– Э-э… даже не знаю, профессор… я хоть и сталкер, но не настолько, чтоб с этим товарищем обниматься.
– Ну, я бы и не позволил такого, что вы, уважаемый? – Проф с удивлением взглянул поверх очков. – В вашем вездеходе над водительским местом есть нейлоновые шесты с ловчими петлями и там же банки-кубики для образцов. Захватите одну такую, а я пока соберу оставшиеся зонды. Жду вас здесь.
Существо, похоже, даже не обратило внимания на захлестнувший горло тросик, по крайней мере реакции не последовало. Оно все так же продолжало раскачиваться по пояс в земле, хотя мне показалось, что эксгумат как будто немного высвободился из тяжелой мокрой почвы.
– Потяните на себя… так, сильнее. – И я, упершись пятками в землю, пригнул ожившего мертвеца к земле, удивляясь крепкому сопротивлению внешне тощего, дряблого тела. Проф, быстро подойдя к извивающейся спине, оттянул пинцетом бледную ноздреватую кожу, ловко орудуя скальпелем, вырезал небольшой кусок и бросил его в банку.
– Все, Лунь, благодарю вас. Мне нужно два-три часа, чтоб подготовить препараты для микроскопа и провести небольшой химический анализ. И… предупредите наших военных, чтоб сюда не ходили.
– Обращайтесь, Проф…
Значит, не по этим стрелял Бача, а по кому-то живому. Хотя надежды почти не осталось, я все равно попробовал позвать, но это даже не получилось сделать. Слишком сильны были неприятные, тревожные мысли, не вышло сосредоточиться и очистить сознание. Зайдя в вездеход и положив шест на место, я отвинтил крышку фляги и позволил себе сразу два глотка жгуче-горькой настойки.
Когда профессор управился с работой и проверил по-прежнему отсутствующую связь, экспедиция продолжилась. Вездеходы двумя большими, покатыми тушами снова залезли в воду, оставив сзади яркую желтую «конуру» самописца и перезаряженные камеры. Уже издалека, с воды, я заметил, что мертвец все-таки выбрался из земли и приковылял к самописцу, замерев возле него еще одной корягой, почти незаметной на фоне серых пней и потерявшего кору сухостоя.
– Уважаемые, – Проф выглянул из люка, – сегодня магнитное поле словно окончательно сбесилось, а это совсем не хороший признак. Будет Прилив, возможно, уже в течение часа. Все внутрь, и придется идти по головному детектору. Кора, прячьтесь, слышите меня? И задраить люк!
Рядовой услышал, кивнул и бодро спрыгнул внутрь второго вездехода.
– Профессор, при всем уважении к технике, не стоит на нее стопроцентно полагаться. Впереди могут быть аномалии. Бонд, сколько по времени может держаться на плаву машина?
– Теоретически сколько угодно, но я не пробовал, – задумчиво сказал лейтенант. – Желательно, конечно, вывести на сушу. Теоретически опять же.
– Сколько до того берега на малой скорости?
– Минут двадцать. – Проф посмотрел на карту.
– Давай, шеф, поехали. Хип, будь внизу. Если что, сдернешь меня за ноги. – И я высунулся из люка по грудь, всматриваясь в широкую гладь топей.
И вездеходы пошли немного быстрее. Я попросил обогнуть участок воды изумрудно-зеленого цвета, от которого сильно несло сероводородом, и мы успешно миновали по краю целое поле здоровенных, с палатку, колышущихся на ветру пузырей. Вода в центре болота очистилась от водорослей и стала на удивление прозрачной, хоть и темноватой, и в ней были видны крупные, почти черные рыбины, лениво шевелящие плавниками. Из рваного, летящего полосами и клочьями тумана показался берег, достаточно высокий, заросший низкими, корявыми деревцами. В этот момент я почувствовал, как неуловимо поменялся окружающий воздух, как он стал едва заметно плотнее и прозрачнее. Звуки плещущейся у колес воды стали тягучими, липкими, а в пасмурном небе начали белеть облака. Ждать было очень рискованно, я не знал особенностей местных Приливов, но, судя по костям на «Канале», тут они могли жахнуть и сразу, без особой «раскачки».
– Профессор, Прилив! – коротко сообщил я, нырнув в вездеход и захлопнув за собой толстый люк.
Проф удивленно глянул на меня, но тут же кивнул.
– Бонд, как выберемся на сушу, немедленно закрывайте заслонки и врубайте второй и третий контуры. А пока вперед на полной скорости.
– Есть! – Лейтенант повернул ручку штурвала, и машина разом, мощно загудев двигателем, рванула вперед, выдав из-под колес целые фонтаны воды. Берег стал приближаться, и через синеватое лобовое стекло я видел, как продолжает светлеть небо. Странным образом чуть ярче стало и внутри машины.
Головной вездеход вылетел на песок, сокрушив по дороге несколько чахлых деревьев, и выскочил на ровное пространство, покрытое высокой луговой травой. За ним, не отставая, выехал второй. Затормозили машины одновременно, и Бонд, нажав тумблер оконных заслонок, начал быстро прожимать одну за другой клавиши боковой панели.
– Проф, первый контур пошел. Второй раскочегаривается… та-ак… есть поглощение. Третий контур задействован, экранирование включено. Ну, братцы-кролики, готовьтесь… Кора, слышишь меня?
– Так точно! – послышалось из динамика.
– Отдыхай на полу. И… гаркни в микрофон клеток, чтоб гаврик наш тоже улегся, а то ушибется. Прилив!
– Да, вот он… характерный пик перед самой вспышкой. – Проф посмотрел на синюю нитку ползущего по монитору графика. – Лунь, как вы точно его определили… даже удивительно. Раньше приборов.
– Легко, Проф. Воздух светлеет, звуки меняются. Привычное зрелище, хоть и не сказать чтоб приятное.
– Нет, сталкер… – Зотов выглядел крайне удивленным. – Ничего такого нет, факт.
– Подтверждаю, Проф. Все как было, так и есть со светом, и звуки те же, – обернулся в нашу сторону Бонд.
– Да нет же, ну! – Хип даже привстала. – Это же хорошо видно сразу, присмотритесь! Вон даже внутри вездехода все немного ярче стало. И голос как будто с эхом, как в подвале цементном становится, неужели не слышите?
– Нет… – Проф и Бонд переглянулись. – Что-то вы говорите странн…
– Проф, сейчас жахнет, приготовьтесь, – повысив голос и тем самым прекратив спор, я поднял руку, привлекая внимание. – Всем расслабиться и закрыть глаза, так лучше будет… фух, ну, три, четыре. Понеслась нелегкая.
И вот оно. Как будто мгновенно, скачком сместилось поле зрения, и привычно соврал вестибулярный аппарат, убеждая меня в том, что мы сейчас не в вездеходе, а в сорвавшемся с тросов и летящем вниз лифте. Глаза я успел закрыть примерно за секунду до момента самой Вспышки, и перед закрытыми веками быстро расцвели и исчезли две угольно-черные розы. Дождавшись, пока темнота окончательно разойдется по краям, я открыл веки.
– Ух, вкусненько… – вздохнула Хип, мотая головой. – Как на американских горках, Проф… эй, Проф?
Профессор, видимо, потерял сознание, обмякнув в кресле и выронив очки. Также лежал без чувств и Бонд, его руки бессильно свалились со штурвала вездехода. Немного мутило, но я встал, нашел бутылку с водой и смочил платок Зотова. Холод на лоб и стакан воды – пожалуй, одно из лучших средств во время Прилива. И пить надо много, иначе потом будет подташнивать, да и сильная сухость во рту гарантирована.
– Отличная машинка для Зоны, Хип. Я даже не вырубился. Лучше любого бетонного подвала. – Я выдул разом половину литровой бутылки с минералкой и бросил вторую девушке. Та ловко поймала ее и с упоением присосалась к горлышку, сжимая в руках пластик, как большой шприц-тюбик с лекарством.
– До чего же водичка вкусная в такие моменты, – отдышалась стажер. – Приучил ты меня, сталкер, прямо деликатес настоящий.
Проф, которому я положил на лоб холодный платок, уже потихоньку выныривал из забытья, поводя по сторонам удивленными, непонимающими глазами.
– Профессор, слышите меня?
Зотов кивнул и с трудом принял устойчивое сидячее положение.
– Тогда выпейте сразу не меньше двух стаканов воды, полегчает. Я посмотрю, что с Бондом.
В отличие от профессора лейтенант приходил в себя долго и тяжело.
– Я думал, что хуже, чем в клубе после местной бурячихи, мне уже никогда не будет, – простонал Бонд, двумя руками взявшись за голову. – И… х-х е-мое… не надо говорить слово «никогда»! Никогда не надо…
– Бурячихи? – Профессор принял из моих рук стакан с водой и, морщась, начал пить.
– Ага… стакан как у вас, профессор. Но налитый иным напитком. – Лейтенант отдышался. – Мутная слеза печальной свеклы, чтоб ее, и это было жестоко.
– Держи, надо. – Я передал литровку питьевой воды Бонду. – Осилить нужно всю, и побыстрее. Попустит.
– Кора, прием! – Бонд всей пятерней задел кнопку связи. – Уснул, енот несчастный? Не молчи, отвечай…
Но в динамике стояла тишина.
– Проф, рядовой не отвечает, – выдохнул лейтенант. – Надо бы проверить, что там с ним.
– Нельзя выходить, еще будет эхо, да и амплитуда видите как скачет? Снаружи еще нельзя час, может, даже полтора. Не беспокойтесь, экранирование вездеходов отличное. Очнется…
Бонд, мотнув головой, снова нажал связь, и на этот раз в динамике послышался протяжный стон.
– Кора, лишенец, просыпайся давай! Слышишь меня?
– Слы… слышу… ой-й, башка… – невнятно, зажеванно пробурчало в ответ.
– Ты это, воду пей сейчас, побольше, так сталкер сказал. И этому козлу бутылку брось. Наружу не выходить без приказа. К-как понял?
– Пон… х-рошо…
– Ну, вот и ладушки, – прошептал Бонд, падая на спинку водительского кресла, и начал опустошать бутылку частыми, сильными глотками.
Профессор, потерев виски, достал ПМК и начал что-то быстро набирать на нем, изредка поглядывая в нашу сторону.
– Скажите, Лунь, а давно вы стали наблюдать изменения перед Вспышками?
– Да, достаточно. Проф, вы хотите сказать, что вижу и слышу это только я один?
– Эй, протестую, не только ты, – поправила меня Хип.
– Я сильно удивлю вас, сталкеры, если скажу, что ни световых, ни звуковых искажений перед Приливом попросту нет? – серьезно спросил Зотов.
– Перед некоторыми действительно нет ощущения, Проф. Несколько раз я ничего не чувствовал и вовсе, даже перед тем, сильным, когда память растерял и белеть начал.