Внутренние последствия объединения Германии оказались гораздо сложнее. Десятилетия жизни при разных общественных системах, активная деятельность официальной пропаганды тех лет, создававшей из соседнего государства образ врага, ориентация на разные модели социального поведения и системы жизненных ценностей, исторически сложившиеся психологические особенности – все это существенно затруднило складывание подлинной единой немецкой нации. Вслед за эйфорией объединения пришли взаимная настороженность, раздражение, практика скрытой дискриминации восточных немцев со стороны западногерманских предпринимательских и политических кругов. Из прежних элитарных групп населения ГДР – военнослужащих, спортсменов, деятелей культуры, преподавателей – лишь единицы сохранили достойную работу. И наоборот, практически вся новая деловая и административная элита восточных земель оказалась составлена выходцами с бывшей территории ФРГ.
Надежды на чудодейственный экономический эффект объединения Германии оказались иллюзорны. Интеграция социально-экономических систем проводилась без стратегического планирования, путем проб и ошибок. Разрушение прежней производственной и торговой инфраструктуры, начало структурной перестройки привели к стремительному падению производства в «новых землях». Более 50 % рабочих мест здесь было ликвидировано. Уровень безработицы, с учетом ее скрытых форм, составил около 30 %. «Шоковой терапией» для Восточной Германии оказалось проведение денежной реформы в июле 1990 г. Марки ГДР были заменены тогда дойчмарками. На переходный период был сохранен прежний уровень заработной платы, стипендий, пенсий, квартирной и арендной платы за жилье и гарантированы денежные вклады населения, перечисляемые 1:1 до 2 тыс. марок для детей, 4 тыс. марок для взрослых и 6 тыс. марок для пенсионеров. Вклады сверх этих сумм перечислялись из расчета 1:2. Однако уже вскоре товарный рынок Восточной Германии оказался подорван, а уровень жизни населения в этих землях существенно снизился.
Договор между ГДР и ФРГ, подписанный в августе 1990 г., закрепил отказ от перераспределения собственности, конфискованной СВАГ в 1945–1949 гг., в пользу ее бывших владельцев. Это касалось и земельной собственности. Основными способами реформирования восточногерманской экономики стало осуществление приватизационных программ на обычной коммерческой основе и внедрение рыночного менеджмента. Для проведения приватизации на базе одного из крупнейших холдингов было создано берлинское Опекунское управление, в распоряжение которого (как доверенного лица) были переданы 14 тыс. государственных предприятий бывшей ГДР. Но план приватизации был фактически сорван. Низкая рентабельность выставленных на продажу предприятий стала препятствием для привлечения инвесторов. За год Опекунскому управлению удалось приватизировать 1 тыс. наиболее привлекательных предприятий, но бюджет получил при этом лишь 4 млрд марок. Между тем финансовые трансферты в восточные земли уже насчитывали десятки миллиардов марок.
Столь же малоэффективной оказалась попытка организационной перестройки восточногерманской промышленности. Массовое обновление административного персонала за счет специалистов из Западной Германии, внедрение новейших принципов менеджмента давало незначительный эффект в условиях абсолютно иной производственной культуры, технологической отсталости оборудования, дезорганизации традиционных рынков сбыта. Все это заставило правительство ФРГ сохранить на длительный срок действие федеральных программ по модернизации восточных земель. Финансовые трансферты в 1991 г. составили 140 млрд марок, в 1992 г. – 152 млрд марок, в 1993 г. – 182 млрд марок. Даже для процветающей экономики это было серьезным бременем, а ФРГ в этот период вступила в полосу нового экономического кризиса.
В начале 90-х гг. была отмечена рецессия в экономическом развитии всех ведущих стран Запада. Но положение германской экономики оказалось наиболее сложным. Пик кризиса пришелся на 1993 г., когда ВВП снизился на 1,1 %. Падение производства в ведущих отраслях машиностроения составляло до 20–25 %. Начался устойчивый рост безработицы, уровень которой в 1991 г. составлял 5,5 %, а в 1993 г. – уже 8,9 %. Причины такого серьезного экономического спада были отчасти связаны с проблемами объединения. Реализация программ модернизации восточногерманской экономики вызвала крайнее напряжение финансовой системы, которая несколько десятилетий являлась основой стабильности западногерманской экономики. Бюджетное равновесие оказалось надолго нарушено. Уже в 1991 г. баланс правительственных расходов оказался отрицательным. Это положение сохранялось и в дальнейшем, на протяжении всех 90-х гг. Начал расти государственный долг, появились симптомы инфляции. Правительство было вынуждено пойти на повышение налогов и процентных ставок на вклады в банки. Но эти меры, в минимальной степени компенсирующие финансовые потери, лишь снизили деловую активность и углубили спад производства.
Особые причины имел продолжительный спад промышленного производства в западных землях Германии. Ключевым фактором стала исключительно высокая стоимость рабочей силы. В условиях социального рыночного хозяйства оплата труда, формирующаяся на основе сложной системы прямых и косвенных выплат, бонусов и поощрений, достигла уникального объема. В начале 90-х гг. рабочий час в ФРГ в среднем стоил 45 марок, тогда как в Японии – 30, в США – 24,8, в Великобритании – 22,8 марки. В сочетании с выплатами предпринимателей в социальные фонды это способствовало увеличению себестоимости продукции и снижению привлекательности немецких предприятий для иностранных инвестиций. В начале 90-х гг. начался и отток немецкого капитала за рубеж.
В 1994 г. наметилось оживление экономической конъюнктуры. Прирост ВВП составил 2,9 %. Но уже в 1995–1996 гг. последовал новый спад. Хотя глубокого падения уровня производства не произошло, но все макроэкономические показатели свидетельствовали о сохранении серьезных системных диспропорций. Устойчиво росла безработица, причем пик этого процесса пришелся на 1997 г., когда без работы оказалось 11,3 % экономически активного населения. Так же устойчиво рос государственный долг, составлявший в начале десятилетия 40 % ВВП, а в 1996 г. превысивший 60 %. Преодоление спада в 1997 г., сопровождавшееся увеличением ВВП на 2,5 %, было связано преимущественно с ростом экспорта. Но стагнация инвестиционной активности, платежеспособного внутреннего спроса не позволяла делать оптимистические выводы об окончательном выходе экономики ФРГ из кризисной фазы. В таких условиях правительство было вынуждено внести коррективы в свою политику. Лозунгом стала всемерная экономия. Правительству Г. Коля пришлось пойти на беспрецедентное повышение налогов, достигших более половины общего заработка, на решительное снижение государственных расходов, в том числе на экономическую поддержку восточных земель. В соответствии с «Законом о содействии труду» 1996 г. были значительно уменьшены ассигнования на повышение квалификации, переобучение, на пособия по безработице. Были сокращены расходы на здравоохранение и пенсионное обеспечение. Неизбежной ценой этих непопулярных мер стало быстрое снижение рейтинга правительства.
Политическая ситуация в Германии на протяжении первой половины 90-х гг. оставалось вполне стабильной. Стремительная эпопея объединения страны способствовала закреплению преимущества ее организаторов – христианских демократов. 1994 год принес очередной политический триумф партии Г. Коля. В мае на пост президента страны был избран представитель ХДС 60-летний юрист Р. Херцог, бывший с 1987 г. председателем конституционного суда ФРГ. Осенью состоялись очередные выборы в Бундестаг. Оппозиции удалось заметно укрепить свое положение. СДПГ получила поддержку 36,4 % избирателей и 252 мандата. ПДС почти добралась до пятипроцентного барьера – 4,4 % голосов, а выросшая поддержка избирателей в восточных землях обеспечила увеличение ее фракции до 30 депутатов. Вновь успешно выступили «зеленые», объединившиеся в коалицию со своими партнерами из восточных земель и правозащитными партиями из блока «Союз 90». Эта коалиция получила 7,3 % голосов и 49 мандатов.
Тем не менее правительственной коалиции удалось сохранить парламентское большинство. ХДС поддержали 34,2 % избирателей (244 мандата), ХСС – 7,3 % (50 мандатов). С учетом неблагоприятного экономического положения это расценивалось как большой личный успех Г. Коля, признание немецкими гражданами его заслуг в объединении Германии. Наиболее пострадавшим оказался союзник ХДС/ХСС – партия свободных демократов, получившая лишь 6,9 % голосов и 47 мандатов. Руководство СвДП так и не смогло выдвинуть серьезную программу, отвечающую новым реалиям. В результате председатель партии К. Кинкель лишился своего поста, от активной политической деятельности отошел и Геншер.
За четыре года, прошедшие до следующих парламентских выборов 1998 г., христианским демократам не удалось ни укрепить свой рейтинг, ни обновить программу. Некоторые надежды на удачный исход избирательной кампании давало лишь заметное улучшение экономических показателей на протяжении 1998 гг. Прирост ВВП за первые восемь месяцев составил уже 2,2 %, последствия азиатского финансового кризиса в незначительной степени затронули Германию. В рядах ХДС появился и новый яркий лидер – Вольфганг Шойбле, председатель объединенной фракции ХДС/ХСС в Бундестаге. На выборах христианских демократов возглавлял дуэт Коль – Шойбле, призванный символизировать прежние заслуги партии и ее будущее.
Два лидера оказались перед выборами 1998 г. и в рядах социал-демократов. Восхождение одного из них – Оскара Лафонтена, началось еще в начале 80-х гг. Лафонтен представлял группировку модернистов – новое левое крыло партии, которое решительным образом отличалось от традиционной левой социал-демократии. При поддержке старейшин партии – В. Брандта, Э. Эплера, Э. Бара Лафонтен начал разрабатывать новый аспект программы СДПГ, связанный с вопросами международной безопасности, экологии, борьбы с терроризмом, решения актуальных гуманитарных проблем общества. Он ратовал за отказ от безусловной ориентации на расширение занятости, рост промышленного производства, поощрение потребительских идеалов, призывал не демонтировать, но перестроить модель социального государства, снизить его централизацию, забюрократизированность. Эти идеи были призваны расширить поддержку СДПГ как за счет «протестного электората» «новых социальных движений», так и сторонников «нематериалистического образа жизни, которых на Западе становилось все больше.