: — Да, это дежурный, я вас слушаю.
Ворон покачал головой.
— Понимаете, у нас застрял лифт. Вы можете выслать ремонтную бригаду прямо сейчас? В лифте нет людей, но нам очень надо. Постойте! Не кладите трубку! Понимаете, там, в лифте…
— Оранжевый крокодил, — подсказал Ворон.
— И через полчаса здесь не будет ни лифта, ни здания.
Кабина наконец подъехала, и двери разъехались в стороны.
— Кстати, фото того кокодрийо произвели фурор на недавней выставке в Лондоне. Дмитриев просил передать тебе благодарность, — сказала Алла, входя в кабину.
— Передай ему: на здоровье.
Двери сомкнулись, Алла рассмеялась, а Ворон все же наплевал на все и притянул ее ближе.
— Не ревнуешь больше? — спросила Алла, когда они уже входили в номер.
Ворон ухмыльнулся:
— В сравнении с Дмитриевым у меня есть одно существенное преимущество, — сказал он.
— Только одно?
— Нет. На самом деле преимуществ больше, но данное — основополагающее.
— Даже боюсь узнать, что это, — подыграла ему Алла.
— Возраст. Я банально моложе в отличие от некоторых старперов, которых и женщины, должно быть, уже не интересуют.
— Фу, как некрасиво. — Она покачала головой и ахнула, когда Ворон опрокинул ее на первый подвернувшийся диван. — Ты не настолько моложе, чтобы об этом говорить.
— Зато в полном расцвете сил.
— Как Карлсон, который живет на крыше.
Ворон наконец-то завладел ее ногой и скользнул пальцами по ремешкам босоножек. Те застегивались под самой коленкой.
— А как же седина… эй, не щипайся.
— Медицинский термин для синдрома «седина в бороду — бес в ребро» имеет название предынфарктный кобелизм.
— Ворон, как грубо!
— Кар-р, любимая, — рассмеялся он, отбрасывая в сторону босоножку.
Глава 16
Его все-таки побеспокоили. Правда, произошло это не утром следующего дня, а ближе к вечеру. Поначалу увидев на дисплее телефона фамилию «Нечаев», Ворон приготовился к срочному вызову в ИИЗ и множественным отговоркам, в том числе и посылу настойчивого ученого ко всем чертям. Все оказалось серьезнее: взломать пытались его собственный дом.
Действовали преступники с двух сторон. Одни лезли через забор. Не только битые бутылки на вершине трехметровых стен не смогли их остановить, но и электрический ток. Другие пробирались через подвал, а вернее, пробовали проникнуть в оружейную (и Ворон даже думать не хотел, чем грозил бы подобный маневр).
Лет пятнадцать назад, как только Ворон получил дом в полное свое владение, первое, что он сделал, — полностью перестроил подвальные помещения. Он обрубил все, до чего сумел дотянуться, и проложил заново, заново спроектировал вентиляцию и заэкранировал помещения. Строители шутили про «богатея, больного паранойей, решившего превратить свое жилище в филиал Форт-Нокс». Сам проект стоил дорого, а в подвале получилось бы пережить ядерную бомбардировку, но сейчас все вложения оправдали себя с лихвой.
Уезжая с Романом, Денис поставил дом на сигнализацию и временную консервацию. Тоже весьма дорогая система, вышедшая когда-то в копеечку, предусматривала железные решетки с внутренних сторон окон (которые и так не разбить обыкновенным камнем). Двери были закрыты на три дополнительных замка и еще две створки, автоматически выезжающие из пазов в стенах. Листы из толстой нержавеющей стали перекрывали дымоход в пяти местах (там так и так стояла железная решетка, но мало ли какой злоумышленник проникался в детстве сказкой о трех поросятах).
Ворон усилием воли отгонял мысль о том, что, если бы друзья остались в доме, их могли застать врасплох и, вполне возможно, убить. Гнал еще и потому, поскольку боялся до конца осознать возможность одиночества, а значит, и вытворить в реальности какую-нибудь глупость. Вряд ли парню, приближающемуся к порогу двадцатипятилетия, нужен напарник-наседка, а уж Роману, который сам привык опекать всех и вся, смена ролей точно не понравилась бы.
Полицейские приехали через три минуты. На территорию проникнуть они, разумеется, не смогли, зато не только увидели, но и засняли на камеру двоих злоумышленников: невысокого роста, сутулых, одетых в черные длинные обноски вроде монашеских ряс, с конусообразными вязаными шапками на головах, сидящими поверх капюшонов, и в «птичьих» масках. Задержать пытались, но не смогли: бегали преступники с нечеловеческой скоростью.
Позже — уже когда Ворон прибыл на место, вышел в Интернет с ноутбука Нечаева и сунул под нос полицейским картинку — маски идентифицировали как венецианские. Похожие носили лекари в Европе во время чумы.
— Все, — сказал Ворон, посмотрев на часы. — Проходите, гости дорогие. Как хорошо, что наши друзья из полиции не стали дожидаться полной расконсервации здания и уехали.
Словно в подтверждение его слов щелкнул замок на воротах. Ворон коснулся груди, где под футболкой на витом шнуре прятался небольшой серебряный медальон-пластинка в виде летящей птицы, а на более массивной цепочке — кулон-брелок, столь же стильный, сколь и функциональный.
Небольшой треугольник из посеребренного металла казался всего-навсего украшением. Выходящие из углов прямые делили его на шесть областей, в каждой из которых находился выгравированный знак планет Солнечной системы: Меркурия, Венеры, Земли, Марса, Юпитера и Сатурна. В зависимости от их удаленности от Солнца каждой планете присваивалось число от единицы до шестерки. Нажатие кода осуществлялось легким надавливанием на символ. Если комбинация подбиралась верно, в центре скрещивания лучей загоралась синяя лампочка (Ворон называл ее Антарес — по названию самой яркой звезды в созвездии, под которым он родился).
Лампочка зажглась и сейчас — маленький синий огонек мигнул через ткань футболки, и ворота открылись.
— А что, чая на сотрудников правопорядка не напасетесь? — усмехнулся Нечаев.
— Чая действительно почти не держу. Его только Дэн пьет, я же предпочитаю кофе.
— Ого! — только и сказал Нечаев, когда, войдя, наткнулся взглядом на композицию из округлых камней, стоящих друг на друге. Каждый из них был размером приблизительно с ведро и имел форму, далекую от прямоугольной. Всего — штук пять. Создавалось впечатление, будто камни парили в воздухе, наплевав на закон тяготения, и просто соприкасались краями.
Ворон улыбнулся уголками губ.
— Ничего особенного, — сказал он и повел плечом. — Немного терпения, чуть-чуть знания физики и чувство баланса.
— Вы феншуист?
— Вот еще. У меня просто имелся Интернет с понравившейся картинкой и много свободного времени.
— И скука, — прибавил Денис.
Ворон фыркнул.
— Именно таким способом я лечился после отравления сначала «радужкой», а затем «антидотом», созданным на ее основе, — пояснил он. — Жуткая гадость эти ваши искусственные артефакты, не связывайтесь с ними, господин Нечаев.
— Я и не собирался, — ответил тот. — А вот те, наверное, повалил кто-то из преступников, — сказал он, указывая на раскиданные камни. — Или…
Шагах в тридцати у забора валялось несколько булыжников. Один из них, в форме, приближенной к треугольной, зарылся в землю одной из вершин.
— Или, — кивнул Ворон, — баланс нарушил какой-то подкинутый нам артефакт. Дэн?
— «Тараканья лапка», — ответил тот. — Я ощущаю еще штук пять.
— Мелкая месть тех, кто обломал о нас зубы, — заметил Ворон. — Пошлете своих молодцов?
Нечаев кивнул и подал знак нескольким спецам, прибывшим вместе с ним и пока держащимся в отдалении. Те выгрузили из машины какое-то оборудование, смахивающее на ранцы охотников за привидениями, и пошли бродить по саду.
— Разумеется, все, что найдете, — ваше, — сказал Ворон.
— А тут ничего более ценного и нет, — усмехнулся Денис.
Алла приобняла его за плечи и рассмеялась:
— Тс-с… они же не знают об этом. Не разочаровывай раньше времени, ты ведь не хочешь сам потом по кустам ходить?
— Нет, конечно.
— Здесь артефакты! — донесся издали голос спеца. — Вредные! Просто бог вас миловал! Мы их обезвредим и заберем.
Нечаев махнул рукой, давая добро на подобное наглое изымание чужой собственности (к слову, недешевой). Ворон со вздохом закатил глаза к небу.
— Если б я уповал на Бога, то утонул бы в реке еще ребенком, вывалившись из лодки, — сказал он и рассмеялся: — Эх, жаль, огород не держу, знал бы, куда ваших ребят направить.
— А позвольте вопрос? — спросил Нечаев. — Существует мнение, будто среди сталкеров преобладают либо атеисты, либо, наоборот, очень верующие люди. Вы вот к кому себя причисляете?
— Ни к тем, ни к другим, — ответил Ворон. — Вы ведь, говоря о вере, имеете в виду христианство, а то и православие как одну из его ветвей? А под атеизмом вы понимаете некое отрицание все того же христианства?
— Это как бы логично, нет?
Ворон покачал головой:
— Я не из этой системы в принципе. Если говорить в общем, мне безразличны иудействующие религии как таковые. Я верю в бессмертие души, множество реинкарнаций и бесценный опыт, который приобретает человек с каждым новым рождением. — Сказав это, он развернулся на каблуках и поспешил к дому. Алла и Денис уже стояли на крыльце и ждали, когда им откроют дверь (у Дениса был собственный брелок, но он пользовался им лишь в самых крайних случаях).
— Простите, я был бестактен. — Нечаев догнал его почти у крыльца. — Просто… вы не похожи ни на кого из тех, с кем мы обычно имеем дело.
— Верно. Я и есть не такой.
Отвечая Нечаеву, Ворон нисколько не кривил душой. Он считал себя абсолютно нерелигиозным человеком, к тому же несуеверным. Тем не менее он обожал всякого рода символику и мистификации. В конце концов, он мог позволить себе красивые вещи, а сорокам и воронам положено таскать разного рода безделушки в собственное гнездо. В свое время Ворон изучил слишком многое и давно разочаровался в вещах, из-за которых люди раньше, а некоторые (не особенно подкованные в плане изучения истории) и сейчас готовы были убивать себе подобных.