– Я не боюсь крови, мам!
– Знаю, что ты смелый, но все равно побудь пока в комнате.
Отчего-то Артисту стало неуютно. Словно он вторгся в спокойный мирок этой семьи и разрушил его.
Взгляд Светланы упал на вещмешок.
– Это что? – Риторический вопрос. – Мы же договаривались, что ты не будешь приносить эту гадость домой!
– Свет, у меня не было выхода.
Она смотрела на него сурово и холодно. Ее плечи сковывало напряжение, подбородок вздернулся, ноздри слегка раздувались. Злость читалась в каждом движении.
– На кухню, – развернулась и пошла.
Прислонившись спиной к двери, Артист поднял голову, пару раз стукнулся затылком, вздохнул и пошел за Светланой.
Она обрабатывала раны резкими движениями. Пришлось терпеть: молчать и морщиться. Потом заметил у нее на щеках влажные дорожки. Накрыл ее руку своей. Светлана вырвалась, но он поймал запястье, а другой рукой взял за подбородок и заставил посмотреть на себя. Она отворачивалась, опускала взгляд, из глаз текли слезы.
Артист понимал, что слова сейчас не нужны, поэтому просто подождал, пока она немного успокоится, посмотрел на нее. Открыто, честно, стараясь передать свои чувства, свою уверенность в том, что все будет хорошо. Потом подался вперед и поцеловал. Она хотела уклониться, но Артист не позволил этого сделать. Ее губы были солеными.
– Я… я не хочу… так. Мне нужна уверенность, спокойствие, понимаешь?
Он кивнул.
– Да ничего ты не понимаешь, сталкер, – с досадой произнесла она, шмыгнула носом, тыльной стороной ладони вытерла слезы и отвернулась.
– Мы же обсуждали. Мне нужно найти то, что я ищу.
– Знаю. Но еще мы договаривались, что все это остается там! – Света указала рукой на дверь. – Что ты не будешь приносить Зону с собой, что здесь ты будешь Валерой, а не Артистом!
– Прости… Сейчас все унесу.
Светлана, не сказав больше ни слова, ушла в комнату к сыну.
Артист еще какое-то время сидел, прислонившись к стене. На плите начал посвистывать закипающий чайник, но подниматься и выключать газ почему-то не хотелось. На душе скребли кошки. Ощущение неправильности – ситуации, собственных поступков, отношения к Свете, к собственной жизни – вызывало смятение. Нужно было что-то делать, но что именно – не имелось ни малейшего представления. Стены словно давили, потолок казался ужасающе низким, воздуха не хватало. Наспех залепив раны кусками пластыря, он собрался, взял рюкзак и вышел.
А на кухне продолжал надрывно свистеть исходящий паром чайник.
Глава 3
С наступлением темноты отряд расположился на ночевку. На установку защитного периметра ушло совсем немного времени, едва ли больше, чем на рытье ямы и разведение в ней костра. Капитан распределил дежурства, и уселись ужинать.
– Получается, что если бы мы не начали по ним стрелять, то они просто пробежали бы мимо, и все? – Лис слегка пришел в себя после схватки с «голышами», и с языка снова начали сыпаться вопросы.
– Сам как думаешь? – Даня сидел ближе всех, и основная словесная атака приходилась на него.
– Знал бы, что думать, – не спрашивал бы. Это же ни хрена не правильно.
– Что именно? То, что никто из нас не пострадал?
– Такое поведение мутантов. Считаю, что нужно с этим разобраться, чтобы понимать, как действовать в следующий раз.
Капитан Мартыненко вступил в разговор:
– Действовать, как и раньше, – целиться и стрелять. Ты, Лис, пургу не гони. Произошедшее – чистая случайность. Исключение из правил.
– Так я об этом и говорю.
– А мне кажется, ты просто мозги засираешь и себе, и нам.
Томас хохотнул:
– Да себе-то он уже давно и безнадежно.
В этот раз настала очередь Лиса игнорировать шутку.
– А никому не показалось, что «голыши» бежали от чего-то?
– Чего? – вскинул бровь Томас.
– Не знаю, но оно так их испугало, что стало плевать на пули и… гранаты. – Лис краем глаза заметил, как напрягся командир, но он не собирался нарушать приказ и продолжил начатую тему: – Там же кругом аномалии, вот и получается, что мы просто оказались у мутантов на пути. Но когда мы начали стрелять, у них же была возможность развернуться и свалить, но они вместо этого лезли под пули, дохли, но не останавливались. Так, словно пытались спастись от чего-то или кого-то.
Он замолчал, давая возможность товарищам переварить смысл сказанного. Какое-то время никто не произносил ни слова. Потом Гныш досадливо цыкнул и сказал:
– Командир, разрешите Лису стебать Даню насчет гранаты, а то и так здесь не курорт, теперь он еще жути нагоняет. Ну, вот не хочется мне думать, что рядом есть кто-то, способный напугать стаю «голышей» больше, чем мы.
– У мутантов случается такое, – сказал капитан. – Ученые называют это явление «гон». Когда без какой-либо видимой причины твари сбиваются в стаи и как бешеные проносятся через блок-посты, лагеря сталкеров, рвутся за пределы Зоны.
– И никого не трогают при этом?
Командир помедлил с ответом.
– Насколько я знаю – наоборот. Нападают на всех подряд: людей, немутированных животных. Некоторые сталкеры считают, что так мутанты мстят за то, что их сделали уродами.
– Это был не гон, – коротко отмел версию капитана Лис.
Спорить с ним никто не стал.
Перед тем как заступить на дежурство, рассудительный Томас сказал:
– Ну и чего вы все закисли? Это же Зона. Здесь всякого можно ожидать. Вы как будто не знали! Чего чудите-то? Лис, вот с чего ты начал?
– Да я это… – сонно пробормотал Лис, не открывая глаз. – Перевозбудился, от шести-то вибраторов. А вы чего – не знаю. Ведетесь, как девочки на дискотеке.
Спецназовцы негромко рассмеялись.
– Вот скотина, – беззлобно сказал Гныш.
Утро выдалось туманным и зябким. Вместе с новым днем пробуждался и лес. Звуки ночной жизни смолкали, а на смену им приходили другие, более смелые, звонкие, переливистые.
К тому времени, как спецназовцы покончили с коротким завтраком, ушел туман, оставив после себя тончайшую пелену из влаги. Казалось, что сырость проникла даже под одежду. Постоянно хотелось поежиться и передернуть плечами. Сняв охранный периметр и засыпав костер, отряд отправился в путь. Постепенно серое небо просветлело, и вскоре появилось солнце.
Лис посмотрел на светило, прищурив один глаз. В носу защекотало. Он остановился, несколько раз втянул воздух и чихнул.
– Ух! – помотал головой.
Настроение почему-то сразу улучшилось.
– Не растягиваться, – буркнул капитан, бросив взгляд на отставшего Лиса.
– Капитан, а расскажите нам, что такого ценного осталось в той лаборатории, из-за чего нас, можно сказать, элиту спецназа, туда послали?
– Ты на инструктаже спал, что ли, «элита»?
– Да Батя какую-то ерунду прогнал про ценные научные разработки, а тот ботан, который все время карандаш грыз… Я вообще не разобрал, чего он бубнил.
– Ну, это твои проблемы. В институте нужно было учиться, а не балду пинать, глядишь, и понял бы чего.
– Да я и не пинал…
Томас присоединился к разговору:
– Сам же говорил, что тебя со второго курса выперли.
– Так не из-за плохой учебы.
– Ну да, из-за хорошей.
Лис махнул рукой: мол, не говори, если не знаешь.
– Я тогда с девчонкой встречался…
– Да ладно! – делано изумился Томас. – Только с одной?! Не узнаю вас в гриме!
Люм осадил:
– Не перебивай! Мы этой истории еще не слышали. К тому же и Лис был когда-то наивен и неопытен.
– Ага, ага! – засмеялся Томас. – Мне кажется, что он как родился, так сразу у двух мамок сиську сосал.
– Мне продолжать? – спросил Лис с отрешенным видом.
Томас качнул головой и усмехнулся:
– Валяй!
– Ну так вот, – безразличие в одно мгновение сменилось воодушевлением, – встречался я тогда с девчонкой. Шуры-муры, обнимашки-поцелуи. То в кино сходим, то в кафе. Она еще на каток любила меня таскать, а я коньки с детства ненавижу…
– Так ты же в хоккей играл!.. – Теперь уже Люм удивился.
– Это другая история, – быстро нашелся Лис, чем вызвал улыбки на лицах товарищей. – В общем, встречались мы с полгода. Я ее с родителями познакомил, она меня со своей мамой. Отец с ними не жил. Мать ей говорила, что он какой-то дипломат или атташе где-то за границей. Я-то сразу понял, что брехня это. Ну, как всегда детям парят: у кого космонавт, у кого шпион на задании. У нее вот дипломат. А она верила, я же не стал разубеждать. Мы так сблизились, что друзья уже нас по отдельности и не воспринимали даже. Да я и сам привык. И в один прекрасный день она не появилась в универе. Я забеспокоился, начал звонить – сбрасывала. Я в непонятках. Поехал к ней домой – никого нет. Снова позвонил – опять сбросила. Ну ладно, думаю, мало ли что, вечером перезвонит. Но и вечером не перезвонила. Ночью не выдержал и еще раз набрал. И что вы думаете? Она сонным голосом у меня поинтересовалась, в курсе ли я, сколько времени? Я был в курсе – ведь я все это время за нее волновался. Тут меня обида взяла. Я положил трубку и решил, что больше не звоню, пусть сама. Но прошел день, другой, а она словно обо мне забыла. Решив, что по телефону такие вещи не выясняют, пошел к ней. Мать сказала, что ее нет, и ждать не надо, потому что не будет. Я не поверил, прождал до поздней ночи, но дома она так и не появилась. Тогда я поехал к ней в универ, посчитав, что там-то она должна появиться. И не ошибся. Появилась. На черной «бэхе» последней модели и с холеным мужиком за рулем. Таких еще папиками называют. Богатый бизнесмен, который содержит молоденькую любовницу.
– Вот сучка! – хмыкнул Даня.
– Я сцен устраивать не стал, свалил, пока она не увидела, а потом сделал вид, что ничего не знаю. Она вечером того же дня позвонила как ни в чем не бывало. По поводу того, где пропадала все это время, сказала, что потом объяснит. Но я видел, что она изменилась. У нее новый телефон появился, всякие шмотки модные, вечерами начались неожиданные дела, встречи, походы в рестораны. Этот хмырь ей постоянно названивал, а она сразу уходила подальше и по полчаса трещала. А поговорив, возвращалась крайне довольная и мыслями где-то… явно не со мной. Прикиньте, что у меня в душе творилось?!