В 1906 г. состоялись очередные парламентские выборы. Их результаты показали, что правительственный курс встречает поддержку большинства избирателей. Правая оппозиция сумела сохранить лишь 174 из прежних 232 депутатских мандатов. Партия радикалов и радикал-социалистов отныне получила устойчивое большинство вне зависимости от позиции социалистов. К власти пришло правительство Ж. Сарьена, в состав которого вошли многие ведущие политики левого блока – лидер радикал-социалистов Ж. Клемансо, представитель независимых социалистов А. Бриан, глава близкой к радикалам Республиканско-Демократической партии Р. Пуанкаре. Спустя год Клемансо уже сам возглавил правительство и сохранял этот пост до 1909 г. Ситуация, таким образом, вполне благоприятствовала дальнейшей реализации радикальной программы левого блока. Однако политика кабинетов Сарьена и Клемансо, напротив, оказалась гораздо более умеренной. Причина заключалась в том, что прежний жесткий антиклерикальный курс был связан с попытками упрочить республиканский строй, закрепить достигнутый политический баланс, а не исключить из общественной жизни представителей «правой Франции». Теперь же продолжение такой политики, а также радикальные шаги в области социального законодательства грозили чрезмерно усилить один из полюсов партийного спектра и тем самым дестабилизировать ситуацию, подорвать основы «республиканского синтеза». В результате из широкого списка социально ориентированных законопроектов в эти годы было принято лишь два – об обязательном коллективном отдыхе по воскресеньям и о рабочих и крестьянских пенсиях (в умеренной редакции, предусматривавшей возрастную шкалу в 65 лет и формирование пенсионных фондов из отчислений трудящихся и предпринимателей при минимальном участии государства).
Переход радикалов на новые позиции вызвал сближение их с более умеренными республиканскими группировками и активизацию левой оппозиции. Во Франции участились трудовые конфликты, акции протеста со стороны профсоюзов. На выборах 1910 г. социалисты из СФИО сумели увеличить свою парламентскую фракцию до 74 мест при том, что представительство радикалов несколько сократилось. Существенной проблемой стала и чехарда кабинетов – с 1911 по 1914 г. сменилось восемь кабинетов. Поводами правительственных кризисов были конфликты между парламентскими фракциями, борьба вокруг министерских портфелей, вхождения в состав кабинетов тех или иных политиков, сложности с прохождением законопроектов в сенате, но подлинной причиной было стремление республиканцев в максимальной степени и любой ценой сохранить стабильность и равновесие власти. Очевидной становилась оборотная, негативная сторона идеи республиканского синтеза. Власть, главной целью которой было достижение гражданского согласия в обществе компромиссной основе, становилась все менее способной к политическим решениям, направленным на преобразование самого общества. Даже закон 1913 г. о возвращении к трехлетнему сроку военной службы, отмененному в 1905 г., вызвал острую дискуссию в парламенте, несмотря на очевидную угрозу мировой войны. Правительственные кабинеты предвоенного периода не смогли предпринять сколько-нибудь эффективные шаги и в области экономической политики.
К началу XX столетия Франция по-прежнему оставалась одной из наиболее мощных по экономическому потенциалу держав мира. Интенсивно проходила модернизация французской индустрии, в том числе формирование новых отраслей – алюминиевой, химической, цветных металлов. По объему продукции тяжелой индустрии Франция занимала тогда второе место в мире, по производству автомобилей – первое. Чрезвычайно бурно в эти годы развивалось металлургическое производство. Началось все более широкое производственное использование электрической энергии. Франция оставалась лидером Европы по использованию водной энергии. Возросли грузопассажирские перевозки на железнодорожном транспорте, увеличилась общая длина железных дорог в стране. Их протяженность в начале века составила уже более 50 тыс. км (Франция занимала четвертое место в мире после США, России и Германии). Французский торговый флот насчитывал почти полторы тысячи судов общим тоннажем 2 млн тонн (пятое место в мире). Всемирная выставка в Париже в 1900 г. продемонстрировала высокий уровень французской научно-технической мысли.
Одновременно все более очевидным становилось и нарастание тревожных тенденций в развитии французской экономики. За период 1870–1913 гг. французское производство в целом выросло в три раза, но в те же годы мировое производство увеличилось в пять раз. По этому суммарному показателю Франция переместилась со второго на четвертое место, уступив стремительно набирающим темпы промышленного роста США и Германии. Отставание Франции не носило фатальный характер. Более того, французская экономика, не пережившая столь стремительного взлета на рубеже веков, оказалась менее уязвима для циклических кризисов перепроизводства, приобретавших в этот период мировой, универсальный характер. Кризис 1900 г. сказался, главным образом, на развитии металлургической промышленности, переживавшей бум в предыдущие годы. К 1905 г. уровень производства был не только восстановлен, но и значительно возрос. Причем он почти целиком обеспечивался внутренним спросом. Сравнительно легко пережив кризис 1907 г., французская экономика вступила накануне первой мировой войны в период дальнейшего устойчивого роста. Так, производство стали в 1909–1913 гг. выросло на 54 %. По добыче железной руды Франция вышла в эти годы на третье место в мире, по разработке бокситов – на первое. Однако эти успехи все же не позволили Франции добиться таких же темпов роста, как ее основным конкурентам на мировой арене.
Главной причиной относительного замедления темпов экономического развития Франции была структурная специфика французской экономики. Значительное место в отраслевой структуре французской индустрии занимало производство средств потребления. Ювелирные изделия, парфюмерия, обувь, мебель, текстильные изделия оставались наиболее предпочтительными видами экспорта. Лишь накануне первой мировой войны, встав на путь милитаризации экономики, Франция достигла существенных успехов в наращивании продукции машиностроения, судостроения, строительной промышленности. Но при этом более 80 % станков по-прежнему ввозилось из-за границы.
Процесс концентрации промышленного производства во Франции привел к образованию на рубеже XIX–XX вв. мощных монополистических объединений – металлургического синдиката «Комитэ де форж», сахарного и керосинового картелей, военного концерна «Шнейдер Крезо», автомобильных трестов «Рено» и «Пежо», химического концерна «Сен-Гобен». Тем не менее мелкая промышленность в целом преобладала – в 1900 г. 94 % всех предприятий имели от 1 до 10 работников. По-прежнему значительные масштабы сохранял и некапиталистический сектор. По материалам переписи 1906 г. из 2,3 млн предприятий только 76,9 тыс. были капиталистическими, из которых лишь 9 тыс. являлись предприятиями индустриального типа, тогда как остальные были мануфактурами.
Несмотря на общий рост промышленного производства, в начале XX в. в сельском хозяйстве во Франции было занято более 40 % населения. Аграрный сектор переживал затяжной кризис, начавшийся еще в 80-е годы прошлого столетия. Парцеллярный характер крестьянского землевладения препятствовал формированию экономически эффективных, рентабельных хозяйств. В 1908 г. 38 % крестьянских семей владели земельными наделами менее 1 га. Мелкие хозяйства не давали возможность крестьянам сосредоточить инвестиционные средства, достаточные для технической модернизации производства. Стоимость продукции оказывалась слишком высокой (например, французская пшеница стоила в 20 раз дороже, чем американская). Низкая рентабельность сельскохозяйственного производства стала причиной сокращения площадей виноградников и посевов зерновых культур. Рост животноводства, производства фруктов и овощей не мог компенсировать общие потери аграрного сектора.
Чем больше росли противоречия в развитии реального сектора французской экономики, тем более важной в обеспечении доходов национального бюджета и частного предпринимательства оказывалась роль финансовой системы. Франция уверенно лидировала по уровню централизации банковского капитала. Из 11 млрд франков общей суммы вкладов внутри страны 8 млрд сосредоточились в пяти крупнейших банках. Четыре из них обладали монополией на выпуск ценных бумаг. При этом сложилась чрезвычайно разветвленная система банковских отделений, охватившая всю территорию страны и позволявшая привлекать клиентуру из самых дальних регионов. В начале XX в. из 40 млн французов 2 млн были вкладчиками национальных банков. В результате складывалась мощная кредитно-финансовая система, способная обеспечить высокий уровень доходности капиталовложений. Но основной разновидностью финансовых операций стало не промышленное инвестирование внутри страны, а экспорт капитала. Подобная тенденция была универсальной для эпохи монополистического капитализма, но во Франции она приобрела гипертрофированный характер. К 1914 г. из 104 млрд франков, в которых оценивались ценные бумаги на французском финансовом рынке, лишь 9,5 млрд приходилось на национальную промышленность. Остальная масса ценных бумаг предоставляла ссудный капитал, преимущественно – зарубежные капиталовложения. Доходность иностранных вложений (4,2 %) превышала доходность внутренних ценных бумаг (3,1 %). Неудивительно, что в таких условиях за период с 1980 по 1914 г. французские капиталовложения за границей утроились и составили 60 млрд франков. По этому показателю Франция вышла на второе место в мире после Великобритании. Основной сферой размещения капитала были Россия, Испания, Португалия, Австро-Венгрия, Турция. Причем в структуре капиталовложений преобладали централизованные ссудные займы, а не инвестиции в иностранную промышленность. Такое своеобразное ростовщичество стало отличительной чертой французской экономической системы в начале XX в. Оно не только питало гигантские состояния финансовой элиты, но и обеспечивало существование сотен тысяч мелких рантье. Негативным последствием такой практики явилась угроза инвестиционного голода в самой французской промышленности, чрезмерная зависимость национальной экономики от благополучия финансовой системы. Последствия такой зависимости станут очевидны уже после первой мировой войны.