– Здравствуйте, здравствуйте, друзья мои. – Проф быстро пожал нам руки.
– Привет, Лунь. Привет, Хип. Я рада вас, – послышалось звонко и ясно из-под капюшона.
– Здравствуйте, Проф. Привет, Пеночка! – Я подхватил чемоданы профессора, оказавшиеся весьма тяжелыми. – Идемте в дом, ужин готов, отдохнете.
– Здравия желаю! – вытянулся Корнейчук и, улыбаясь во все лицо, быстро отдал честь. – Короче, спасибо вам. Я реально никогда на море раньше не бывал… ну, на таком. У нас там дома Белое, а оно холодное.
– Ну, вот и побываешь. Привет, младший сержант. С повышением тебя!
– Мне награду вручили, Лунь. И капитан больше енотом не обзывается, вот так!
И Корнейчук с гордостью щелкнул пальцем по медали.
– Домой повезу, батя рад будет.
– Еще не вечер, военнослужащий Кора, – усмехнулся Василий Бондарев. – Будешь косячить, снова в еноты разжалую и медаль отберу, теперь уже до конца службы.
– Ну, това-арищ капитан…
– Да ладно, шучу я, шучу, расслабься. – Капитан махнул в сторону ящиков. – Помог бы хозяевам дотащить, что ли. А мне вот медаль не выписали, получил выговор с занесением, и премия тю-тю. Спасибо, что в звании повысили, могло бы все кончиться куда фиговее.
– Что так? – удивился я.
– Так Чист же. Накатал жалобу в отделе после допроса, что я его связанного избил, врачи подтвердили, хоть Проф и защищал, и записи показал. Ну, меня и вздрючили как надо, по полной. Начальник из нашей части уже неполное служебное оформлял. Уговорил командир оставить на службе, я, видишь, до этого залетов не имел.
– Зашибись, справедливость, – вздохнул я.
– Не парься, Лунь. Уже сам факт, что я этому гаду рыло начистил, для меня навроде медали. Кора, давно енотом не был? А ну бегом, стоит, понимаешь, уши греет.
Корнейчук быстро кивнул и подбежал к багажу.
– Проф, а как вы Пенку довезли? – Я с удивлением смотрел на Иную, статуей замершую у дома. – И вывели?..
– Ох, сталкер, то была целая эпопея, – улыбнулся Зотов и поправил очки. – Положим, подменить ее в вольере на биоматериал из холодильника было несложно, а вот за пределы НИИ вытащить оказалось задачей. Василий помог, спасибо ему, он же и машину нашел. И вроде бы водитель-частник не особенно интересовался пассажирами. Я сказал ему, что это моя больная внучка, и я везу ее в крымский санаторий. Вопросов не возникло. Пеночка вела себя примерно и всю дорогу молча слушала так называемый шансон. Водитель оказался меломаном, к сожалению.
– Да! – звонко согласилась Иная. – Новые слова. Не знаю. Что такое кича, Лунь?
Я рассмеялся.
– Это особенное место, Пеночка. Это такая большая клетка, и в ней люди сидят, в общем.
– Понятно. Значит, я у профессора Зотова была на киче, лечилась. Правильно? – поинтересовалась Пеночка. – Что такое жиган?
Громко прыснул и взялся за голову Бондарев:
– Вот оно… соприкосновение иного разума с нашей цивилизацией, да. Набралась за дорогу лексикона. Даже как-то стыдно…
– Я учу все слова, друг капитан, – с удивительно ясной, красивой дикцией проговорила Пенка. – Много новых слов слышу. Надо знать. Лучше говорю. Лучше знаю. Складываю слова правильно, верно.
Я отметил, что речь Пенки действительно стала намного лучше. Она, конечно, еще звонко рубила отдельные фразы, но в целом уже связывала слова в довольно длинные предложения.
– Кто будет при Пенке материться, прибью, – серьезно заявила Хип и крепко обняла Иную. – Пойдем, Пеночка. Я помню, что ты любишь чай с молоком и печеньем. А все слова не учи, не надо, там глупости много. Если что, у меня спрашивай.
– Да, хорошо, друг Хип! Я так сделаю. Чай люблю, правда. Вкусно с молоком, хорошо с печеньем, мне нравится.
– Ну, вот и отлично. Пойдем, я тебе наш дом покажу, отдохнешь, а потом море посмотришь.
– Я море видела. Лунь показывал разумом, я смотрела, видела. Море красивое, – заявила Пенка, а Проф, удивленно вздохнув, проводил ее долгим взглядом.
– Да, сталкер… я изучал немало созданий Зоны, обладающих выраженным интеллектом и даже речью. Но это потрясающий случай… мы много с ней разговаривали во время лечения, и это общение за несколько дней обогатило меня чрезвычайно. Особенный, поразительный разум… учитывая, что у Пеночки нет второй сигнальной системы в привычном для человека виде, то мощь ее памяти и способность общаться именно словами удивительна. Фантастична даже…
– Да, и поэтому она не сможет читать, Проф. Но рисовать – вполне.
– Верно. Она много рисовала во время наблюдений за ней, да, – кивнул Проф. – Образы она переносит на бумагу очень охотно, но буквы, написанные слова не воспринимаются совершенно. И… Лунь… я просто не знаю, как это вам сказать… она может видеть мои мысли, если я их ярко себе представляю. Я поставил ряд экспериментов с картами Зенера. Стопроцентное попадание, Лунь. Абсолютный успех. Но ее мыслей в отличие от тебя или Хип я не слышу, хотя она и старалась мне их передать по моей просьбе. Только легкий шум в ушах и мгновенная сонливость.
– Теперь-то вы не сомневаетесь в такой способности псиоников, верно, Проф?
– Абсолютно верно, друг мой. Но я не понимаю природы этого явления, увы, – огорченно развел руками Зотов. – Учтите, Лунь, вдали от Зоны восстановление организма Пенки серьезно замедляется, если не сказать хуже. Боюсь, что привычный для нас мир оказывает на нее своеобразную экспозицию, которая столь же неблаготворна для нее, как и длительное влияние Зоны на простого человека. Чем быстрее мы доставим Пеночку в Москву, тем лучше. Нам потребуется надежный транспорт.
– Хорошо, Проф. У меня есть некоторые соображения на этот счет, посмотрим, что можно придумать.
– Ваше оружие, патроны и кое-что из необходимого мне оборудования я привез, – негромко сообщил Проф. – Кроме того, я оформил, разумеется, не совсем честно, ряд документов на наши имена в случае проверок на дорогах, но лучше их избежать. И, Лунь, в районах вокруг Московской Зоны имеются банды, и их немало. Я пытался мягко поинтересоваться у частника-меломана о цене, но тот наотрез отказался ехать даже не в Москву, а в область.
– Легковая, надо думать, нам не подойдет. – Я посмотрел на ящики и коробки. – Ну, грузовичок на полторы тонны я найду или микроавтобус. Завтра с утра съезжу в одно интересное кафе, пообщаюсь с человеком.
– Будьте осторожны, сталкер.
– Спасибо, Проф. Постараюсь. А пока идем ужинать – я сегодня плов сочинил, как раз к вашему приезду. Еще горячий.
На окраине Симферополя, недалеко от Ялтинского шоссе, среди маленьких серых домиков частного сектора и в двадцати метрах от заправки, где я и попросил притормозить частника, притаился небольшой ресторанчик «У Джабира» – такой же серый, приземистый, с небольшими, почти всегда занавешенными окошечками и плоской крышей. Не всегда его можно и рассмотреть за тушами выстроившихся рядком фур дальнобойщиков, неяркой, скромной была и вывеска – не стремился караим Джабир к броским цветам и «светомузыке», ни к чему это было. Так же точно не зазывал к себе хозяин посетителей и не делал никакой рекламы – в определенных кругах и так все знали его заведение, и пустым оно бывало редко. Ресторанчик относительно недорогой и без особых изысков, но всегда с качественной, сытной едой часто навещали водители-дальнобои, и не только они – заглядывали сюда и патрули ППС, и дорожные инспектора, что для знающего человека всегда означало – тут есть можно. Но заведение было и чем-то гораздо большим, чем простая точка общественного питания, о чем, естественно, знали немногие. Заходили сюда и другие люди, не имеющие ровно никакого отношения к грузоперевозкам или патрульной работе. В полутемном зале под тихую восточную музыку совершались молчаливые сделки, вполголоса беседовали хмурые люди с обветренными, в слабом бронзовом загаре лицами, под столами менялись хозяевами тяжелые сумки. Джабир, пожилой крымский татарин с короткой белоснежной бородой и обманчиво простецким, добродушным лицом, знал, кажется, всех своих посетителей поименно. Острые умные глаза с непроходящим, чуть хитроватым прищуром мгновенно оценивали каждого, кто пересекал порог его заведения, и старик сразу же, каким-то сверхъестественным чутьем понимал, кто именно к нему пришел. Усталый дальнобой получал тарелку дымящегося плова или горячего лагмана с хорошим мясом, пэпээсник – приветливую улыбку, пару веселых, ни к чему не обязывающих шуток и сочный чебурек, а посетитель вроде меня – легкий, понимающий кивок и приглашение пообщаться за дальним, укромным столиком. И не было такой проблемы, которую Джабир не мог бы решить, – все дело упиралось лишь в количество денежных знаков. Я даже примерно не представлял все его связи, знакомства, каналы и источники информации. Джабир был в курсе всего, но при этом, что делало его невероятно ценным человеком, был разговорчивым, но отнюдь не болтливым.
– Сялам, Джабир афянде. – Я пожал протянутую маленькую, но очень крепкую, мосластую руку.
– Сялам, брат Лунь. Давно не был, забыл Джабира. – Старик расплылся в широкой, приветливой улыбке. – Идем, дорогой. Сегодня сарма очень вкусная, хорошая, обязательно покушай, сам делал. А потом кубэтэ принесу из совсем молодого барашка, чай будет. И о делах поговорим, да, но ты сначала покушай.
И Джабир отвел меня за небольшой столик, сам принес блюдо с исходящими паром маленькими, ароматными голубцами в мягких, чуть кисловатых виноградных листьях. Кончились они быстро, и я приступил к большому куску пирога с горячей, сочной начинкой из мяса и картофеля. Что-что, а в хорошей кухне старик знал толк.
– Я думаю, в Зону хочет сталкер, – негромко произнес Джабир, знаком отправив официантку за чаем и присев за мой столик. – Смотрю, собрался уже. Даже голова не седая, помолодел, да?
– Верно, Джабир, твоя правда. Собрался. А помолодеть пришлось, там своя история.
– Так за чем же дело стало?
– Пара вопросов имеется.
– Слушаю, дорогой.
– «Кольчуги-2М» нужны, две штуки, новые. На меня и Хип.