«Больно то как, зараза! Нет, эти мужики точно хотят смерть свою увидеть! Именно здесь и сейчас!» — разозлился я всерьез.
После дружного броска ополченцы снова отчаянно кинулись ко мне всей толпой, даже те двое, которые остались без наконечников копий. Напрыгивают на меня, тыкают в мою сторону обрубками своими и страшно орут для храбрости, мешая добраться до меня вожаку и четвертому воину.
Очень сплоченная охрана поселения, лучшие его бойцы, которых успели поднять мальчишки за пять минут.
Лучшие, только все же изрядно глупые. Ведь увидев нас с Норлем, его с луком, меня с мечом, должны сначала были задуматься, что не зря я держу в руке такое редкое в этих местах оружие. Наверно, что владею им достаточно хорошо, как мой товарищ управляется с качественным луком.
Обезоружить сильно перегнувших палку ополченцев суровыми ударами по самим копьям и их остаткам, еще по глупым головам — с моей высокой скоростью владения тяжелым мечом оказалось бы не так и трудно. Только последний оставшийся вооруженный копьем и еще не раненым воин получил стрелу в висок от Норля, уткнулся в доски причала и затих.
Вожак с парой оставшихся бойцов сразу остановились в растерянности, понимая, что дальнейшими прыжками в мою сторону только подставляются под стрелы напарника.
Зато оглушенные нами ранее парни наконец-то уже пришли в себя, теперь решили помочь своим и с криками отчаяния бегут к Норлю. Один поднял пару далеко отскочивших от моей защиты ножей, второй выломал жердь, ограждающую ступени и с этим оружием в руках они мечтают сойтись с ним врукопашную.
Только мой приятель не стал слушать чужие пожелания и хотения, просто и цинично расстрелял с малого расстояния лишенных кольчуг парней из лука. Два раза натянул тетиву и оставил валяться одного рядом с другим на берегу реки.
Начавший вроде успокаиваться из-за потери крови вожак заорал еще страшнее и бросился к Норлю, двое оставшихся мужиков снова прыгнули ко мне, прикрывая его спину и вот теперь я не стал сдерживаться.
«Раз уж кровь пущена и четверо свежих мертвецов появилось в этом поселении за последнюю минуту, какой смысл оставлять в живых оставшихся?»
Ничего уже не изменить, смерть начала свою страшную пляску, а помеченные ее знаком все равно должны умереть. Что-то такое мне рассказывал Норль позавчера про верования и привычки своего мира.
Чтобы они запомнили нас и смогли рассказать подробно наши приметы всем союзным племенам, поселениям и в единственном здесь городе тоже?
Нет никакого смысла в этом, поэтому я ускорился, отмахнулся два раза на скорости и оба защитника упали на землю, зажимая рассеченные шеи. Только перешагнул через них, собираясь помочь приятелю и успел увидеть, как вожак заваливается на спину, а из его глаза торчит стрела.
Значит, мой приятель присмотрел его кольчугу, ему она тоже окажется впору даже поверх пластикового панциря.
Все, берег усеян телами, мертвыми и живущими последние мгновения, в живых остался пока один лучник, с сильно побледневшим лицом он баюкает свое плечо, пробитое насквозь стрелой Норля и даже не собирается вставать с земли.
Мальчишки спешно удирают наверх и с криками о помощи несутся в поселение.
Секунду мы смотрим друг на друга, я вижу, что у приятеля ран нет, как и у меня тоже.
Глава 3МОРСКОЙ БОЙ
Поэтому сразу же начинаем собирать трофеи, хорошо понимая, что времени у нас остается очень мало для этой приятной и заслуженной творческой процедуры перехода чужого добра в наше владение.
Срезать пояса, закидывать ножи, уцелевшие копья и луки в лодку — занимаемся этим творческим делом несколько минут. Пока я не поднимаюсь вверх к самим воротам и не наблюдаю идущую скорым шагом толпу мужиков в сотне метров от нас, вооруженных так же копьями и дубинами. Они показались из-за одного из домов поселения, по ходу приближения к воротам опоздавшие мужчины выбегают из своих жилищ и присоединяются к толпе.
Впереди плотной стайкой бегут мальчишки, важные от ощущения единения с отцами и братьями.
Чувствую, что подняться и посмотреть на такое зрилище мне предложил один из навыков Системы. Сам я не ожидал увидеть так быстро такого массового сбора не на шутку разъяренных мужиков. Сильно удивлен увиденным вскоре зрелищем, думал, что минут то пятнадцать у нас найдется для мародерки, а тут и пяти не прошло.
Я слетаю с косогора и сообщаю Норлю, что к нам идет толпа человек в пятьдесят сурово настроенных мужчин и пора уже уносить ноги максимально быстро. Оружие и ножи с луками собраны, пояса срезаны, кольчуги лежат уже в лодке и только мертвый вожак ополчения с торчащей стрелой в башке никак не расстанется со своей гордостью.
— Да сейчас, — цедит приятель сквозь зубы.
— Вытряхну только этого борова, — он пытается снять кольчугу с вожака ополчения.
Пришлось ему помочь с другой стороны и вскоре, закинув трофей в лодку, мы в темпе в четыре весла отчаливаем от негостеприимного берега. Не забыв, впрочем, накинуть веревки с оставшихся на причале лодок на наш борт и закрепив их потом надежным узлом.
Красиво уплываем — так чего мелочиться в мародерке? И погоня сразу же не начнется, и нам не лишними окажутся эти плоскодонки. От богатой добычи наша лодка слишком глубоко в воде сидит, пора распределить трофеи по всем лодкам.
Мы сидим на веслах, быстро удаляемся по течению от самого поселения и высыпавшей на берег толпы мужиков, что-то кричащих нам вслед и размахивающих оружием. Пара стрел с недолетом падают в воду за кормой, а Норль, бросив весла, с большим воодушевлением показывает собравшемуся народу межгалактический жест, стуча ребром ладони по вытянутой вперед руке.
— Уплыть то мы уплыли, только это же не последние две лодки в поселении? Они пустятся за нами в погоню обязательно! — размышляю я вслух и приятель согласен со мной.
Но предпочитает пока радоваться приобретениям, а не грустить о будущих неприятностях:
— Скоро стемнеет, часа через два, тогда нас уже не найдут.
— Ну не знаю, это их родные места, тут каждая собака за них, — сомневаюсь я.
— Не считая всего остального, только две эти червленые кольчуги стоят дороже всего поселения, — самоуверенно заявляет Норль, уже натянув на себя бронь вождя местного ополчения.
Теперь он любуется отражением в воде и видно, что очень нравится самому себе.
Тут я вспоминаю, что видел какие-то сообщения, мелькнувшие перед глазами и захожу в меню:
— Вы наносите урон воину третьего уровня!
— Вы наносите урон воину второго уровня!
— Вы наносите урон воину пятого уровня!
— Вы убиваете воина второго уровня! 2% к рейтингу!
— Вы убиваете воина второго уровня! 2% к рейтингу! Итого, 4%!
И это все, что я вижу еще несколько минут, пока мы усиленно гребем и пролетаем половину расстояния до устья речки за четверть часа, после чего меню в моей голове гаснет и становится безжизненным.
— У тебя так же? Все пропало?
— Да, так же. Зато уже пятнадцать процентов Система мне накинула! Правда, сколько придется их собирать до нового уровня — черт его знает!
— Подожди, откуда у тебя столько? У меня всего четыре процента! — возмущаюсь я.
— Меньше сопли жевать нужно было, уж этого матерого кабана ты бы мог и на свой счет записать, за него целых шесть процентов капнуло, — посмеивается надо мной Норль, усиленно загребая веслами.
— Все равно не пойму, сколько ты народа отправил на тот свет? Как-то многовато выходит.
— Пока ты наверх бегал, я еще лучника добил, у него второй уровень оказался, — вносит ясность приятель. — Где семь, там и восемь покойников, зато никто нас в лицо не видел.
— С нашими приметами и знанием языка — нас вычислят быстро, — не сомневаюсь я.
— Так, у главаря оказался пятый уровень, а процентов за него дали целых шесть. Это значит, что после четвертого уровня местная Система накидывает вдвое, — догадываюсь я, собираясь обсудить с приятелем, что значит это внезапное появление Системы, принцип распределения процентов и ее исчезновение.
Сама эта Система такая или это наши чипы так реагируют на ее обнаружение или мы одни такие во всем мире с настоящим Меню в башках? Если одни, то это очень интересное положение вещей, нам обязательно придется пробраться до самой святыни.
Только Норль толкает меня в спину и я вижу, как вдали на фоне туманного к вечеру берега начинают понемногу выделяться на воде темные корпуса трех лодок.
Расслабленность после удачной схватки пропадает, мы сначала гребем, как не в себе, только оторваться от более легких посудин никак не можем, расстояние постепенно сокращается между нашей кормой и носами лодок преследователей.
Скоро станет темно вокруг и мы можем даже продержаться до этого времени, но тогда враги будут висеть у нас вплотную на хвосте.
Как я и думал, даже вдвоем на веслах такие крепкие мужики, как мы с Норлем не смогли уйти от погони.
Не столько затрофееные лодки за кормой мешают, хотя и они тоже вносят свою лепту в процесс. Просто сама наша посудина слишком тяжелая и рассчитана человек на восемь, поэтому на гораздо более легких плоскодонках нас местные легко догоняют и на двух веслах.
Тем более, что там на каждом весле по своему гребцу сидит, не разрываются с натуги так, как мы.
В бинокль из ботика я отчетливо рассмотрел все три боевых судна с преследователями заранее и потом передал инструмент напарнику, который уже знаком с такими вещами, оказались в его отечестве такие устройства тоже в ходу.
— Плохо дело. Их там по четыре человека на лодке, на носу каждой лежит похоже очень большой щит. Думают им прикрываться и расстреливать нас все время из безопасности. Пора к берегу приставать, на воде они нас догонят, окружат и расстреляют из луков с трех сторон, — высказал он свое мнение, — будут прятаться за щитом и потом внезапно стрелять.
Я тоже всмотрелся внимательнее. Да, солидный по размерам щит видно, когда нос лодки преследователей проваливается после каждого гребка.