Когтистый палец метнулся в Нестерова. Роман никак не отреагировал.
– Но даже я вынужден признать: ты делаешь это ради спасения мира. Поганого, не идеального, но привычного нам всем мира. Поэтому прежде чем мое сознание растворится в ничто и я стану пустой мутировавшей оболочкой себя прежнего… Я помогу вам остановить это дерьмо. А заодно и поквитаюсь с теми, кто превратил меня вот в это.
Хофф провел рукой вдоль тела.
– Как же я рад это слышать, – все с той же неизменной улыбкой ответил Гахет и, обернувшись, кивнул Шекспиру.
Военный скинул с плеча рюкзак и, расстегнув его, вынул наружу двойную портупею. Вместо патронов на ней побрякивали закрепленные на магнитах контейнеры с артефактами. Шекспир кинул экипировку Александру. Бывший наемник поймал обвяз своей механической рукой и взвесил его на ладони. Затем быстро и привычно перекинул крест-накрест через грудь.
– Организм господина Хоффа фактически превращен учеными «Обсидиана» в проводник энергии Зоны, – пояснил Гахет, смотря на то, как Александр стучит когтистым пальцем по крышке одного из контейнеров.
Артефакт внутри в ответ заискрил и начал подпрыгивать.
– Если он дотронется до любого артефакта, то впитает его энергию и на короткое время сам станет ходячей аномалией – той самой, которая породила данный артефакт. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Боль будет адской, но за возможность порвать обсидиановских ублюдков их же оружием я готов ее терпеть, – подтвердил Александр, сжимая кулак.
– После того как Хирам с бойцами «Феникса» зачистит гараж, мы спустимся вниз, и господин Хофф впитает в себя энергию из сборок артефактов, которые вез конвой доктора Лаврова. Таким образом, он сделает их бесполезными побрякушками, которые уже никогда не смогут запитать никакую электронику, тем более Установку Януса. Затем мы доставим господина Хоффа к полевой базе «Обсидиана» на Манежной площади, и он использует эту энергию, чтобы перегрузить генераторы, питающие московскую Установку. План «Обсидиана» рухнет как карточный домик, а созданный Резонанс вместо прорыва ноосферы уничтожит Установки и в других Зонах по всему миру. И если после всего этого мы все еще будем живы, то нас спасут войска, которые к этому моменту наконец прибудут в город.
– Хороший план, мне нравится. – Хофф кивнул, продолжая скалиться. – Особенно последняя его часть.
Владимир начал подозревать, что из-за мутаций челюсти наемника попросту перестали помещаться в рот, и он вынужден всегда держать его открытым, показывая окружающим зубы.
– Но у меня одно условие. – Александр с хрустом повернул голову и посмотрел Гахету прямо в глаза.
Представитель ЦАЯ выдержал взгляд.
– Какое же? Сразу предупреждаю, я не уверен, что в моих силах будет…
– Не трать дыхание, я и так знаю, что то, что со мной случилось, нельзя вылечить, – прервал его Хофф, – Поэтому я прошу о другом. Когда все закончится и мы остановим этот ваш чертов конец света, вы положите конец и моим страданиям тоже. Окончательно. И бесповоротно. Никаких больше тестовых камер и лабораторий. Никаких секретных супертюрем. Пуля в голову, или шприц в вену, или что там теперь может меня убить. Договорились?
Гахет серьезно кивнул.
– Договорились. Когда все закончится, вы умрете, господин Хофф. Быстро и безболезненно.
– Хорошо. Теперь, когда я определил свою выгоду от этого мероприятия, думаю, вы должны знать кое-что еще. – Хофф постучал себя пальцем по лбу. – Я много чего теперь вижу и слышу вокруг себя… Слышал, как вы палили там снаружи, слышал ваше приближение, слышу мысли, мечующиеся сейчас в голове у каждого из вас… Алексей Брагин. Знакомое имя?
Шекспир поморщился:
– Более чем, – подтвердил военный, – предательский выродок.
– Этот, как вы сказали, выродок собирается отвезти готовые сыворотки «Вод Рубикона» руководству «Обсидиана». Сейчас он направляется на крышу соседнего корпуса, где его ждет вертолет. Если он успеет, то… ну вы и сами понимаете, что случится.
И вновь жуткая ухмылка с клыками, с которых течет слюна. Владимиру показалось, что на краткий миг Гахет потерял самообладание. Мужчина в костюме сжал кулаки.
– А вот это плохо, я надеялся, что у нас больше времени, – наконец выдохнул он. – Слишком плохо… Шекспир, карту!
Военный кивнул, поднимая здоровую руку и выводя с закрепленного на рукаве дисплея трехмерную проекцию комплекса. В воздухе завертелись кубы и прямоугольники зданий, пронизанные капиллярами коридоров и комнат. Гахет нахмурился.
– Так, значит, чтобы попасть в соседнее крыло, нам нужно пройти через камеры содержания, лаборатории псионики и рекреацию научного сектора. Это займет у нас…
Хофф раздраженно зашипел и резким движением сорвал крышку с одного из контейнеров на портупее. Тлеющий внутри артефакт от притока воздуха вспыхнул с новый силой. Александр стиснул зубы, когда боль от контакта с аномальной энергией затопила его тело, а затем ударил в стену открытой ладонью. Краска на стене запузырилась, пошел легкий дымок. По поверхности, ширясь и разветвляясь, побежала паутина трещин, а затем стена взорвалась. В проеме завертелась бетонная пыль, стальные перекрытия потекли от жара на пол. Стоявший по ту сторону солдат в черной униформе отлетел к противоположному концу помещения и повалился на паркет бесформенной грудой сломанных костей. Другие адепты вскинули оружие, на груди Хоффа заплясали красные точки от ЛЦУ. Бывший наемник заревел, артефакт в контейнере забился о стенки и затем со звоном разлетелся на куски.
Волна пламени прокатилась по комнате по ту сторону разбитой стены, срывая с потолка лампы и выворачивая доски пола. Окна брызнули водопадом осколков. Бойцы «Обсидиана» упали там, где стояли. От них остались лишь обугленные скелеты и раскаленный металл, текущий из рук, вместо штурмовых винтовок. Хофф оскалился, с его губ потекла кровь. Алые струйки пролегли от носа и глаз.
– Так ведь… будет много быстрее, да? – тяжело дыша, объявил он и, наклонившись, первым шагнул в пролом в стене.
Владимир переглянулся с остальными членами отряда. Телохранители Гахета оставались безучастными ко всему, просто сканируя глазами окружающее пространство на предмет угроз. «Призраки Метели» и Шекспир смотрели на произошедшее с открытыми ртами. Роман зло и мрачно ухмылялся.
– Ну и что вы встали? Идемте, нужно остановить Брагина! Если он отвезет готовые «Воды Рубикона» своим хозяевам, то Янус со своей Установкой станет наименьшей из наших проблем! – Гахет махнул рукой и полез следом за Александром.
Хофф тем временем уже пробил следующую стену и ушел в коридор, из которого сейчас раздавались вопли. Когда отряд наконец нагнал его, Свистунов почувствовал подступающую к горлу тошноту. Бывший наемник стоял посреди изломанных тел в черной униформе и белых лабораторных халатах, раскиданных по всему коридору. В дальнем конце дымились два исковерканных экзоскелета, из которых сыпались искры. Перед Хоффом пошатывался человек, судя по одежде – сотрудник научного отдела ЦАЯ. Адепт «Обсидиана» что-то скулил, но Александр не отвечал. Когтистые пальцы Хоффа сжимали голову ученого.
– Старший помощник Глазин… Неужели… Ты… Так не рад плоду своих трудов? – прохрипел Александр и, не дав человеку ответить, оторвал ему голову.
Обезглавленный труп завалился к ногам Хоффа, а тот лишь отшвырнул кровавый трофей прочь. Затем посмотрел на членов отряда через плечо.
– Не осуждайте… Вы и понятия не имеете, что… они делали со мной… – с презрением бросил бывший наемник и двинулся дальше.
Мутировавший человек направлялся туда, где за спинами отключенных экзоскелетов виднелись двойные двери.
Владимир увидел, что нагрудные панели экзоскелетов разбиты вдребезги, а тела пилотов в униформе внутренней охраны срослись с доспехами. Оба погибли жестокой смертью в аномальном пламени.
– Предательские ублюдки. – Подошедший Шекспир сплюнул на броню одного из них. – Если бы такие, как они, не повелись на посулы «Обсидиана», мы бы сейчас не стояли одни против шторма.
– И не слушали бы шепот призраков, зовущих нас из-за пелены, – внезапно кивнул Роман.
Сталкер, казалось, с интересом уставился в мертвые глаза пилота экзоскелета. Затем лицо Нестерова исказила кривая улыбка.
– Вот, значит, как… Спасибо за совет, друг. – Роман вновь кивнул и провел ладонью по искореженному наплечнику доспеха.
– Ну, вы там идете? – прорычал Хофф.
Когда он не касался артефактов, его лающий бесконечно злой голос даже можно было принять за человеческий.
– Я, может быть, весь из себя такой крутой и молниями из глаз стреляю, но я вообще-то как бы тут помираю от того, что я теперь ходячая аномалия-мутант. И пока вы лясы точите, у меня внутренние органы отказывают, а моя личность распадается на куски и тает. Я уже не уверен, как меня точно зовут и… ухх…
Александр схватился рукой-протезом за лоб.
– Как же, мать его… больно-то! – взревел он и, не говоря больше ни слова, распахнул двойные двери, ведущие в переход к соседнему корпусу.
Растяжка сработала с явственно различимым звоном. Четыре световые гранаты, подброшенные гравитационным артефактом в воздух, затопили коридор ослепительным сиянием. Владимир успел повалиться на залитый кровью пол, моргая и пытаясь восстановить зрение. Кто-то закричал, а в следующую секунду из перехода открыли огонь.
Шипящий термический заряд оставил на двери оплавленный контур. С грохотом раскаленный добела запорный механизм рухнул на пол. Дверь продержалась секундой дольше, а затем ее створки провалилась внутрь.
– Пошли! – скомандовал Хирам, первым швыряя в открывшийся проход светошумовую гранату.
Еще несколько полетели следом. Одна из них, приземлившись на бетонные плиты гаража, принялась крутиться вокруг своей оси, распространяя сизую дымовую завесу. Хирам надвинул на глаза тепловизор и первым нырнул в серую мглу.
В статической взвеси замелькали белесые силуэты. Хирам пропустил один удар сердца, давая глазам мгновение, чтобы удостовериться, мигает ли хоть на одном маячок, маркирующий союзников. Часть силуэтов были поджарыми и угловатыми из-за боевой брони, у других на бегу развевались крылья – полы лабораторных халатов. Но ни на одном не моргал маяк системы опознавания. Хирам позволил себе оскалиться и спустить курок.