ие многими советскими политиками и военачальниками принципиального отличия польских событий от «пражской весны». Коммунистический режим впервые столкнулся с подлинно народным сопротивлением.
Новый импульс развитие восточноевропейского социализма получило с началом процесса перестройки в СССР. Последний советский лидер М.С. Горбачев уже в первые месяцы пребывания у власти попытался найти принципиально иные формы отношений со странами социалистического лагеря. Сам «лагерь» получил в программных документах коммунистических партий новое название – «социалистическое содружество», что уже само по себе должно было символизировать изменение его характера. В октябре 1985 г. на Совещании политического консультативного комитета стран-участниц ОВД в Софии в выступлении Горбачева впервые прозвучали новые ориентиры развития социалистической интеграции – интенсификация прямых экономических связей, экономические отношения на началах взаимовыгодности и взаимопомощи, преодоление бюрократизма в деятельности структуры СЭВ, отказ СССР от роли «старшего брата» и равная, взаимная ответственность членов содружества за судьбы социализма. В ноябре 1986 г. эти принципы были утверждены на встрече лидеров стран СЭВ, а на XXVII съезде КПСС получили идеологическое обоснование. Однако реализация новой программы социалистической интеграции встретила большие трудности. В СЭВ и ОВД нарастали настроения иждивенчества, стремление стран сократить собственные военные расходы, перейти в товарном обмене на мировые цены, сохранив поставки дешевого советского сырья и энергоносителей (нефти и газа). Барьером для интенсификации деятельности СЭВ стала практика государственной монополии внешней торговли, затруднительность прямых производственных связей. Экономическая дезинтеграция «социалистического содружества» стала прологом к политическому развалу мировой системы социализма.
Горбачев не пытался насильственно склонить руководство восточноевропейских социалистических стран к проведению таких же реформ, как и в СССР. Решающим аргументом должен был стать успех самой перестройки. В большинстве стран региона – Чехословакии, ГДР, Болгарии, Румынии – события в СССР были встречены с привычным пиететом, но не стали толчком к реальным внутренним преобразованиям. Примеру нового советского лидера последовало лишь руководство Польши, Венгрии, Югославии. Здесь во второй половине 80-х гг. была проведена последняя серия реформ, призванных сформировать модель демократического социализма. Однако достигнутые результаты были далеки от ожидаемого.
Наиболее радикальной стала экономическая реформа эпохи перестройки в Венгрии. Новая волна преобразований началась здесь еще в 1978 г., когда был взят курс на сдерживание объемов капиталовложений, ограничение импорта, стимулирование экспорта. С 1982 г. проводилась масштабная кампания по акционированию предприятий. В 1984 г. был объявлен переход к рыночным отношениям в области ценообразования. Наконец, в 1987 г. была принята «Программа оздоровления», предусматривавшая проведение в чрезвычайно ограниченных масштабах приватизации, привлечение иностранных капиталов, правовое закрепление многоукладности. Децентрализации подверглась банковская система. Все эти преобразования представляли собой постепенный демонтаж командно-административной экономической системы, но не сопровождались какими-либо политическими изменениями. Вплоть до 1988 г. Кадар уверенно контролировал обстановку в стране и не пытался копировать советский опыт в области гласности. Консервативность политического стиля кадаровского руководства обеспечивала сохранение управляемости социально-экономической сферы, но препятствовала углублению реформ. Опыт акционирования, хозрасчет и самофинансирование предприятий, относительная свобода ценообразования оказывались блокированы бюрократическим управлением. В систему рыночных отношений включились преимущественно мелкие предприятия, не оказывающие решающего влияния на макроэкономические процессы. Значительно возрос теневой сектор экономики – в 80-х гг. на него приходилась уже 1/3 совокупного рабочего времени. Предприятия же государственного сектора в новых хозяйственных условиях чаще всего не отказывались от экстенсивных методов развития производства. При отсутствии реальной конкуренции рост эффективности производства подменялся повышением цен, видоизменением ассортимента продукции без повышения ее качества. В рамках государственной политики сохранялся прежний приоритет – сохранение социальной стабильности, что противоречило глубоким структурным преобразованиям. В этих условиях половинчатость государственных преобразований оказывалась неизбежной.
Новый этап экономических преобразований в Польше совпал с выходом из острейшего социально-политического кризиса начала 80-х гг. Общество находилось в сложном психологическом состоянии, вызванном вводом военного положения. Начался массовый демонстративный выход из ПОРП. Часть активистов «Солидарности» перешла на нелегальное положение. Власти предпринимали как активные меры по раскрытию и подавлению групп сопротивления, так и по нормализации экономического положения. Большую роль сыграли шаги руководства ПОРП по налаживанию отношений с католической церковью. Помощь в осуществлении курса на гражданское примирение оказывало Патриотическое движение национального возрождения под руководством Я. Добрачиньского. В 1983 г. его деятельность была закреплена в Конституции. В июле 1983 г. военное положение и все ограничения гражданских прав были отменены. По мере нормализации обстановки в стране польское правительство приступило к следующему этапу реформ. В рамках трехлетней программы стабилизации (1982–1985 гг.) удалось добиться превышения экспорта над импортом и частичного погашения внешнего долга. Жесткими мерами была восстановлена производственная дисциплина, пресекались случаи коррупции. Национальный доход за три года вырос на 15 %. Однако тяжелейшей проблемой оставалась внешняя задолженность (более 28 млрд долл.). С сокращением импорта возникла напряженность на внутреннем товарном рынке. Уровень инфляции достигал 18 % ежегодно.
Начало перестроечной кампании в СССР стало сигналом для активизации польских реформ. В ноябре 1985 г. Ярузельский был назначен Председателем Государственного совета ПНР, а правительство возглавил профессиональный экономист Збигнев Месснер.
Политика нового правительства сосредоточилась вокруг попыток сбалансировать процесс ценообразования, повысить эффективность системы хозрасчета и самоуправления предприятий, переориентировать государственное планирование на стратегические цели, добиться ликвидации бюрократических барьеров в перераспределении материальных и финансовых средств между экономическими субъектами. Особая роль придавалась ужесточению контроля над опережающим ростом заработной платы, пересмотру системы дотаций, распространению рыночных условий на новые сферы производства и социальной инфраструктуры. Началась реформа налогообложения, основанная на переходе от налога с оборота к налогу на прибавочную стоимость, укрепление национальной валюты, формирование системы акционерных и коммерческих банков. Таким образом, в отличие от венгерской стратегии 80-х гг., основанной на все большей интеграции частного сектора в социалистическую экономику, польская реформа представляла собой наиболее последовательную и решительную попытку формирования «социалистического рынка». Но уже к 1987–1988 гг. внедрение нового экономического механизма начало утрачивать темпы. Правительству не удалось преодолеть инфляционные тенденции, добиться стабилизации потребительского рынка и, главное, решить проблему внешнего долга, достигшего 39,2 млрд долл.
Причины провала перестроечных реформ как в самом СССР, так и в Восточной Европе чрезвычайно многогранны. Многое зависело от специфики политической ситуации и «запаса прочности» экономической системы в той или иной конкретной стране. Но существовали и факторы общего значения. Ключевой идеей первого этапа перестроечных реформ была не столько политическая демократизация, сколько ускорение социально-экономического развития, новый виток «догоняющего» движения. В качестве его основы рассматривались более последовательное использование рыночных механизмов, децентрализация государственного управления экономикой, переход на принципы самофинансирования и самоокупаемости производства. Однако с точки зрения мировой практики подобные преобразования являлись явно недостаточными. На фоне глобального экономического кризиса второй половины 70-х гг. на Западе уже формировались контуры совершенно новой постиндустриальной экономической модели. Она предполагала гибкое инновационное развитие технико-технологической базы производства, эффективное сочетание крупного и мелкого бизнеса, переход к ресурсо– и энергосберегающим технологиям, складывание единого информационного пространства. Эта модель позволяла значительно усилить личностный, психологический фактор в развитии производственной системы, была адекватна новой социальной структуре западного общества, в которой классовые факторы уступали место многогранным взаимоотношениям различных страт. Попытка социалистических стран догнать по уровню развития ушедший вперед Запад, сохраняя прежний экстенсивный экономический механизм, лишь за счет сложной перестройки организационной структуры экономики, была обречена на провал. Эта гонка приводила к дальнейшему истощению сырьевой, энергетической, экологической базы. Попытка же перейти к интенсивному экономическому росту, не подкрепленная реальными структурными изменениями, лишь приводила к снижению производительности труда и капитала.
Кризисные тенденции в развитии экономики восточноевропейских стран коснулись и финансовой сферы. В 80-х гг. значительно обострились проблемы, связанные с инфляцией и внешним долгом. Инфляция была необычным явлением для плановой экономики. Однако ее источники оказались связаны именно с диспропорциями существовавшей экономической модели. В результате нарушения рыночной динамики спроса и предложения, дотационной практики, бюрократических методов распределения ресурсов и ценообразования хронической проблемой социалистической экономики стал дефицит большинства видов потребительских товаров (при относительной дешевизне и доступности многих услуг – коммунальных, транспортных и т. п.). При осуществлении реформ «рыночного социализма», приводящих к дифференциации доходов, у населения образовывалась избыточная денежная масса, не находившая реализации ни на потребительском рынке, ни в форме инвестиций. Эта денежная масса питала черный рынок и теневой сектор экономики, а отток средств из официального обращения провоцировал дополнительную эмиссию со стороны государства.