Еврейский мир после мировой войны. Обзор последних десятилетий (1914-1938)
От автора
Ныне, спустя почти четверть века от начала последней мировой войны, нельзя еще считать законченным вызванный ею кризис в истории человечества. Если в первое десятилетие после заключения мира можно было верить в замирение народов и радоваться союзу их в Лиге Наций, то в следующее десятилетие на горизонте показался призрак раздора, могущего привести к новым внешним и внутренним войнам и снова зажечь пожар мировой войны. На Европу надвигается страшная реакция, уже начавшаяся в некоторых странах и грозящая уничтожением всех прогрессивных идеалов XIX века. После утвердившейся в России левой диктатуры, нанесшей удар свободной демократии, возникает на Западе правая диктатура, открыто объявляющая войну принципам Декларации прав человека и гражданина, которые считались синайскими заповедями новой Европы. Это должно было фатально отразиться и на судьбе еврейства. После завершения эмансипации в силу данных Лигой Наций гарантий прав национальных меньшинств наступила в Германии небывало острая антисемитская реакция с лозунгом контрэмансипации, и оттуда она распространяется эпидемически в ряде европейских стран.
При таких резких колебаниях мировой динамики еще рано писать историю последних десятилетий, а можно только схематически отмечать ее основные линии, точнее — зигзаги, как руководство современника для будущего историка. Я тем более должен это сделать, так как в ходе событий последней четверти века нахожу черты, позволяющие включить ее в рамки моей системы новейшей еврейской истории, которая состоит из смены эпох эмансипации и реакции. В порядке общего обзора мы в настоящем эпилоге проследим следующие три момента: 1) шестилетие войны и мира (1914-1920), со включением Гражданской войны в России; 2) двадцатые годы, время формальной «третьей эмансипации» в странах с национальными меньшинствами, права которых гарантированы Лигой Наций; 3) тридцатые годы, время «третьей реакции» в форме открытой или замаскированной контрэмансипации.
Я сначала не думал довести настоящий обзор до самых последних дней, но именно в эти дни, в первую четверть 1938 года, произошли события, которые ярко освещают шествие новейшей реакции, и я не мог не включить их в эпилог. С другой стороны, еврейский историк не мог не довести читателя до порога «еврейского государства» в Палестине, хоть и гадательного, у которого мы в данный момент стоим.
Апрель 1938.
ГЛАВА I. ВОЙНА И МИР (1914-1920)
§ 1 Евреи в мировой войне
В течение многих лет европейские правительства уверяли, что они вооружаются и «готовятся к войне, потому что желают мира», а кончили тем, что подготовили самую страшную из всех когда-либо бывших войн. Политика империализма и милитаризма превратила Европу в пороховой погреб, который зажегся от одной искры: австро-сербского конфликта. В августе 1914 г. пять государств в двух коалициях (германо-австрийская и франко-русская в союзе с Англией) повели между собою истребительную войну, и еще больше государств втянулось в эту войну впоследствии. За четыре года войны еврейский народ выставил на всех фронтах полтора миллиона солдат. Братья воевали с братьями в различных армиях. Эту трагедию диаспоры, никогда еще не пережитую в таких размерах, увековечил жуткий народный рассказ: еврейский солдат русской армии, заколовший в штыковой атаке солдата из австрийской армии, лишился рассудка, когда услышал вопль умирающего: «Слушай, Израиль!»
Мобилизация в Германии сопровождалась патриотическими манифестациями и записью добровольцев. Тут и евреи выказали много усердия. Военный психоз толкал в ряды армии людей разных партий и классов: ассимилированных и сионистов, детей буржуазии и социалистов. Многие искренно верили, что совершают национальный подвиг, разрушая Россию, страну погромов. Железные кресты за храбрость и производство отличившихся в офицеры воодушевляли еврейских воинов. Назначение раввинов при армии (фельд-раббинер) наряду с военными духовниками христианских исповеданий, это признание равноценности евреев в смерти, казалось задатком на признание их равноценности в жизни. Вслед за известным патриотическим манифестом профессоров германских университетов выступил и еврейский профессор Герман Коген с тяжелой философской артиллерией на защиту германского милитаризма. В двух своих брошюрах («Detschtum und Judentum», 1915-1916) он старался установить тесное духовное родство между иудаизмом и германизмом. Этот член идеальной нации Канта как будто не замечал ее реального антипода: нации Вильгельма, члены которой даже на фронте напоминали евреям о бесцельности их жертв. Антисемитизм, явный или затаенный, был неискореним в прусской офицерской среде. Тут раздавались голоса, требовавшие особой переписи евреев в действующей армии с целью доказать уклонение еврейского населения от повинности крови, и в 1916 году правительство должно было уступить этому обидному требованию. А между тем германское еврейство принесло Молоху войны 12 000 жертв, павших на полях битвы.
Русское еврейство, сразу охваченное пожаром войны в своей «черте оседлости», не успело даже исполнить обряд патриотических манифестаций при первой мобилизации, ибо одновременно с открытием военных действий против Германии и Австрии русский Генеральный штаб объявил войну мирному еврейскому населению прифронтовой полосы. Главнокомандующий русской армией, великий князь Николай Николаевич, и начальник его штаба, известный юдофоб генерал Янушкевич, были убеждены, что еврейское население в районах военных действий представляет собою опасность для армии, так как по родству языков евреи могут легко сговориться с наступающими немцами и оказывать им услуги. Было поэтому принято ужасное решение: предоставить командующим отдельными армиями право выселять всех евреев из местностей, расположенных близ фронтовой полосы. Русская Польша, куда с первых дней ворвались германско-австрийские войска, первая испытала жестокие последствия этого решения. В августе и сентябре 1914 г. целые еврейские общины были изгнаны из пограничных мест Радомской, Ломжинской и Люблинской губерний. В это время из кругов польских патриотов, которые тогда сами колебались в своей ориентации между Россией и Австрией, был пущен ложный слух, будто русские евреи ориентируются на центральные державы и оказывают им услуги доставкою провианта и шпионством. После ухода немцев из какой-либо оккупированной ими местности еврейских жителей обвиняли в дружелюбии к неприятелю потому только, что они невольно продавали оккупантам разные товары; по малейшему доносу предавали людей военному суду и расстреливали; в ряде городов русские командиры брали у еврейских общин заложников в лице раввина и почетнейших членов, как это делается в неприятельской стране. В последние месяцы 1914 года еврейские общины были изгнаны из нескольких городов Варшавской губернии (Гродзиск, Скерневиц, Сохачов и др.). Приказы об эвакуации еврейского населения исполнялись обыкновенно в течение 24 часов; при отсутствии или недостаточности железных дорог тысячи семейств должны были тащиться на подводах с лошадьми или пешком. Плач и стон стояли на путях к Варшаве, куда направлялось большинство изгнанников (их скопилось там в это время до 80 000). Рассказывают, что, когда по дороге партия выселенцев встретилась с русским отрядом, где было много еврейских солдат, послышались вопли: «Братья, смотрите, что с нами делают!» Но еврейские защитники отечества не могли защитить своих братьев и сестер. Им приходилось быть свидетелями разрушений, произведенных русскою армией в занятой ею Восточной Галиции, где победители особенно издевались над еврейским населением. Русский генерал-губернатор Галиции, граф Бобринский, сулил местным евреям уравнение их в бесправии с их братьями в российской «черте оседлости» после присоединения «Галицкой Руси» к Российской империи.
Год страшнейших поражений русской армии (1915) был годом «побед» ее вождей над мирным еврейским населением. Весной этого года поведение военного командования имело все признаки буйного помешательства. В конце апреля и начале мая было приказано произвести поголовное выселение евреев из западных частей губерний: Ковенской, Курляндской, Сувалкской и Гродненской, всего до двухсот тысяч человек. Были мобилизованы все еврейские общественные учреждения для материальной и моральной помощи несчастным, в особенности комитеты помощи жертвам войны (ЕКОПО) в Петербурге и провинции и петербургский Политический комитет, состоявший из представителей различный партий и еврейских депутатов Государственной Думы. Был организован протест с трибуны Думы (август 1915 г.), где депутаты раскрыли тайну преступной внутренней войны с евреями. Политический комитет разослал главным еврейским общинам для подписи проект петиции на имя председателя Совета Министров Горемыкина, со следующими заключительными словами: «Еврейский народ должен ныне же знать, за что проливает он в этой войне кровь своих сынов, за что гибнет цвет его молодежи, за что вдовеют жены и сиротеют дети, — за то ли, чтобы после всех этих жертв остаться рабом и мучеником на русской земле, или чтобы зажить на ней свободным, полноправным гражданином». Но охваченные паникой общины медлили с подписанием этой петиции, и она осталась неподанною. Тотчас после изгнания евреев из Ковны, вызвавшего полную хозяйственную разруху, правительство согласилось на возвращение выселенцев под условием выдачи заложников от общин как ручательство за локальность; но по поручению Политического комитета депутат Думы от Ковенской губернии, Фридман, отверг это оскорбительное условие в особом заявлении протеста. Скоро вслед за изгнанными евреями пошли и их гонители: с августа 1915 г. разбитые русские войска вместе с Генеральным штабом быстро отступали из Галиции, Польши и Литвы. Деморализованные солдаты громили евреев по пути отступления. Погромы с насилями над женщинами происходили осенью в местечках Виленской и Минской губерний.
С конца лета 1915 года Варшава и вся русская Польша, а также большая часть Литвы (Вильна и Ковна) находились под германской и австрийской оккупацией, длившейся три года, до конца мировой войны. Два миллиона евреев избавились от русского военного террора, но почувствовали гнет иноземной оккупации: непрерывные реквизиции хлеба и всяких припасов для германской армии и ее голодающего тыла, принудительные работы и небывалая нужда довели население до истощения. В оккупационных армиях было много еврейских солдат из Германии и Австрии. Создалась иллюзия политического объединения западного и восточного еврейства под будущим протекторатом Германии. В Берлине образовались еврейские организации для подготовления этого акта («Komitee für den Osten» и др.), в газетах обсуждался вопрос о сближении русских и германских евреев и о роли идиша в качестве фактора онемечения. В России возбудила некоторые надежды временная отмена «черты оседлости» в августе 1915 года, когда русское правительство было вынуждено пустить в великорусские губернии сотни тысяч еврейских изгнанников оккупированной западной полосы. Шутники говорили, что «черту оседлости» отменил не Николай II, а император Вильгельм II. Германская ориентация распространялась среди мучеников русского военного режима, но все активные еврейские политики держались ориентации Антанты, надеясь, что после своей победы две «великие демократии» повлияют на свою союзницу Россию в смысле эмансипации евреев.
Сионисты связывали с победой Англии свои национальные надежды. Все были взволнованы известием, что присоединившаяся к германской коалиции Турция совершила ряд жестокостей над евреями в Палестине: генерал Джемаль-Паша велел изгнать всех не числившихся в турецком подданстве еврейских жителей Яффы и Иерусалима, в особенности активных сионистов (конец 1914 г.). Добровольцы из разных стран образовали Еврейский легион, который в 1915 г. находился в составе английской армии, осаждавшей турецкую крепость Галлиполи у Дарданелл. Под начальством английского полковника Патерсона и еврейского офицера из России, храбреца Трумпельдора, этот отряд из 600 человек («Zion Mule Corps») нес здесь транспортную службу по доставке амуниции и продовольствия на линии фронта, под убийственным огнем турок, и только после тяжелых потерь отступил вместе с английской армией.
§ 2 Революция и Гражданская война в России; «третья гайдаматчина» (1917-1920)
Третий год самоистребления Европы принес с собою начало перелома. Все яснее становилась бессмысленность войны, которая кончится тем, что все ее участники будут побежденными, разоренными. Раздался призыв американского президента Вильсона о мире, заговорили о предупреждении войн путем освобождения малых наций и гарантии прав национальных меньшинств. Эта благая весть поддерживала дух в угнетенных нациях и в наиболее измученной из них: в миллионах восточного еврейства. Многим здесь светила еще одна надежда: великая русская революция, которая ожидалась по окончании войны, как следствие разложения царского режима. Она пришла скорее, чем ее ожидали, еще до окончания военной грозы. В несколько дней (27 февраля — 3 марта ст. ст. 1917 г.) совершилась в Петербурге наиболее полная и вместе с тем наименее кровавая из всех великих революций. Она нашла немедленный отклик во всей стране, в тылу и на фронте. Как высохший на дереве плод, свалилось вековое русское самодержавие. Николай И, не пропущенный из военной Ставки в столицу, отрекся от престола. Скованное международными обязательствами Временное правительство (Львов, Керенский, Милюков и др.) не могло решиться на немедленное прекращение войны, которое могло бы погубить Антанту и укрепить вильгельмовский милитаризм. Эта нерешительность потом оказалась фатальною для февральской революции, но в свои первые дни революция была весенним солнцем для всех народов России. Сразу совершилась полная эмансипация еврейства, как граждан и членов особой нации. Декретом Временного правительства от 22 марта 1917 г. евреям в России были предоставлены все гражданские, политические и национальные права. Казалось, что «третья эмансипации» откроет в еврейской истории эру действительного освобождения не только отдельного еврея, но и еврейской нации, не признанной западными конституциями. Русское еврейство вполне созрело для этой полной эмансипации: оно имело в разных партиях талантливых политиков, национальных и социальных борцов. Создавались организационные комитеты в Петербурге и провинции для подготовки Всероссийского еврейского съезда (ВЕС), который должен был сыграть роль учредительного собрания по еврейским делам перед созывом общегосударственного Учредительного собрания. Партийные споры замедлили созыв этого съезда, а процесс развала России вследствие сепаратизма Украины и близившейся Гражданской войны сделали единую организацию еврейства невозможною. Скоро грянул гром, который уничтожил все завоевания февральской революции.
Двоевластие Временного правительства и Совета рабочих депутатов, между которыми колебался Керенский, медлительность в деле прекращения войны и созыва Учредительного собрания — все это питало гидру большевизма и привело к октябрьской катастрофе 1917 года. В отличие от февральской всенародной революции, октябрьский переворот большевиков (25 октября по старому стилю или 7 ноября по новому) был революцией партийной, актом группы узурпаторов, стремившейся к диктатуре. В январе 1918 г. они разогнали избранное волею народа Учредительное собрание и тем нанесли смертельный удар демократии. Ленин и Троцкий, коренной русский дворянин и отчужденный от своего народа еврейский интеллигент, стояли во главе этого переворота, который разрушил Россию и в ней главный центр еврейства. Среди второстепенных вождей большевизма было также немало евреев, из тех отравленных преследованиями царизма душ, в которых искра социализма превратилась не в светоч для народов, а в истребительный огонь гражданской войны. Все эти Зиновьевы, Каменевы, Урицкие, Володарские, часто заменявшие свои еврейские фамильные имена русскими псевдонимами (подобно Троцкому-Бронштейну), не отставали от своих русских товарищей в перевороте, сочетавшем заветы марксизма с приемами дикой пугачевщины. Фанатики пролетарской диктатуры смели с пути всех демократов, социал-демократов и социал-революционеров, среди которых тоже было много евреев. Только группа левых социалистов-революционеров примкнула вначале к октябрьскому перевороту и послала в Совет Народных Комиссаров одного из своих членов (потом известный антибольшевистский публицист Исаак Штейнберг) в качестве комиссара юстиции, но эта группа очень скоро отделилась от большевиков, как только ознакомилась с их инквизиторскими методами. Советское правительство, не имевшее на своей стороне свободно выраженной воли народа, могло управлять только террором, органом которого была Чека, Чрезвычайная комиссия для борьбы с контрреволюцией, страшное учреждение политической инквизиции. Злодейства Чека и разгром Учредительного собрания вызвали акт контртеррора со стороны двух еврейских революционеров-демократов, Леонида Каннегиссера и Доры Каплан, из которых первый убил в Петербурге председателя Чека Урицкого, а вторая тяжело ранила в Москве самого Ленина. Эти мстители за поруганную свободу, немедленно казненные большевиками, доказали своей мученической смертью, что далеко не все еврейские революционеры стояли на стороне Ленина и Троцкого. «Красный террор» большевиков еще много лет занимался истреблением не только реакционеров, но и истинных демократов, не успевших бежать за границу.
Россия пылала в огне гражданской войны. Чехословацкие легионы и армия адмирала Колчака на востоке, Деникин и Добровольческая армия на юге, национальные войска отделившейся Украины — все это боролось с большевиками и превращало Россию в сплошное поле сражения. В центре огня очутились украинские евреи. После октябрьского переворота движение сепаратистов (самостийников) в Украине особенно усилилось, так как к национальному мотиву тут прибавился и социальный: желание отгородиться от большевистской заразы. Украинская Рада (Совет) и правительство (Генеральный секретариат) в Киеве сначала относились вполне лояльно к евреям: в Раде участвовало около 50 представителей еврейских партий, а в Секретариате особый секретарь по еврейским делам, как символ автономии меньшинства (д-р Зильберфарб и короткое время В. Лацкий). Тогда могло казаться, что Украине с ее двухмиллионным еврейским населением суждено осуществить лучшие заветы февральской революции и «третьей эмансипации». Многие представители еврейского общества Петербурга и Москвы искали убежища в Киеве. Но скоро здесь наступило жестокое разочарование. В борьбе с нашествием большевистских войск, временно занявших Киев (февраль 1918 г.), разгорелись дикие страсти в украинских народных массах. Еще раньше из демобилизованных частей русской армии образовались особые «украинские полки», носившие названия «Полк вольных казаков», «Полк Хмельницкого», «Полк Гонты» и тому подобные прозвища, связанные с самыми страшными для евреев историческими воспоминаниями. Проникнутая буйным духом старой гайдаматчины, эта «национальная армия» стала бить евреев в Киевской и Полтавской губерниях. Этот бандитизм был остановлен в мае, после того как немцы заняли большую часть Украины и поставили там гетманом русского генерала Скоропадского, который стремился к реставрации края в составе будущей всероссийской федерации. Фатальная осень 1918 года разбила его планы: полный развал германской армии и ноябрьская революция в Берлине заставили немцев уйти из Украины, и лишенный опоры гетман пал, уступив место Директории в лице Петлюры и прочих фанатиков украинской «самостийности».
Между тем как в других странах Европы началась ликвидация страшной мировой войны, в России продолжалась истребительная Гражданская война. На территории, подвластной московскому правительству, или «власти Советов»», совершались ужасы военного коммунизма: экспроприации, аресты, массовые расстрелы «буржуазии» и интеллигенции. Окруженная со всех сторон белыми армиями, отрезанная от всех стран блокадою, погибала от голода и террора огромная страна. Советское правительство яростно отбивалось от восставших масс силами Красной армии под начальством Троцкого и истребляло политических противников инквизицией Чека. Была осквернена святая троица Великой французской революции: вместо свободы и власти народа — диктатура партии, уничтожение свободной прессы, расстрел за свободное слово, тюрьма или ссылка за свободную мысль; вместо равенства —«классовая юстиция», классовый хлебный паек; вместо братства —классовая ненависть и братоубийственная война. Особые комиссариаты по делам национальностей в правительстве должны были осуществлять автономию национальных меньшинств, но по отношению к еврейскому меньшинству это сводилось только к признанию публичных прав обиходного еврейского языка, между тем как автономия общин была уничтожена. В июне 1919 г. комиссариат по еврейским делам отдал приказ: «Закрыть навсегда советы еврейских общин и Це-Ваад (Центральный совет общинного союза в Москве), как учреждения буржуазные». Все свободно избранные после февральской революции демократические советы общин были насильственно разогнаны красноармейцами под командою кого-либо из еврейских коммунистов. А в лагерь коммунистов перешли не только люди без всяких политических убеждений, готовые служить кому угодно, но и большинство членов Бунда и других еврейских социалистических партий, которые сначала оказывали сопротивление диктатуре большевиков.
Нечто более страшное творилось в это время в антибольшевистской Украине, где два миллиона евреев очутились в огне гражданской войны и подвергались физическому истреблению. 1919 год был в нашей истории увеличенной копией страшных лет хмельнитчины и гайдаматчины, 1648-го и 1768-го; это была «третья гайдаматчина» в новой политической обстановке. Как только пал гетман Скоропадский и немцы удалились из Украины (декабрь 1918 г.), возобновилась борьба украинских самостийников против напора Красной Армии. Украинская Директория, как называлось киевское правительство, где главную роль играл Петлюра, боролась с московским большевизмом путем разжигания националистических страстей. Начальники, или атаманы, украинских полков, к которым примешивались вольные банды гайдамаков, знали секрет воодушевления этой армии: дать им «резать жидов». Едва только Директория утвердилась в Киеве, начались антиеврейские эксцессы, которые скоро перешли в организованные военные погромы. Январь 1919 года ознаменовался десятками погромов в разных местах и особенно резней в трех волынских городах: Овруч, Бердичев, Житомир. Нападения совершались по определенному плану: по вступлении украинского полка в город против еврейской общины выдвигается ложное обвинение в сочувствии большевикам, атаман требует контрибуции, доходящей до нескольких миллионов рублей, а по получении денег дает солдатам свободу убивать и грабить; к убийству часто присоединялись грубые издевательства и изнасилование женщин. В Овруче кровожадный казачий атаман Зырко пред оставлением города пригласил на вокзал еврейскую депутацию якобы для переговоров, а когда явилось тридцать депутатов, приказал дать в них залп из ружей. Когда в начале февраля 1919 года большевики заняли Киев и Директория бежала в Подолию, тотчас же, как бы в виде возмездия, произошла небывалая по числу жертв резня в подольском городе Проскурове (15 февраля). Свирепый атаман Семосенко напоил гайдамаков водкою и заставил их поклясться, что они вырежут всех евреев, но не будут грабить. Гайдамаки точно исполнили приказ: группами они ходили из дома в дом и убивали всех членов семьи холодным оружием, саблями и пиками, так как жалели пули и порох; только в убегавших стреляли. Через три дня было похоронено в общей могиле 1200 трупов. Когда вскоре военный министр Петлюра приехал в Проскуров, Семосенко подал ему рапорт о погроме, как об исполненном поручении. Было ясно, что высшее командование считало невозможным остановить погромную волну без ущерба для «духа армии», жаждавшей еврейской крови. Рассказывают, что, когда однажды еврейская депутация обратилась к Петлюре с мольбою остановить погромы, он ответил: «Прошу вас, не ссорьте меня с армией!» Вскоре, когда в Житомире происходил второй погром и к находившемуся на вокзале Петлюре отправилась еврейская депутация, он отказался принять ее. В течение первой половины 1919 года не прекращались погромы петлюровцев и других банд во всей Украине.
Во второй половине 1919 года национально-украинские погромы сменились национально-русскими. С юга двинулась состоявшая из бывших царских офицеров, донских и кубанских казаков Добровольческая армия под командою генерала Деникина. Она шла через Украину к Москве с целью низвергнуть советское правительство, рассчитывая в случае успеха на помощь европейских держав. В этой белой армии преобладали реакционные элементы, офицеры-монархисты и прежние черносотенцы, для которых месть большевикам сливалась с идеей еврейского погрома. Не зная об этом настроении белой армии, украинские евреи, разоренные большевиками и разгромленные петлюровцами, сначала радовались ее успехам, когда она летом 1919 года стала вытеснять большевиков из Южной России, но очень скоро наступило жестокое разочарование. С боевым кличем «Бей жидов, спасай Россию!» врывались русские победители в города, только что опустошенные украинскими бандами, и довершали там резню и грабеж. Киевская губерния и Волынь были снова залиты кровью. Офицеры и казаки действовали методически: бедных евреев прямо убивали, а у богатых сначала брали выкуп и потом убивали; женщины считались офицерскою добычею и подвергались диким насилиям. Еврейские депутации, просившие Деникина о прекращении погромов, получали ответ, что высшее командование запрещает всякие эксцессы, но не может удерживать офицеров из бывших дворян, которые в своем естественном озлоблении против большевиков не различают между ними и евреями вообще. Деникин и его генералы также боялись посягать на юдофобию своей армии, как и Петлюра. Когда в сентябре деникинцы заняли Киев, для местных евреев настала пора настоящего мученичества. Избегая здесь открытых погромов, которые могли бы компрометировать белую армию перед Европой, офицеры устраивали в Киеве тихие погромы: совершали ночные обыски в еврейских домах под предлогом конфискации оружия, а на деле отнимали у жильцов все деньги и драгоценности «на патриотические нужды», причем многих били и даже убивали. Три месяца длилась эта «пытка страхом», как злорадно назвал юдофоб Шульгин в своей газете «Киевлянин» испытания киевских евреев. Когда вскоре движение Добровольческой армии на Москву сменилось поспешным ее отступлением перед грозными силами Красной Армии, «спасители России» снова громили евреев на обратном пути, мстя им за свое поражение.
Так кончился самый страшный год Гражданской войны. Следующий 1920 год ознаменовался победами Красной Армии, которая постепенно вытеснила из Украины и петлюровские и деникинские банды. Евреи во многих городах встречали большевиков как спасителей, но скоро убеждались, что новая власть, хотя и не отнимает жизни, отнимает средства к жизни, так как еврейские массы почти сплошь причислялись к буржуазии. Красная Армия помогала евреям только в искоренении партизанских отрядов гайдамаков, которые местами еще совершали набеги на глухие местечки; здесь храбро защищалась и еврейская самооборона, снабженная достаточным количеством оружия.
Итоги «третьей гайдаматчины» дают потрясающие цифры. За время с декабря 1918 до апреля 1921 года произошло на Украине 887 больших погромов и 349 меньших; пострадало 530 еврейских общин, из которых до 400 числились в Киевщине, Волыни и Подолии, гнездах старой гайдаматчины. Чаще всего мелькают в списках пострадавших городов знакомые имена XVII и XVIII веков: Умань, Фастов, Тетиев, Тульчин, Немиров, Брацлав; многие места пережили по нескольку погромов от разных банд. Общее число убитых во всех погромах достигает 60 000 и во много раз больше было число изувеченных. Многие города были разрушены, а ряд мелких местечек исчезли с лица земли, так как там не осталось ни домов, ни жителей.
Через несколько лет, 25 мая 1926 г., на одной из улиц Парижа прозвучал выстрел Шалома Шварцбарта, убивший Петлюру. Молодой часовщик, бывший волонтер французской армии, посетивший родную Украину в страшные годы погромов, не мог успокоиться при мысли, что виновник этих массовых убийств, эмигрировавший во Францию Симон Петлюра, разгуливает по Парижу в ожидании будущих подвигов своих кровожадных банд. Шварцбарт застрелил вышедшего из кафе Петлюру, просидел полтора года во французской тюрьме, судился и, наконец, был оправдан судом присяжных, выслушавшим страшную повесть о залитой еврейской кровью Украине (ноябрь 1927 г.). Суд совести понял, что восторженного сына Израиля толкнул на акт террора гнев народный, желание напомнить людям о неискупленном историческом злодействе.
§ 3 Мирные трактаты с гарантией прав меньшинств в диаспоре и «национальный дом» в Палестине (1918-1920)
Через полтора года после крушения монархии в России пали и две другие великие монархии: Германия и Австро-Венгрия (ноябрь 1918 г.). Империалистическая Германия превратилась в демократическую республику, австрийский конгломерат наций распался на свои составные части. Совершился новый раздел Европы и Передней Азии. Разделенная между тремя монархиями Польша объединилась в самостоятельную Польскую республику; на развалинах Австро-Венгрии образовались новые республики: Чехословакия, маленькая немецкая Австрия и умаленная Венгрия; от России оторвались кроме Польши и Финляндии ее балтийские провинции (Литва, Латвия, Эстония) и Бессарабия, захваченная Румынией, которая с присоединением Буковины и Трансильвании стала «Великой Румынией»; произошла перетасовка балканских территорий, а Турция поплатилась потерей Палестины и Сирии, оккупированных англичанами и французами. Об установлении нового порядка судили и рядили представители всех государств на мирной конференции, открывшейся в Париже в январе 1919 года и выработавшей в течение этого года мирные трактаты, которые регулировали международные отношения в ближайшую эпоху.
Еврейские политические деятели различных стран готовились еще в последние годы войны к переговорам на мирном конгрессе, где должна была решаться и судьба старого народа в обновленном мире. В двух направлениях шли эти приготовления: сионистском и общенародном. Представители сионистской организации развили интенсивную дипломатическую деятельность. Результатом переговоров вождей сионизма, Хаима Вейцмана и Нахума Соколова, с английским правительством явилась декларация министра иностранных дел Бальфура от 2 ноября 1917 г. и о готовности Англии содействовать созданию «национального дома для еврейского народа» (a national home for the Jewish people) в Палестине после окончания войны. Эта декларация, вызвавшая энтузиазм в диаспоре, удвоила энергию еврейских легионеров, сражавшихся в рядах английской армии против турок в Палестине (в 1918 г. Еврейский легион, организованный по инициативе В. Жаботинского, состоял приблизительно из 4000 человек). После оккупации Палестины англичанами необходимо было закрепить международным актом это право евреев на образование там своего национального центра, и в феврале 1919 г. соответствующий меморандум был подан парижской Мирной конференции вождями сионизма. В 1922 г. Англия получила от Лиги Наций мандат на отобранную у турок Палестину и приступила к осуществлению Бальфуровской декларации, но вынуждена была идти на компромиссы с враждебным сионизму арабским населением, как увидим дальше (§ 5).
Параллельно с сионистской работой в Париже шла энергичная работа по обеспечению прав еврейских национальных меньшинств в государствах, образовавшихся в результате мировой войны на основании мирных договоров. Многие еврейские представители этих стран находились в Париже, когда там начались заседания Мирной конференции; туда же прибыли делегаты двух американских политических организаций: Еврейского комитета и Еврейского конгресса (Луис Маршал, Джулиан Мак и др.). Из всех этих лиц составился особый Комитет еврейских делегаций (Comité des délégations juives), поставивший себе целью международную защиту прав еврейских меньшинств (март 1919 г.). Инициатором и секретарем новой организации был член сионистского исполнительного комитета Леон Моцкин, одинаково горячо преданный идеям сионизма и диаспорного автономизма. 10 мая Комитет еврейских делегаций подал Мирной конференции обширный меморандум, в котором от имени девяти миллионов евреев требовал, чтобы гражданские и национальные права еврейских меньшинств в различных государствах были гарантированы в мирных договорах наравне с правами прочих национальных меньшинств и чтобы соответствующие пункты были включены в основные законы новообразованных государств. Вследствие внутренних несогласий в самом еврейском обществе, ассимилированные представители которого не мирились с самой идеей «еврейской национальности», нельзя было добиться формального признания еврейского национального меньшинства со стороны международного ареопага, но еврейский меморандум содействовал тому, что Мирная конференция установила гарантию всех «религиозных, этнических и национальных меньшинств», в том числе и еврейских. Нелегко досталась эта победа: уполномоченные Польши и Румынии (Падеревский, Дмовский и Братиану) сильно сопротивлялись принятию упомянутой резолюции, умаляющей суверенитет их государств, в особенности по части признания равноправия еврейского меньшинства, и руководителям конференции, Вильсону и Клемансо, приходилось их успокаивать, доказывая, что такие требования предъявляются всем новообразованным или расширенным государствам. Версальским «трактатом о меньшинствах», подписанным 28 июня 1919 г., Польша первая обязалась соблюдать принцип полного равноправия всех меньшинств на своей территории, причем для евреев было специально оговорено право их общин содержать автономные школы за счет государственного бюджета и публично соблюдать субботний отдых (не призываться в суд или к выборам в субботние дни). Подобные же договоры были впоследствии подписаны Румынией и другими государствами. В 1920 г. парижский Комитет еврейских делегаций уполномочил своих представителей отстаивать гарантированные мирными трактатами интересы еврейских меньшинств в кругах Лиги Наций в Женеве.
Таким образом, в результате мировой войны и последовавших за нею мирных трактатов явились два великих акта: 1) английская гарантия «национального дома» для евреев в Палестине, превратившаяся затем в гарантию международную для Палестины под английским мандатом, 2) международная гарантия равноправия еврейских меньшинств в диаспоре. Последнее должно было служить продолжением той «третьей эмансипации», которая началась в России после февральской революции 1917 года, но не была закончена вследствие распада великого русско-еврейского центра и погружения его остатка в омут большевизма. В дальнейшем обзоре мы увидим, в какой мере осуществились оба вышеуказанные достижения, гарантированные международными актами, как в Палестине, так и в диаспоре.