Проводить тотальные зачистки подземелий не представлялось возможным: они только потеряют людей и оборудование. Сколько существовала человеческая цивилизация, столько же ее сопровождали грызуны, и извести их под корень никогда не удавалось.
Памятуя о той головной боли, что доставили им недавно «белые сталкеры», Ворон заранее согласился на все — хоть на танки, которые поведет в Зону, вооружившись алым и синим флажками.
Если Дэн договорится с эмиониками (одна мысль об этом казалась дикой, но в жизни априори не существовало ничего невозможного), идти окажется проще. К тому же Ворон чувствовал: отдаляться от стены не придется, все решится у границ Москвы.
— А теперь — история про людей и крыс, — сказал боец. — Точнее, про то, как две невинные животины могут сделать вечер аж четырем совершенно разным людям.
— Как раз в тему, — хохотнул кто-то.
— Ну а то, — ответил боец. — Не так страшны твари, как их ученые малюют. Значится, случилось это… аж вчера. Выдвинулся я из дома в часть, иду себе, никого не трогаю, мимо автобусной остановки и замечаю странное: стоит, значит, девушка лет примерно двадцати шести, вполне себе приличная, накрашенная, платье… ну, не из дешевых, на каблуках, и внимательно пырится в размещенный рядом с остановкой помойный бак. Я цепляюсь за это взглядом и думаю: «Айфон, что ли, случайно выкинула вместо обертки от жвачки, а сама, понятное дело, лезть в бак брезгует?» В общем, мне становится интересно, и я подхожу ближе, интересуюсь и попутно слышу, что в помойке происходит какое-то шебуршение, там явно кто-то шуршит и возится.
Девушка на секунду отрывается от разглядывания и с восторгом школьницы первого класса начальной школы выдает: «Там КРЫСЫ!» Я пожимаю плечами, мол: «Ну, крысы, помойка — вроде все логично, нет?» В ответ все с тем же детским восторгом и задором она восклицает: «ОНИ ТАМ ТРАХАЮТСЯ!»
Меня от общей нелепости картины складывает пополам в приступе ржача — о господи, ну взрослый же вроде человек, пусть и женского пола. Наверно, уже и сама вышеназванному занятию не чужда, а такая незамутненная радость! — но не посмотреть ведь, блин, уже нельзя! Я, неинтеллигентно похрюкивая от хохота, заглядываю в бак и в свете уличного фонаря вижу, что таки да, пасюк с пасючихой и вправду трудятся в поте хвостов и ушей на благо крысиной демографии! Наши деятели от власти, сильно повернутые на данном вопросе, восплакали бы слезами умиления и возгордились бы собой: все же хоть до кого-то их лозунги не пустое сотрясание воздушных масс. И все бы ничего, но в этот момент по улице проходят два мент… сотрудника правопорядка, — моментально поправился боец, покосившись на «коллег», держащихся особняком и рассматривающих выданные им автоматы. — Видят застывшую над помойкой скульптурную композицию и решают вмешаться. Ну, мало ли: может, мы там труп какой нашли и теперь разглядываем.
«Добрый вечер, — говорят, — молодые люди, у вас тут все в порядке?»
«Это… того… ага», — отвечаю я, утирая слезы, ибо уржался уже до них.
«А что случилось-то?» — вопрошает полицейский.
«Да ничего, там крысы…» — робко сообщает девушка.
«И что? — искренне недоумевают полицейские и, разумеется, тоже заглядывают в бак. — Оооооо…»
Один из них, надо отдать должное, оказался дядькой с хорошим чувством юмора. Он оценил ржущего меня, нервно хихикающую барышню, общий абсурд ситуации и решил внести свою лепту. Он вежливо постучал по стенке бака и изрек:
«Граждане! А вот мы вас сейчас оформим за непристойное поведение в общественном месте!»
Тут сложило уже совсем всех — и меня, и девушку, и коллегу-полицейского. Я, однако, нашел в себе силы уточнить, с каких это пор у нас мусорка — общественное место? Не, ну правда! Она закрыта с четырех сторон, еще вот и крышка есть, да у них тут, блин, персональный люкс! Чем хотят, тем и занимаются!
«Да, действительно… — ответил полицейский, подумав. — Ладно, тогда не будем оформлять!» — ровно в том же тоне выдал он.
Крысы, что характерно, все это время плевать на все хотят и… ну, вы сами понимаете. А мы в это время стоим вокруг помойки и на них смотрим. Потом я не выдерживаю:
«Черт возьми, люди, зато вы представьте, как это выглядит: стоят четыре взрослых человека, из них двое при исполнении, — и таращатся в помойку…»
Вот тут всех скрючило окончательно. Честно не знаю, как остальные, а я полгода так не хохотал. После чего мы, придя в себя, сообща решили оставить крысюков в покое и разойтись по своим делам. Но лишних лет пять жизни эти крысюки всем нам добавили точно!
— Твои слова да богу в уши, — все же заметил Ворон. Вроде ничего сверхумного не выдал, но обернулись к нему все и как-то слишком резко, аж за пистолет захотелось схватиться, а в связи с его отсутствием — за нож. А потом он успел заметить очень быстрое, едва ли не смазанное движение в свою сторону, отпрянул, но к подобному маневру нападающий явно оказался готов.
Пока Ворон судорожно соображал, что вообще происходит, его сжали в медвежьих объятиях, кажется, даже ребра хрустнули. Затем до него донеслась не особенно связная речь, поток восхвалений и… воспоминаний. Ошеломленный мозг все же заработал, и Ворон нахмурился, рассматривая бойца.
— Дух? — спросил он неуверенно.
— Он самый! — Боец широко улыбался и крепко сжимал плечи (видимо, боялся, как бы сталкер не удрал).
— Я рад, — сказал Ворон искренне: идти в Периметр с проверенными людьми он предпочитал всяко сильнее, нежели неизвестно с кем. Однако столь теплого приема он точно не ожидал.
Если бы не Дух, неизвестно, как окончилась бы история с «белыми сталкерами» и Шрамом. Тот после взятия «Созвездия» совсем слетел с катушек и решил пристрелить Дениса, объявив демоном, самим чертом и всем в том же роде.
И ведь поначалу ничто не предвещало нервного срыва у, казалось бы, закаленного стрессами бойца, прошедшего несколько горячих точек. Единственное, что не нравилось лично Ворону: излишняя религиозность Шрама. Впрочем, Ворон не считал религиозность пороком, иначе ничем не отличался бы от попов, сплошь и рядом грозящих всем и каждому, кто не желал жить по их вере, геенной огненной.
Шрама он с собой взял и… зря на самом-то деле. Не проявил бы плюрализм, возможно, и с крысами проблем не возникло бы. С другой стороны, винить себя Ворон считал бесперспективным занятием. Винить стоило Шрама, и вот именно он обязан ответить за все.
— Я как узнал, что к тебе посылают, сразу вызвался. А потом… — протянул Дух, — это ж я гниду не довел. Его еще и наградили посмертно и пенсию назначили, представляешь?!
— Ну вот еще переживать по этому поводу. Семья-то не виновата, что Шрам выродком оказался. — Ворон передернул плечами, и Дух его все же отпустил. — В момент нашего отступления он действительно поступил героически. За тот поступок — и награда. А за преступления его должна постигнуть соответствующая кара, желательно вне Периметра, с судом и продолжительным заключением. Я, во всяком случае, сделаю все возможное, чтобы он не сбежал посредством смерти.
Глава 30
Дух кивнул и огляделся:
— А где Дэн?
— Он присоединится к нам в Периметре, — ответил Ворон. Беспокойство Духа отнюдь не было наигранным. В прошлый раз именно он спас Дениса, арестовав Шрама и отобрав у него оружие.
Боец хотел спросить еще что-то, но в этот момент в дверь вошел Щищкиц собственной персоной. Выглядел он решительно и тотчас направился к конторке.
— Вы куда? — ухмыляясь, поинтересовался Ворон.
— Это операция полицейского управления! — едва не лопаясь от важности, ответил тот.
— А… — протянул Ворон. — То есть вы пришли толкнуть напутствующую речь перед своими. Не стану вам мешать, — сказал и повернулся к следователю спиной, никак не отреагировав на оскорбленное: «Нет!».
— Я иду с вами, и это не обсуждается! — Покрасневший от ярости Щищкиц подошел к Ворону и, ухватив за плечо, попытался развернуть к себе. — Смотрите мне в лицо! Я здесь представитель власти!
Ворон руку стряхнул, причем Щищкиц даже не понял, каким образом.
— Представитель власти? Здесь?.. — Ворон все же обернулся, бросая на следователя высокомерный взгляд. — А я — там. В Москве я и только я: царь, бог, а для нашего маньяка еще и дьявол во плоти. И я не собираюсь вести априори «зоновое мясо».
— Да ну?! — Щищкиц аж слюной забрызгал. — Я вас поймал, Ворон! Значит, «зоновое мясо» вести не хотите. А почему в вашем списке мальчишка, который даже стрелять не умеет? Штатский, кстати, и, замечу, нечистый на руку! Мы, конечно, прикрыли глаза на его прошлые выкрутасы… — на слове «мы» он уже едва не орал, — только благодаря вашему руководству, но если вы и дальше посмеете говорить со мной в подобном тоне!..
— Довольно. — Ворон в отличие от Щищкица голос не повысил, но замолк тот сразу. — Вы, значит, прикрыли? В лице всей полиции? Ну-ну, а руководство в курсе?
Щищкиц стиснул зубы.
— К вашему сведению, у меня начальства нет, с ИИЗ я сотрудничаю на основании договора, — проинформировал Ворон. — А кроме того, есть в этом договоре пунктик, прямо оговаривающий возможность моего отказа: от миссии вообще или определенных людей, в ней участвующих. И, замечу, здесь я, как вышибала в ночном клубе, могу указать на дверь без объяснения причин.
— Стоп-стоп, уважаемые. — Дух как-то на удивление изящно и ловко (учитывая его габариты) влез между ними. — А кто у нас стрелять не умеет?
— Господин Щищкиц — в первую очередь, — язвительно заметил Ворон. — К слову, я не уверен насчет большинства его людей.
— Так! — Дух потер ладони. — Сейчас проверять будем. Какие у тебя стандарты? Десять из десяти?
— Это слишком, — улыбнулся Ворон. — Семь из десяти.
— Отличненько! — воскликнул Дух и повернулся в сторону конторки. — Организуете нам банки?
— Банки? — уточнил сотрудник в очках, не слишком успешно скрывая улыбку.
— Банки-банки. Жестяные такие. Неужели у вас нет? Можно из-под пива.
— Ага, — Ворон, не удержавшись, вставил свои пять копеек: — «Балтика»-девятка, если можно.