понимаю только отдельные слова, но общий смысл вполне понятен. За нападение на воинов селения мне и Норлю придется ответить по местным суровым законам и заплатить виру за причиненное бесчестье, побитых воинов и нарушение всего, чего только можно на этой пристани.
Край щита главарь еще не грызет, по причине отсутствия такого предмета в руках, но состояние демонстрирует достаточно похожее. Очень себя распаляет и поддерживает своих воинов в таком возбужденном состоянии для храбрости, не иначе как.
Главный настойчиво несколько раз показывает мне рукой за спину. Мол, обернись, посмотри и согласись, что в лодке лежат наше оружие и доспехи, признай потом свою вину и готовься заплатить.
Типа, положи меч, и мы спокойно поговорим. Отдашь немного или много денег и поплывешь отсюда на своей лодке восвояси, почти целый и немного невредимый.
«Или не отплывешь на лодке, что гораздо вероятнее, которая останется для возмещения бесчестья и убытков, а только твое обобранное и раздетое донага тело понесет в долгий путь река аж до самого синего моря», — тоже понятно мне.
Ну, так себе идея, конечно, оборачиваться и сдаваться на милость разъяренных защитников поселения, только иначе дело пахнет серьезным кровопролитием. И я сам склоняюсь именно к этому варианту, да еще Норль ждет моей команды, как у нас уговорено.
Сейчас я держу меч перед собой и отворачиваться не собираюсь, понимая, что сразу же последует нападение. Даже без команды вожака в меня полетят стрелы изготовившихся лучников.
Очнувшегося крепыша подбежавшие мальчишки поднимают за обе руки, но он все равно еще шатается и не может обрести устойчивость после моей затрещины. Слабоват он оказался на свою буйную голову, ничего не скажешь.
Или просто я немного не рассчитал свою силу в свете появившейся Системы.
В ответ я молча показываю проколотую блузу, оттянув ее так, чтобы прорез оказался виден хорошо.
Только вожак не собирается как-то разговаривать и обращать внимание на демонстрацию того, из-за чего его люди получили трепку даже без применения оружия. Вооруженные мужики окружают меня с трех сторон и держат копья наготове, а главный, дождавшись, когда все его бойцы займут свои места и подготовятся к нападению, показывает на лодку и говорит, что она больше не наша, а уходит в пользу пострадавших от наших рук и всего поселения.
Эти слова и их смысл я почему-то хорошо понимаю, похоже в зоне действия местной нейросети навыки понимания уже настроились и теперь работают гораздо лучше прежнего.
— Или вы умрете прямо здесь! — слышу я и эту угрозу поддерживают воины поселения, громко и слитно голося какой-то боевой клич.
Такой довольно зловеще звучащий, что-то типа — умри ты сегодня, а я завтра.
Хорошо ему так утверждать, если их шестеро против двоих, мы прижаты к узким помосткам и реке за спиной, да еще два лучника точно выпустят больше стрел, чем наш один.
То есть так должны думать наши соперники, однако никак не мы с Норлем.
— Такой, значит, у вас выбор, — бормочу я про себя, смотрю краем глаза на напрягшегося Норля и кричу ему на нашем общем язык:
— Интересно, какой у главного здесь уровень? Готов?
— Вот ткни его мечом и узнаешь! Начали! — и Норль резко пускает первую стрелу в лучника, который целится в меня.
Я сразу же в прыжке достаю по руке квадратного мужика, разрубив его ладонь между большим и указательным пальцами, лежащую сверху на копье. И вижу, что ни мужик, ни остальные воины не успели среагировать на мое движение, теперь какую-то опасность представляет для меня только оставшийся лучник.
От него я закрываюсь стоящим перед мной строем и немного приседаю, чтобы спрятать голову от стрелы.
— Один лучник готов! — слышу я крик напарника.
Уже хорошо, меньше опасностей и смертельных сюрпризов меня внезапно поджидают.
— У главного — пятый уровень! — ору я и в этот момент опомнившийся строй делает шаг ко мне, я отскакиваю влево по причалу в сторону, ловко срубая один наконечник с ближнего ко мне копья.
Потом шагаю вперед и ломаю ударом второе копье, хозяин которого достаточно запоздало кидает его одной рукой в меня, не успев прикрыть своего соседа.
Квадратный главарь, не смотря на рассеченную ладонь, с ревом бросается ко мне, замахиваясь копьем в здоровой руке, я делаю мгновенный выпад и самый кончик меча входит ему в шею, после чего я еще успеваю отбить летящее мне в грудь копье в сторону.
Да, моя скорость такая же, как и в той прежней жизни, которая оборвалась на Земле, поэтому эти полувоины со вторыми и третьими уровнями для меня, как трава под косой.
Убивать их я не хочу, поэтому пока придерживаю свою руку, хотя самому главному у них должно повезти, чтобы в обоих ранах не началось заражение крови, он тогда сможет выжить после сегодняшней стычки.
«Только зачем ему вообще выживать? Чтобы пустить погоню нам вслед? Или выстрелить в спину? Не наш вариант, не то, что требуется нам сегодня, однозначно», — напоминаю я себе
Оставшийся с копьем ополченец пока побаиваются кидаться на меня, понимая, что я слишком силен для них и не хочет подставлять бок нашему лучнику. Даже вождь поселения больше не кричит, просто пытается зажать горло и разрубленную ладонь, у него это плохо получается, кровь сочится ручейками из ран.
Уже пора оказывать ему помощь, хотя бы просто туго перебинтовать раны.
Норль уже выстрелил по второму лучнику, однако теперь ему не так повезло, как с первым стрелком, парень получает стрелу прямо в сердце и уже точно больше не жилец. Наверно, неудачно дернулся в момент выстрела, когда мой напарник спустил тетиву. Я вижу его тело, лежащее на земле за ногами ратников и понимаю, что это первый убитый за сегодня.
В отличии от его напарника, стонущего над раненым плечом, пробитым насквозь и бросившим свой лук.
Пока мы держались без смертоубийства, что там случилось у Норля — рука дрогнула или надоело ему ломать комедию, может еще стрелок не вовремя дернулся в сторону. Это уже не важно и не должно нас отвлекать от схватки.
С другой стороны, нас пытаются всерьез убить, очень прямо стараются и чего жалеть кого-то?
Да, не успели мы пристать к берегу, как уже ведем через десять минут небольшое сражение за свою жизнь.
Которое изначально началось из-за нашего слишком дорогого трофейного добра и странно неуважительного отношения первого крепыша к нам. Явно, что местные намеренно искали повода зацепить нас и просто убить потом без долгих разговоров.
«Ну, в лучшем случае ограбить и побить до полусмерти», — вот так я это сейчас вижу.
За кого-то не того они нас приняли, похоже, иначе откуда эти сравнения с трусами и ворами?
Однако вожак еще не сдался, а армия его внимательно, как оказалось, следит за его жестами и командами. Пусть и истекая кровью, он крикнул какую-то команду и тут же потащил оставшейся здоровой рукой нож из ножен на поясе.
Все четверо воинов вцепились в свои ножны тоже, потом бросили в меня почти одновременно гроздь ножей и еще двое из них кинули по второму разу, самые запасливые оказались.
Поняв, чем мне это грозит, я присел пониже и закрыл лицо руками, по которым прилетело четыре раза и еще два раза ударило по панцирю. Очень пожалел в этот момент, что еще не одел перчатки, которыми мог бы закрыть лицо гораздо лучше, но мне повезло, с расстояния в три метра никто слишком сильно не промахнулся, не задел меня по уху, например. Все точно метнули кинжалы и ножи мне в лицо и тело. Броня защищенного белья и доспеха на руках все удары легко отразила, один нож только вошел между плотно сомкнутыми локтями и едва не уткнулся мне в лицо.