Денис на мгновение забыл, как дышать. Привычное омерзение скрутило нутро, но он постарался засунуть его подальше и улыбнуться. Пусть и натянуто, но ему удалось.
– Они создадут среду, способствующую… – Никита запнулся.
– Я понял, – сказал Денис. – Не уподобляйся научникам, пожалуйста.
– Короче, они – усилитель и передатчик, но докричаться до Ворона сможешь или нет только ты.
– Мне не нужно повторять одно и то же по нескольку раз, – ответил ему Денис и шагнул по направлению к дивану.
Происходящее с ним далее было странным, но точно не кошмарным и не таким, как расписывал Никита. Денис лег, прикрыл глаза. Виски сдавило тотчас, судя по ощущениям, к ним приложили по столовой ложке и принялись вжимать в череп: и неприятно, и в то же время не больно до определенного момента. Этого момента Денис допускать, впрочем, не собирался, а потому расслабился, вдыхая носом и выдыхая ртом. В затылке звенело и потрескивало, словно в неисправном радиоприемнике. Перед глазами несколько раз полыхнула сверхновая, сознание попыталось уплыть, но он вовремя собрался.
«Думай о нем», – тоненький голосок, хрупкий, словно ледок, сковавший лужи во время первых заморозков, шел откуда-то снизу, из затылочной части головы, а вовсе не раздавался над ним. Вряд ли Денис утерял свое положение в пространстве и точно эмионики не владели человеческой речью.
«Дело не в передатчике, а в уловителе», – возник в голове более глубокий и уверенный, но тонкий голос – и не понять, мальчик говорил или девочка.
«Не о том ты думаешь», – «сказал» третий, и Денис полностью с ним согласился: вовсе не о «детях Зоны» ему следовало размышлять.
– Ворон, – странно, но проговорил он вслух, а потом сцепил зубы, потому как голова пошла кругом со скоростью, какой не добиться и в центрифуге. Странно, но тошноты не было. Денис со всей силы вцепился в диван, но мнимого движения это не замедлило. Где-то в глубине сознания жила убежденность: все идет правильно, нельзя этому сопротивляться, наоборот, надо раскручиваться, быстрее и быстрее. Если бы еще Денис сумел подавить самую настоящую панику. На какой-то миг он ощутил себя всем и ничем одновременно. Тьма стала абсолютной, а не мирной темнотой, распространяемой перед взглядом, стоило прикрыть веки.
«За ней обязательно последует вспышка света», – решил Денис и словно воочию услышал насмешливый голос:
«Да будет свет? Неоригинальное штампованное мышление. Я разочарован».
– Ворон?..
Тьма не раскалывалась, не рассеивалась, не шла трещинами, не распадалась на куски, она просто внезапно прекратилась, а Денис увидел Москву так, словно висел над ней в вертолете или… быть может, находясь внутри «НЛО». Сама мысль привела его в ужас. Денис вытянул руку и увидел ее, будто окруженную золотой дымкой. Страх перехватил горло. Он тщетно глотнул воздуха: удушье так и не отпустило, а затем то, в чем он находился – «золотой шар» или «мыльный пузырь», этого Денис так и не осознал, – лопнуло.
Сильнейший кошмар, преследующий его всю юность – ощущение себя в свободном падении, – обрел явь. Денис и хотел бы заорать, но на то не было ни сил, ни воздуха в легких. Дух захватывало, и он точно не боялся разбиться. Если бы удалось поменять направление движения и он не падал вниз, а возносился вверх – чувства и ощущения точно не изменились бы.
Переход снова оказался мгновенным и на этот раз окончательно разочаровал. Уютная темнота за закрытыми веками плескалась перед глазами. Значит, ничего не вышло: Дениса протащило по «американским горкам» усиленной эмиониками связи, зашвырнуло черт-те куда, показывало то, чего Денис не понял, а до Ворона он так и не докричался.
Было невыносимо обидно и тоскливо. Он не справился и точно никому не поможет. Надо открыть глаза и…
Возникший невесть откуда гнев ударил по нервам, мгновенно воспламенив кровь. Денис удивленно замер: неоткуда в его омуте обреченности было взяться ярости. Он явно «перехватил» чужую эмоцию, но не эмионики же хотели его убить?
«Надо открыть глаза», – решил он, и веки действительно открылись, только вместо потолка игровой комнаты детского садика перед ним возник совсем другой, ранее не виденный, с несколькими вмонтированными в него лампочками дневного света. Затем Денис сел и оказался совершенно непривычного роста. Он хотел подойти к зеркалу и внезапно снова ощутил удар огненного бича ярости.
– Ворон? – спросил неуверенно и робко.
– Я.
– Ты… как?.. – Происходящее казалось нереальным. Денис не мог поверить в него, но очень хотел сделать это.
– Руки-ноги двигаются, встать могу, только здесь особо не походишь, – фыркнул Ворон. «Голос» получился громкий, отчетливый и совершенно не искаженный. Никакого отката или боли за ним не последовало, видимо, Ворон быстро разобрался сам, что с ним произошло и кто именно влез к нему в голову. Неудовольствие теперь клокотало где-то поблизости, но и не думало срываться с поводка или цепи, на которые его посадили. – В общем и целом неплохо. – И спросил: – Мне с тобой мысленно общаться или все же проговаривать вслух?
Денис завис на несколько секунд, не в силах ответить.
– Ну? – поторопил Ворон.
– А сейчас как?..
– Мысленно, – в интонации отчетливо обозначились издевательски-насмешливые нотки.
– Пойдет…
В сравнении с голосом Ворона в голове свой собственный казался Денису неуверенным и удивленным, ломким, как недавно у эмионика.
– Отлично. А то, боюсь, меня окончательно сочтут сумасшедшим. И так считают.
– О чем ты?..
– Помнишь, ты рассказывал об области реальности, в которой очутился в Зоне?
– Новый эксперимент Сестринского. Да, мы отразили прорыв мутантов на Красногорск из-за его попытки уничтожить Зону на юго-западе.
Ворон хмыкнул.
– Все гораздо хуже, – проронил он. – Если бы эксперимент Сестринского действительно уничтожал Зону, я первым вызвался бы помогать ему, уж прошу прощения у тех, кто способствует нашему с тобой разговору. Я знаю, что с моей стороны подобное некрасиво, особенно учитывая договор, но… я хотя бы честен.
– Они оценили, – заверил Денис полузадушенно, ощутив в затылке краткий звон.
– Я почувствовал, – хмыкнул Ворон, – и ты даже не представляешь, как хочу… – Он не договорил и усмехнулся. – Дураков бить бесполезно: либо сами поумнеют, либо гробанутся. Впрочем, все это лирика, потому что никакие эксперименты Зону не уничтожат.
– Она попросту «прыгнет» на другое место, – согласился Денис. – Эмионики не имеют понятия куда.
– Хуже. У нас появится не просто Зона в неизвестном месте поблизости, – прошептал Ворон. – Москва тоже не очистится.
– То есть как?!
– Попытки уничтожить, вернее, выдавить Зону с какой-то территории приводят вовсе не к возвращению нормального пространства, реальности, нужное сам подставь, а создают… я придумал называть ЭТО матрицей по Зоне, но я не научник, чтобы утверждать подобное.
– Ты хочешь сказать…
– Возникает «брешь» – некая область, которую четко чувствую я, но, увы, не распознают приборы, обычные люди или измененные Сестринским… «рыцари». Парадокс. Смешно, но у меня аллергия на эту матричную Зону. А еще уверенность: так или иначе, но проявит себя она обязательно. Возможно, не в течение ближайших дней или месяцев. Могут пройти годы. Все устаканится, в Москву вернутся люди, и тогда… – Он замолчал надолго, Денис успел обеспокоиться, как бы не пропала связь, но та исчезать и не собиралась.
Похоже, Ворон, как-то разобрался с ней по-своему. Эмоциональный фон полностью исчез. Шуршание посторонних мыслей – тоже. Они словно просто беседовали, только не раскрывая ртов, а еще Денис смотрел чужими глазами.
– Я не знаю, Диня, – продолжил Ворон, – накроет катастрофа город мгновенно или приведет к медленной необратимой мутации всего и вся. Однако я уверен, добром подобное не кончится. Матричные организмы лично меня пугают сильнее мутантов. Они приспособлены лучше, если угодно, умнее. Они… нечто совершенно иное. Боюсь, в сравнении с матричной нынешняя Зона нам родной покажется. Во всяком случае, я точно в ней не выживу.
– Не придется. Группа захвата уже направляется к Измайловскому парку.
– Я не смогу выйти встретить, – сказал Ворон и оглядел небольшую комнатушку метров в тринадцать, с двумя дверьми, за одной из которых наверняка скрывалась ванная комната. Вторая выглядела словно сейфовая дверь какого-нибудь банка. Серые стены. Стол с письменным прибором, кипой бумаг и ноутбуком, стеллаж с одеждой, кресло, пара стульев да кровать, на которой «они» сидели. – Как видишь, окна в этой камере не предусмотрены. Никита выжил?
– Отделался парой неприятных царапин.
– Хорошо.
– Ничего. Выдра тебя вытащит, – уверенно сказал Денис. – А Шувалов поможет, и, знаешь, он тоже Нечаеву не доверяет. Ты уж только будь наготове.
– Вся королевская рать, – Ворон усмехнулся, – не может Шалтая, Шалтая-Болтая, Шалтая-Болтая забрать… Ничего, разберемся с этим как-нибудь.
– Ты только держись, – попросил Денис.
– Буду.
Глава 12
Ворон проснулся от того, что его тронули за плечо. Он успел ощутить недовольство – штурм должен был начаться часа через полтора, и перед ним хотелось выспаться хоть немного, – но быстро загнал чувства подальше, в ту часть сознания, которой не касалась установленная связь. Денис находился рядом, и, прежде чем открыть глаза, Ворон его «позвал».
Он ждал совсем другого человека, если ее, конечно, можно было так называть. Однако Анастасия с тех пор, как они виделись в лесу в последний раз, так и не появилась. С одной стороны, правильно, а с другой – досадно.
Ворон не мог сказать, будто увлечен ею. Заинтересован – бесспорно, но полноценного романа с Анастасией он, пожалуй, не желал. Однако хотел видеть и даже скучал. Эта женщина вызывала в душе бурю одним лишь своим присутствием и тоску – если отсутствовала слишком долго. Что с этим делать, он не имел ни малейшего понятия.
– Профессор?
Сестринский сидел на стуле в изголовье кровати: хмурый, какой-то издерганный и не похожий сам на себя.