— Ничего себе, они полностью готовы к войне на воде, наверно давно уже пиратят по-маленькому, такие щиты быстро не сколотишь, — сделал я из увиденного логичный вывод.
— Нет, для осады поселения они приготовлены, кого тут грабить на реке? — уверен Норль.
— Придется приставать к берегу, притом срочно, — беспокоится приятель и я вопросительно смотрю на его взволнованное лицо, повернутое назад.
— На берегу я смогу и сам пострелять из-за деревьев, там со щитом не побегаешь так просто, и он всех не закроет. Скоро стемнеет, будем отходить, пока не выбью стрелков, хотя скорее всего таких воинов на каждой лодке по двое сейчас сидят. Против шестерых будет трудно выстоять, придется тебе в засаду садиться, чтобы хоть парочку прибить. Я знаю, ты сможешь, — обнадежил меня приятель.
Хорошая идея, только это нужно было в поле действия местной нейросети оставаться. Там бы я из НЕЗАМЕТНОСТИ всем бы уши легко обрезал.
— Ага, побегать можно в принципе и из засады подсократить численность лучников тоже конечно. Только лодку нашу уведут от берега с концами и прости-прощай, Одесса-мама и накопленное великими трудами ратными богатейство — грустно цитирую я классику, непонятную Норлю.
И решительно говорю ему: — Бросай усираться, греби так для вида только. Пришельцы мы космические с высокими технологиями или нет в конце концов?
— То есть? — затупил немного приятель, продолжая работать веслами, как положено убегающим от погони.
Серьезно уже вошел в роль спасающегося постоянным бегством страдальца!
— Чего, то есть? — передразниваю я. — А техническое превосходство и новейшие технологии умерщвления себе подобных? Здесь еще невиданные, они окажутся очень большим сюрпризом для наших преследователей. Ты что, забыл, что ли?
— А, ты про бластеры вспомнил? Точно, чего нам переживать? Главное, чтобы свидетелей не осталось!
Со свидетелями сегодня все как-то нехорошо получается, притом, что все время не хорошо… Не выживают они совсем.
Впрочем, и в устье Каны так же произошло и при встрече со стражей, никто нас опознать не сможет.
Под косогором добивали уже больше потому, что люди сами собирались нас беспощадно ограбить и подло убить. Притом на ровном месте, когда мы еще ничем не досадили местным жителям.
Даже еще ни одного комара или мошку не прихлопнули на их территории, слова плохого даже не подумали про себя.
Тьфу! Вроде — наоборот стоило сказать!
Подло ограбить и беспощадно убить — вот как это правильно звучит!
Наоборот же хотели, привезли дешевые шмотки и обувь — все и правда очень дешевое, да еще идеально чистое после пневмодуша, путь и поношенное хорошо, еще длинные клинки, мечи настоящие и кольчуги, не считая ножей.
Настоящий магазин на воде на выезде, со шмотками для женского пола и ножами с поясами для мужского.
Луки и арбалет собирались себе оставить на всякий случай, тем более, что продажи даже одной десятой части затрофеенного добра нам бы хватило на все наши развлечения. Так я себе представляю средневековую жизнь.
И кстати, деньги бы в поселении остались почти все за еду и пиво, а так же — за сговорчивых девок, если бы такие там нашлись. Что не факт совсем. Судя по понтам попавших под раздачу мужиков, наш статус в самом поселении оказался бы крайне низок, если бы только покормили, про баб можно было и не мечтать.
Еще лодку могли продать задешево, раз дальше путешествовать по воде становится сложно, речка сужается серьезно и становится быстрее. Пешком или на телеге отправились бы к местной святыне, которая так щедро раздает интересную нейросеть, что заплакать от счастья хочется, когда в меню заглянешь и на силу сигнала полюбуешься.
Нигде, кстати, такого наворота не имелось, ни в нейросети пришельцев на Земле, ни в казарме солдат-роботов потом и даже в подземельях цвельфов тоже такого символа действия сети я не видел.
— Не тупи, — подтолкнул меня Норль. — Стрелять пора, пока они к нам все гребут и еще не стали обходить по кругу!
Да, пока лодки нацелены на нас носом, они начали сходиться в последнюю минуту, похоже, что хотят подробно обговорить план нападения в последний раз. Раньше то не до этого оказалось, то мстителей от поселения назначали, то рассаживались быстро, то гребли изо всех сил вслед обидчикам. Пока стоящие в лодках первыми парни или мужики поднимают щиты, ведь дистанция сократилась до ста пятидесяти метров и такой здоровяк, как мой напарник, да еще с хорошим луком может и попасть метко, пусть и с гуляющей под ногами на волнах опоры.
Правда рассказать о такой возможности теперь оказалось некому около причала, может только мальцы если успели подсмотреть саму битву и рассказать своим отцам.
Жизнь выходит у нас простая и выбор небольшой — или мы или нас. И в воду концы.
— Выгребай так, чтобы оказаться напротив самой левой лодки, чтобы прямая линия шла от нас до всего экипажа, — говорю я приятелю.
Он усердно работает веслами, пока не сдвигается в сторону, теперь левая лодка идет прямо на нас.
Ширина реки здесь не больше шестидесяти метров, грести Норлю не долго пришлось, чтобы занять правильную позицию перед битвой.
Так что я достаю один из маленьких бластеров, спрятанных в самом низу барахла, навожу через маленький, но очень качественный прицел лазерную метку на серединку щита на лодке. Жду, когда он займет самое нижнее положение, дожидаюсь и тут же нажимаю один раз на красивый спусковой крючок бластера.
— Попал! — Норль теперь держит в руках и бинокль, и лук, чисто для отвода глаз и создания необходимого впечатления.
Но я и сам вижу, что прямоугольный щит валится из лодки в воду, а за ним никого уже не видно. Идеальное попадание — лазерный луч прошил щит, того парня, который его держал, за ним лучника, гребца, еще одного лучника и улетел еще дальше, обратно к поселению.
Где ждут возвращения добытчиков и кормильцев с трофеями, нашими и подло украденными нами же у хороших и приличных людей, каковыми считают себя все жители этого очень странно зажиточного и богатого поселения.
Лазерный импульс прошел по центру щита, на высоте сидящего человека, именно так, чтобы попасть ему в грудь и наше счастье, что хватило всего одного такого выстрела сильно дорогим и пока невосполнимым боеприпасом.
Я сразу же навелся теперь на центральную лодку, где уже увидели, что соседи перестали грести и похоже, что потерпели аварию. Только головы их странно неподвижно торчат над бортами потерявшего управление суденышка, но осознать произошедшее и предпринять что-то для своего спасения временно еще живые загонщики ничего не успели.
Я опять рассмотрел лазерную метку на середине щита, снова дождавшись, когда после взлета на волне, после сильного гребка лодка провалится носом вниз, примет нужное положение и выстрелил импульсом. В этот раз щит упал внутрь лодки и за ним видно несколько мгновенно разлегшихся на ограниченной территории тел.
Эти тоже старались держаться под прикрытием щита по самому центру лодки, импульс лазера прожег их тела насквозь всех одновременно.
— Снова попал! — радуется Норль и стреляет из лука, метя в сам щит на третьей, оказавшейся справа лодке.
Прошло всего двадцать секунд, как я начал стрелять и оставшиеся в одиночестве наши преследователи успели, похоже, понять, что два соседних экипажа сошли с дистанции. Но изменить они все равно ничего не могут, так же гребут прямо к нам, приблизившись уже на сотню метров к нашей флотилии.
Стрела со стуком впивается в щит врагов, не дает им достаточно времени, чтобы понять, что же делать сейчас. Они находятся под обстрелом, зато могут теперь и сами по нам стрелять. Поэтому с двух сторон от быстро повернутого к нам краем щита появляются фигуры лучников, которые пускают стрелы в нас, причем довольно метко. Мне приходится упасть на дно лодки и стрела проносится прямо надо мной, вторую же Норль довольно легко отбивает в сторону уже надетыми на руки перчатками.
— Давай, подходящий момент, — кричит он и я стреляю, снова приметившись в середину уже опять прикрывающего весь экипаж щита.
В этот раз выстрел импульсом не приносит мгновенного успеха, щит остается стоять, значит, держащий его мужик остался жив.
— Кого-то зацепил на лодке. Теперь в левую часть щита, он там прячется, — командует Норль, приникнув к биноклю и я стреляю в левую сторону.
Теперь все получается на отлично, щит сразу падает, в лодке оседают гребец и еще один лучник, что там случилось с остальными — не понятно пока.
Я поднимаюсь во весь рост и смотрю на лодки, плывущие теперь по воле течения и ветра, не приближаясь и не удаляясь от нас. Потом перевожу взгляд на приятеля, внимательно рассматривающего последнюю пораженную цель.
— Ну что там?
— Не знаю, кажется, что в живых там кто-то остался.
— Тогда первой эту лодку на осмотр принимаем. Обирать остальные потом станем, лучше не рискуя выстрелом в спину, — решаю я.
И мы подгребаем к правой лодке, я пока с бластером в руках, Норль гребет веслами. Через минуту я поднимаю трофейное копье, чтобы прощупать живых и мертвых на этом, теперь уже законно нашем, плавсредстве.
Народ разлегся в довольно непосредственных позах, понятно, что смерть оказалась мгновенной и безболезненной, с приятной толикой гуманизма для меня лично, наверняка, еще совсем не знакомого народу в этих девственных землях.
Раны от бластера трудно разглядеть, входное и выходное отверстия не различить по следам от крови, которая сразу запекается и не выдает внешне места пробития. Прихватив лодку за борт, я подтягиваю ее к себе, теперь меня страхует приятель. Приходится проверять копьем первого мужика на щите, второго лучника и только потом третий, тоже лучник, молодой парень, до которого мне трудно достать, пытается вскочить, размахнувшись длинным ножом в руке на меня. Только все бесполезно это, Норль сразу же стреляет из лука и пробивает парню грудь, чтобы мне не пришлось тратить дорогой и крайне нужный нам на будущее выстрел из бластера.