— Муж твой здесь? — спросил он.
— Нет, — ответила она.
— Где он?
— Еще не вернулся с работы, — сердито ответила она.
Он посмотрел на часы — было половина четвертого.
— Ничего, — сказал он. — Иди ложись…
Она враждебно поглядела на него.
— Это что — полицейская проверка?
— Иди ложись! — грубо прикрикнул он.
Он вернулся в спальню. Жена проснулась и смотрела на него тревожными глазами.
— Звонил генерал, — сказал он. — Что-то стряслось с нашим зятем. — Увидев, как мертвенно побледнело ее лицо, он поспешил добавить: — Не пугайся, никакого несчастья… Но, видимо, какая-то неприятность, если вызывает в такое время.
Наскоро одевшись, он вышел в прихожую. Там, закутавшись в мужнин халат, сидела дочь, она посмотрела на него испуганными глазами. Он поднял трубку и стал торопливо набирать номер ночной службы такси.
— Папа, что случилось? — спросила она.
Ее голос поразил его.
— Не бойся, — мягко сказал он. — Какая-то глупая история.
— Какая история?
— Откуда мне знать? Наверно, напился и задержали…
— Ты обманываешь меня!
— Не обманываю! — сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее.
В это мгновение в трубке послышался ответ. Когда он обернулся, лицо ее было очень мрачным, но не испуганным, как вначале.
— А теперь ступай спать, — ласково повторил он. — Я не обманываю тебя.
Она встала со стула и, поджавшись, как щенок, ушла в спальню.
Пока он мчался на такси, мысли не шли в голову. Но вдруг ему вспомнились собственные зловещие слова о часе испытания. Глупые слова — неужели он сам напророчил беду? Зачем судьбе испытывать двух перепуганных, ни в чем не повинных женщин?
У освещенного входа его поджидал молодой человек в штатском с почтительным и сочувствующим выражением лица — он, очевидно, был в курсе дела.
— Товарищ генерал ждет вас! — вежливо сказал молодой человек. — Я проведу вас к нему…
Просопев что-то невнятное, он стал подниматься по лестнице. Когда он вошел в кабинет, генерал встал ему навстречу. Он казался скорее рассерженным, нежели встревоженным.
— Пожалуй, ты оказался прав насчет зятя, — мрачно сказал он. — Но ты садись-ка, садись…
Старик сел.
— Что случилось? — сдержанно спросил он.
— Вот что… Сегодня ночью он выехал на своей машине за город и притом изрядно выпивши… Все бы ничего, но работники автоинспекции заметили, как машина мотается из стороны в сторону по шоссе. Ему велели остановиться, но он попытался удрать. На его беду постовые были на мотоцикле и быстро догнали его… У нас существует такой порядок — всех заподозренных в выпивке посылать на пробу… В конце концов пришлось его задержать.
Старик выслушал все это с растущим чувством облегчения.
— Ну ладно, — сказал он. — И ты поднял меня среди ночи, чтобы сообщить эту новость?
— Постой, не торопись, — сказал генерал. — Во-первых, он отказался дунуть в трубочку, как положено… Во-вторых, устроил скандал, причем вовсю козырял твоим именем… Угрожал нашим сотрудникам, что ты завтра разделаешь их в пух и прах. Сказать тебе по правде, я на их месте отпустил бы эту скотину, хотя бы из уважения к тебе. Но один из них оказался твоим бывшим сотрудником и, как он сам выразился, привел его ко мне именно из уважения к твоему имени…
— М-да! — хмуро проворчал старик. — Этого следовало ожидать…
— Теперь самое неприятное, — сказал генерал. — Он был не один…
Старик почувствовал, как стыд горячей волной заливает лицо.
— И это все?
— Все…
— Что поделаешь! — сказал старик с тяжелым вздохом. — Благодарю тебя за подробные сведения… Но, по правде говоря, ты мог бы рассказать мне об этом и завтра… А еще лучше — через год…
— Я должен был сделать это, как твой друг, — смутившись, сказал генерал. — Ты сам знаешь, что такие дела сами по себе мало меня интересуют…
— Нет, я на самом деле очень тебе благодарен…
— Но ты послушай! — продолжал сбитый с толку генерал. — Я-то знаю, что ты за человек! Я подумал, что ты с живого с меня шкуру спустишь, если когда-нибудь узнаешь, что я скрыл от тебя…
— Где они сейчас? — перебил его старик.
— Здесь, у меня…
Старик уныло почесал в затылке.
— Ну что ж, коли приехал, пойдем, хоть посмотрю на них, — сказал он со вздохом.
Он спохватился, что не следует делать этого, лишь когда вступил в маленькую комнатку секретаря. Но отступать было поздно — генерал распахнул противоположную дверь, и старик увидел их уже с порога. Его зять и девушка сидели в черных кожаных креслах и тихо переговаривались между собой. На долю секунды его глаза остановились на лице зятя — побледневшем и расстроенном. Он перевел взгляд на девушку и долго не сводил его. Очевидно, она была не старше дочери, но сущая красавица по сравнению с ней. Волосы цвета воронова крыла были собраны в высокий, продолговатый негритянский кок и своим темным блеском еще сильнее подчеркивали матовую белизну кожи и нежность шеи. Черные удлиненные глаза спокойно и с легким презрением взирали на выросших на пороге мужчин.
Старик сделал еще несколько шагов с гнетущим чувством, что его ограбили до нитки. Молодой человек медленно поднялся с кресла. Лицо его было замкнуто, враждебно и мрачно. Ни тени чувства вины не читалось на нем.
Именно это, видимо, и перевернуло все в старике. Что-то упало в груди, жаркая кровь бросилась в лицо и ослепила его. Он не помнил, как замахнулся, но пощечина угодила точно по белой, гладкой, надменной физиономии. Молодой человек упал ничком как подкошенный на красный ковер. Приподнялся он насмерть перепуганный, ни следа не осталось от его самоуверенного вида.
— Ты с ума сошел? — закричал генерал, бросаясь к своему приятелю.
Лишь тогда старик опомнился. Завеса спала с глаз, сердце остыло, и все обрело свой жалкий, будничный вид. Он мельком снова взглянул на девушку. Она не двинулась с места, но в ее взгляде сквозило такое глубокое омерзение, что он дрогнул… Где он видел такой же взгляд? Нигде, нигде! Он сам глядел так, когда получил там первую пощечину.
— Пошли! — сердито сказал генерал. — Слышишь?
Они вернулись в кабинет. Генерал налил стакан воды и поставил его на маленький столик, за который сел старик.
— Не ожидал я от тебя такого безобразия! — сказал он, еще не оправившись от изумления. — Сказать тебе по правде, я бы так не поступил!
— Я бесконечно сожалею! — глухо сказал старик.
Генерал внимательно посмотрел на него и вдруг рассмеялся.
— О чем тут сожалеть! — сказал он совсем другим, задушевным тоном. — Пусть, хоть и поздно, проглотит затрещину для острастки… Теперь будет знать, с кем имеет дело…
Старик вздохнул и стал собираться.
— Дальше что будет?
— Ничего особенного, отпустим его, — сказал генерал. — И без того не имеем права дольше задерживать его…
— Хорошо, — сказал старик.
Домой он вернулся на машине генерала, которая во всю мощь неслась по пустынным, холодным улицам. Он окончательно успокоился, мысли прояснились. Но по-прежнему было непонятно, кто виноват — солнце или туча? Отчего стряслась беда: оттого ли, что он своей темной тенью омрачил все вокруг, или оттого, что внезапно бросил на них луч света и они увидели себя в неприглядном виде?
Когда он поднялся к себе, дочь в накинутом на плечи халате все еще ждала его в прихожей. Ее темное, мышиное личико совсем потемнело, когда она увидела, что отец возвратился один.
— Где он? — с тревогой спросила она.
— Ничего, сейчас придет, — просопел он, уходя в спальню.
6
Но молодой человек не пришел ни в ту ночь, ни на следующий день. На третий день вечером отец вернулся раньше обычного, озабоченный и обеспокоенный. Квартира оказалась незапертой, не было слышно ни звука. Он прошел через прихожую, заглянул в спальню, на кухню, даже постучал в дверь ванной — нигде никого. Лишь тогда ему пришло в голову заглянуть в комнату дочери, куда он никогда не входил. Он поколебался, постояв перед коричневой дверью, и чуть было не повернул вспять, но тревога пересилила. Да и постучать ничего не стоит. Постучал и с облегчением вздохнул, решив, что в комнате тоже никого нет.
Но там послышались шаги и на пороге появилась жена.
На мертвенно бледном, расстроенном лице выделялись покрасневшие от слез глаза.
— Что случилось? — испуганно спросил он. Она ухватила его за руку и залилась слезами.
— Евтим! — всхлипнула она. — Евтим, помоги ребенку!..
Он заглянул в комнату. Дочь в измятом пеньюаре лежала ничком, словно придавленная к постели, и конвульсивно вздрагивала. Перепутанные волосы разметались в стороны.
— Ступай к себе! — сказал он жене слегка охрипшим голосом.
Жена уступила ему дорогу, он вошел и прикрыл за собой дверь. Поколебавшись, подсел к дочери. Лишь тогда старик понял, что она содрогается в беззвучных мучительных рыданиях. Рука его сама собой поднялась и погладила ее по свалявшимся жестким волосам.
— Искра! — тихо сказал он. — Искра, что с тобой, моя девочка?
Она мгновенно повернулась к нему, будто на невидимой оси. Он увидел искаженное гримасой лицо, налитые кровью глаза с диким нечеловеческим страданием уставились на него. Увидев отца, она отшатнулась к стене. Внезапный ужас еще более исказил ее мокрое от слез лицо.
— Уйди, уйди, уйди! — еле пролепетала она непослушными губами. — Сейчас же уходи!
— Искра, прошу тебя! — проговорил он сиплым, сдавленным голосом.
Взгляд его затуманился. А когда в глазах прояснилось, лицо ее неузнаваемо преобразилось. Судорожно напряженные мускулы расслабли, только выпяченные губы все еще трепетали неудержимой дрожью. Она смотрела на него лихорадочными, полными безумной надежды глазами.
— Папа! — всхлипнула она, бросаясь к нему в объятия.
Потрясенный, он держал в руках легкое, исхудавшее тело — тело своей дочери, которого он не касался даже кончиком пальцев с тех пор, как она перестала быть младенцем.
— Папа! — рыдала она. — Приведи его ко мне, папочка, прошу тебя! Верни его мне!