– Стран-но. – Монстр скривился, видимо, пытаясь изобразить саркастическую улыбку.
– Я? – поразился Артист. – А, я понял! Вы меня с кем-то перепутали!
– Да нет, – гораздо увереннее сказал монстр, буквально на глазах восстанавливая способность говорить. – Я мог бы ошибиться, глядя только на лицо. Но как только услышал твой голос, все сомнения пропали сразу. Надо же. Артист. Какая интересная встреча.
– Да кто вы такой? – в страхе спросил Артист, расслышав в голосе мутанта кровожадные нотки. Кем бы ни был монстр, где бы ему ранее Артист ни перешел дорогу, в любом случае кошмар неминуемой смерти снова поднялся перед парнем в полный рост.
– А ты… напряги память, – вкрадчиво сказал монстр. – Развалины старого дома. Раненый, придавленный камнями и деревянной балкой человек. Просит лишь помочь ему выбраться. Он готов заплатить что угодно, лишь бы его не оставляли на верную смерть. Неужели не помнишь?
Артист ощутил, как стремительно приливает к голове кровь. Происходящее не могло быть реальностью, это явно лишь страшный сон. И в этом сне человек, которого он когда-то бросил на верную смерть, не просто выжил, но и вернулся, чтобы отомстить. Надо было срочно проснуться, ведь страшное чудовище сидело напротив, и в его странных глазах разгоралось зловещее пламя жажды убийства.
– Это не можешь быть ты, – с ужасом выдохнул Артист.
– Да ладно? – неожиданно усмехнулся монстр и, схватив парня за отвороты куртки, рывком поставил на ноги. – Ну и кто же я тогда по-твоему, фраерок?
Артист вдруг понял, что было бы намного лучше, если бы чудовище убило его сразу. Тот ужас, что стремительным валом накатывался на него сейчас, мог легко дать фору всем страхам предыдущей жизни вместе взятым. Артист решил использовать это себе на пользу. Быстро настроился и совершенно неожиданно расплакался, чувствуя, как собственные рыдания словно открыли внутри какой-то клапан для сброса внутреннего напряжения.
– Прости, Барс, – сквозь всхлипы бормотал он опешившему монстру. – Я же тебя оставил только потому, что боялся чуть ли не сильнее, чем того урода! Ты же все время так смотрел, словно хотел зарезать в любой момент! А когда тебя завалило, я же видел – у тебя были ноги раздроблены! Что я мог сделать, даже если вытащил бы тебя? Ты же здоровяк был, мне тебя даже не утащить было! Что бы ты сам сделал на моем месте? А ведь еще рядом шел бой, и надвигалась ночь! А кругом не парк отдыха, а Зона! Я очень, страшно, немыслимо виноват перед тобой, но прошу, заклинаю, прости меня!
Озадаченный Барс смотрел на бьющегося в рыданиях сталкера, и на лице его проступало странное выражение. Внезапно лицо мутанта дрогнуло и сморщилось в ужасной гримасе. Все еще всхлипывающий Артист услышал странное подвывание и с недоумением уставился на Барса, смаргивая слезы. А посмотреть было на что. Барс тоже плакал.
Уродливое лицо исказилось судорожной мукой, а из неморгающих глаз по щетинистому лицо ползли светлые капли слез. Звуки же, словно против воли исторгаемые глоткой получеловека, больше всего походили на звериный скулеж.
– Эй, ты чего? – не веря собственным глазам и ушам, спросил Артист.
– Какая же ты все-таки сволочь! – с яростью сказал Барс, стирая грязной рукой, видимо, совершенно непривычную влагу с лица. – Все, что со мной случилось потом, – это из-за тебя! Из-за твоей трусости!
Артист ощутил, как его горло сдавила железная хватка, и захрипел, содрогаясь от боли и ужаса.
– Как бы я хотел удавить тебя прямо сейчас, – процедил сквозь зубы Барс. – Но мне нужна помощь. И больше никто мне не поможет.
Он отпустил Артиста и даже оттолкнул от себя, а потом просто уселся на пол, закрыл лицо руками и затрясся в уже вполне человеческих рыданиях.
Артист торопливо отполз в самый дальний угол и оттуда со страхом смотрел за переменами в настроении старого знакомого. Чего ждать от человека-мутанта, было совершенно непонятно. Он сидел так, что закрывал дорогу к выходу из комнаты. А пистолет остался лежать там, где Артист его выронил, – рядом с Барсом.
Прошло несколько минут. Плечи Барса перестали содрогаться, а вскоре он и вовсе отнял руки от лица и повернул голову так, что Артист видел его теперь в профиль.
– Ты ошибся, – сказал он, продолжая смотреть не на Артиста, а куда-то в сторону. – Мои ноги не были раздроблены. Хотя…
Он усмехнулся, провел рукой по лицу, но головы так и не повернул.
– Твою мать! Я уже и забыл, за что ты получил свое прозвище! Ты же долбаный, мать твою, артист! Я-то подумал, что ты обделался от страха, вот и насочинял, что увидел мои ноги. А ты просто… играешь, сучонок! Хотя, по большому счету, ты прав. У меня было много серьезных ран. И, разумеется, я был не жилец. И если бы не проклятие… Если бы я не заразился способностью вживлять в себя артефакты, то конечно бы умер. Что с тобой. Что без тебя. Ты соврал из страха, но сказал правду. Странно, да?
Барс повернул голову и посмотрел на Артиста. Тот лишь сумел осторожно кивнуть. Поняв, что его обман раскрыт, он и вправду испугался. Барс снова отвернулся, но продолжал говорить:
– Я научился вживлять в себя артефакты. Это меня спасло. И это же меня убивает. Посмотри на мое тело. Во мне больше двадцати килограммов всевозможных камней. Во всяком случае, я хочу верить, что все это просто чудесные камни и ничего больше. Я могу бегать, как самый лучший спортсмен, и поднимать тяжести. Я могу голыми руками задушить любого мутанта. Даже самого здорового. Я могу не дышать час или два. Но я не могу выйти из этой гребаной Зоны!
Последние слова Барс буквально выкрикнул и после этого замер, словно стараясь успокоиться.
– Сперва это было интересно и весело. Я даже старался никого без нужды не убивать. Странно для настоящего убийцы, правда?
– Правда, – чуть слышно просипел Артист, опасаясь, что, не дождавшись нужной ответной реакции, Барс снова придет в ярость.
– Они стреляли в меня, а я просто убегал и прятался. И воровал еду. Я! Барс! Воровал еду! Несколько месяцев назад я себе такое и представить бы не смог. Но воровал, чтобы не убивать. Ты, наверное, думаешь, что я это говорю, чтобы выглядеть хорошим в твоих глазах? Нет, совсем нет. Мне плевать, как я выгляжу. Особенно для тебя. Я убивал потом много раз, и мне это нравилось. Но вначале я еще хотел покончить со всем этим и вернуться обратно в большой мир. Даже готов был вернуться на кичман и отсидеть любой срок за побег. Лишь бы подальше отсюда. Не свезло.
Он замолчал, и лишь тяжелое дыхание выдавало сильнейшее волнение. Артист вдруг понял, что мутант разговаривает вовсе не с ним, а с самим собой. Артисту же здесь отводилась роль немого слушателя. Зрителя на спектакле, куда его никто не звал. В лучшем случае ему разрешалось подавать реплики, чтобы спектакль мог продолжаться. Но главное заключалось в том, что пока беглый зэк говорил, он не думал о мести Артисту. И это давало определенные шансы на успешный исход дела. Надо было просто дать ему возможность выговориться.
– Как же ты выжил? – осторожно спросил Артист, стараясь говорить ровно и с легким интересом случайного зеваки. – Неужели по Зоне ходит столько сталкеров, чтобы их запасов хватало на пропитание?
– Нет, это совсем крохи, – рассеянно ответил Барс, думая о чем-то своем. – Когда артефакт подлечивает рану или дает силу, аппетит просыпается просто зверский. Такое сталкерским пайком не потушишь. Я научился охотиться. Сперва как человек. Стрелял из автомата с большого расстояния. А однажды, когда кончились патроны, просто бросил камень и зашиб насмерть кабана с двумя пятачками. Очень был вкусный этот самый первый кабанчик.
– Так ты питаешься дикими свиньями? – спросил Артист.
Барс посмотрел на Артиста и неожиданно усмехнулся.
– Ну, если считать, что для меня все в этом лесу что свиньи, – то да. В моем рационе свинина каждый день.
На секунду Артисту показалось, что беглый зэк намекает на людоедство, и от нового приступа страха его буквально затрясло изнутри.
– Да не трусь, людей не жру, – правильно понял его взгляд Барс. – А вот любую другую тварь – запросто. Люди обычно не едят – брезгуют или боятся, – поэтому пищи у меня всегда полно. Кстати, водится тут одна зверюга на болотах, ростом выше меня, устраивает засады, сидя по ноздри в воде. Так вот в основании языка у нее такое нежное мясо – просто объедение.
Артист почувствовал приступ тошноты.
– Вот и получается, что все вроде неплохо. Пока в зеркало не посмотрюсь. Или не попытаюсь выйти за пределы Зоны. Вот тогда все сразу очень плохо становится.
Он вдруг резким, почти неуловимым движением поднялся на ноги, повернулся к Артисту и без напряжения, словно паутину, сорвал с себя остатки рубахи и, видимо, куртки, оставшись по пояс обнаженным.
– Посмотри на меня и скажи: я еще человек? Только говори правду. Я услышу, если ты солжешь. И тогда я убью тебя, несмотря ни на что. – Барс смотрел на Артиста так пристально и требовательно, что было понятно: задан вопрос, который может определить очень многое в дальнейшей жизни обоих собеседников.
Артист как зачарованный смотрел на гипертрофированные бугры мышц, потемневшую, словно от сильного загара, кожу и десятки еще более темных пятен, каждое из которых являлось некогда местом проникновения инородного для человеческого организма объекта, проще говоря, артефакта, которые обычно даже голыми руками брать не рекомендовалось. Как и лицо, тело Барса будто слепилось из двух разных. Половинки отличались формой мышц, оттенком…
Между двумя соседними камнями, торчащими откуда-то из-под ребер, вдруг с коротким треском проскочила синяя искра. Артист вздрогнул и быстро сказал:
– Нет, Барс. Я не думаю, что тебя еще можно назвать человеком в биологическом смысле.
– Вот и я не думаю, – тоскливо сказал Барс и устало опустился на пол. – Ты бы видел меня с неделю назад. Как еж ходил. Это еще большая часть отработала свое, и я их удалил. Сейчас только четырнадцать осталось, самых нужных. Но вскоре мне захочется добавки. Я долбаный артефактовый наркоман.