— Ни шага дальше! — произнес Ворон, стискивая пальцы, пока Никита не охнул.
— Пустите!
— Очухался? Хорошо. — Ворон не кричал, даже, казалось, не повышал голоса, но Никиту будто молнией ударило. Он подчинился мгновенно и застыл на месте.
— Проморгайся, можешь даже глаза прикрыть на какое-то время, — произнес Ворон неожиданно мягко. — Мы никуда не спешим.
Первой реакцией на этот проникновенный, теплый тон была радость, и лишь спустя три удара сердца Никита осознал, что происходит нечто неправильное, разозлился, двинул плечом, открыл глаза и… икнул.
Прямо перед ним валялась полуразложившаяся туша довольно крупной гиены… то есть не гиены, конечно (Никита первым оборвал бы язык тому, кто начал бы утверждать подобное), а собакообразного мутанта. С животным семейства хищных млекопитающих подотряда кошкообразных уродливое создание Зоны роднили лишь массивная голова с мощными челюстями, круглые уши и характерная грива. На этом сходство заканчивалось.
Мутант был огромным — с полугодовалого бычка размером, с непропорционально длинной гривастой шеей и крошечными пятнышками глаз. Из оскаленной пасти вывалился сиреневый язык, почему-то раздвоенный на конце, как у змеи. В ноздре что-то блеснуло, а затем оттуда вылез, пошевеливая усиками, большой черно-зеленый таракан.
Отвратительное зрелище, однако оно показалось совершенно не важным в сравнении со стеной голубовато-сизого тумана, до которого Никита при желании мог дотронуться, если бы протянул руку. Марево покрывало тушу и начиналось почти у самых мысов его ботинок.
— Господи… — прошептал он.
— Спокойно. — Голос Ворона снова звучал возле самого уха, но на этот раз действительно успокаивал и вселял уверенность. — Все хорошо.
— Какой хорошо! «Тень Морфея», — произнес Никита. Его здорово потряхивало от осознания, куда он едва не влетел из-за собственной глупости. — Попавшее в аномалию живое существо впадает в кому и разлагается!..
— Тс-с… Тихо. Я знаю. — Ворон, казалось, улыбнулся. — Хорошо заключается в том, что аномалия неподвижна. Сейчас мы сделаем шаг назад. Умница. Еще один.
Он потянул Никиту на себя, вцепившись в плечи, словно клещ, и тому не осталось ничего иного, как перебирать ногами, которые отказывались двигаться и сгибаться в коленях. Лишь отойдя от аномалии на пять шагов, Никита сумел выдохнуть. Ворон отпустил его и позволил сесть прямо на асфальт.
— Никита, — обратился к нему Ворон, забыв про однослоговую кличку и перейдя на «вы», — я прошу вас собраться.
Никита вздохнул и кивнул:
— Попробую.
Ответ Ворона не удовлетворил.
— Вы ведь одиночка, — напомнил он. — Сами вы никогда не допустили бы столь серьезного просчета. — Ворон говорил нарочито спокойно, не подпуская в интонации ни малейших эмоций. — Значит, вас волнуем мы с Дэном. Причем настолько, что вы едва не совершили фатальную ошибку.
— Простите, — буркнул Никита.
— Мне-то за что вас прощать? — Сталкер склонил голову к левому плечу и действительно начал напоминать ворона. — Вы ничего плохого мне не сделали и не сделаете. Однако нам всем будет проще, если мне не придется следить за вами, будто за малолетней барышней-лаборанткой, за каким-то лядом помчавшейся в Зону ставить эксперименты на лабораторных мышках. Действуйте так, словно ни меня, ни Дэна нет рядом, прошу вас. И тогда все мы останемся живы.
Проще было согласиться, чем объяснить, почему у него не выходит подобное, вот Никита и кивнул.
— Я знаю о вашем отношении к моей персоне, — продолжил Ворон. — Поверьте, делать хорошую мину при плохой игре совершенно не нужно. Мое мнение о вас тоже далеко не восторженное. Однако у нас есть общее дело, а значит, следует засунуть амбиции в задницу вот этой гиене и идти дальше. В конце концов, мы вместе максимум на два дня, уж их как-нибудь пережить сумеем.
Никита огляделся по сторонам:
— А где Дэн?
— Проверяет дорогу. Мы всегда разделяемся вначале, когда сопровождаем человека или группу. Потом пойдем вместе, но пока у нас есть время немного передохнуть.
— Кто же в таком случае стучал?
Ворон усмехнулся, подошел к двери КПП и поднял с асфальта три увесистые гайки. Никита не слишком хорошо разбирался, но, вероятнее всего, такими что-нибудь прикручивали к «КамАЗу». Выглядели они достаточно объемными и тяжелыми.
— Стрелять в Периметре лишний раз не стоит, — заметил Ворон, — так что гайка — универсальное средство, если надо проверить наличие не выявленных сканером аномалий или куда-нибудь попасть.
— А не дано просто выйти, оглядеться и постучать? — спросил Никита.
— А если за каким-нибудь углом нас поджидает отряд мародеров? — вопросом на вопрос ответил Ворон. — Конечно, вероятность встретить их так близко от КПП стремится к нулю, однако все когда-нибудь может случиться. А с Дэном мы используем давно отлаженную схему: он выходит, осматривается, если никаких неприятностей нет, кидает гайки в дверь. Тишина — я жду. Одна гайка — повышенная опасность. Две — умеренная. Три — только статические аномалии. Четыре — все абсолютно спокойно. В этот раз четвертой не последовало.
— Но почему нельзя было рассказать об этой системе мне?! — задал Никита совершенно резонный и логичный вопрос.
Ворон повел плечом.
— Видимо, потому что я не подумал, чем именно просто сопровождаемый отличается от амбициозного и не в меру инициативного недосталкера, обвиняющего других в только своих бедах. — Он произнес эту фразу очень вежливым, спокойным тоном. Вероятно, именно это вызвало диссонанс и растерянность. Любому другому Никита тотчас дал бы по шее за подобные слова. У него и сейчас зачесались кулаки, но проявлять отношение показалось уже поздно: бить следовало сразу.
— А вы, — сквозь зубы процедил Никита, — используете мальчишку в качестве «зонового мяса»!
— Кого я использую? — Кажется, Ворон искренне удивился. — Дэна?!
— Вы же опытнее, черт вас дери! — не выдержал Никита.
— Ошибаетесь. Дэн пройдет там, где погибнет любой другой человек, я — в том числе.
— Вы старше!
— И что с этого? — Ворон усмехнулся. — Возраст уж точно не влияет на приспособленность к аномалиям, уж вы-то должны бы догадываться об этом, хотя… Если вспомнить про «зоновое мясо», то именно вас использовали в качестве него.
Никита все-таки ударил — без замаха и резко, как учил Дим. Он не являлся «ботаником», которого с детства учили, что драться нехорошо. Он предпочитал отстаивать свою точку зрения в словесной баталии, но и врезать мог. Он и с дворовой шпаной дрался, и с оружием имел дело.
Кулак метил Ворону в правую скулу. Если бы Никита ставил перед собой задачу вывести противника из строя, то бил бы в кадык или переносицу, но поход к схрону никто не отменял.
Хорошая драка иной раз ставит все точки над «i», превращая врагов в друзей. Не то чтобы Никита рассчитывал на подобный исход, но хотя бы надеялся на него, однако и здесь Ворон отказался играть по правилам.
Противник не успевал среагировать — в этом Никита был полностью уверен. Он сам не обдумывал, стоит ударить или нет, просто дал выход злости и скопившемуся напряжению. Однако он ошибся.
Ему даже почудилось, будто Ворон начал движение раньше, чем кулак, но такого, разумеется, не могло быть. Никита ударил пустоту. Сталкер легко увернулся, с легкостью перехватил его руку за запястье, подержал, словно давая осознать произошедшее, и выпустил. Бить сам он не стал и тем унизил Никиту как никогда прежде. Получалось, Ворон его и за человека не считал, не говоря уж о равном.
— Н-да… ситуация, — протянул он насмешливо. — Обратно тебя отправить, пока не поздно, что ли?
Внутри у Никиты все оборвалось. Он представил, как будет выглядеть, выходя из Зоны через несколько минут, как зашел. И, более того, ему ведь придется давать объяснения!..
— Не стоит, — буркнул он. — Я обещал провести вас к схрону, и я это сделаю.
— Не провести, а показать местоположение и открыть для нас замок, если будет необходимость, — поправил Ворон.
Никита кивнул.
— Ведет Дэн, за ним двигаешься ты, я иду замыкающим. Все наши команды выполнять беспрекословно.
Никита снова кивнул и подумал о том, что Ворон снова перешел на «ты».
Глава 22
Шаг, другой, третий, четвертый.
Про себя Никита повторял не слишком умное «раз-два, раз-два, раз». От глупых ассоциаций и детских считалочек, засевших в голову, избавиться не выходило, к тому же ему было невыносимо скучно. Он, конечно, сверялся со сканером, но смысла в этом почти не видел. Это когда идешь в одиночку, без умной техники шага не ступить, а в компании, да еще когда не ты ведущий, можно расслабиться и любоваться красотами. Последнее, впрочем, тоже не выходило. В Ясенево Никита не видел ничего примечательного, он вообще не любил новостройки. По улочкам центра он прошелся бы с большим удовольствием. К тому же теперь удалось бы не просто полюбоваться на фасады, созданные еще в девятнадцатом веке, а осторожно заглянуть внутрь. Если, конечно, там ничего кровожадного не поселилось.
Впереди маячила спина Дэна — узкая и почти мальчишеская. Наверняка у помощника сталкера до сих пор спрашивали на кассах паспорт, если в продуктовой корзине обнаруживалось спиртное или сигареты. При этом совсем уж субтильным тот не выглядел, просто производил впечатление малолетнего идиота, которого отчего-то занесло в Периметр.
Дим рассказывал, что подобное телосложение часто встречается у тех, кто голодал в подростковом или детском возрасте, вот только Никита не мог выдумать причину, по которой напарник Ворона страдал от недоедания. Сам сталкер шел позади в некотором отдалении (и на том спасибо, пусть он спас Никите жизнь, но оставался неприятным типом буквально во всем) и что-то очень тихо напевал себе под нос.
«По дороге вечных звезд. Над простором строгих гор», — донеслось до Никиты однажды, но он не узнал ни мелодию, ни песню — наверное, нечто ро́ковое, а не обычная попса.
Музыка не то чтобы раздражала его, а существовала параллельно, звучала по радио в чьей-нибудь машине или доносилась из телевизора. Никита не запоминал ни слов, ни мелодий.