ерную! Так и не договорились. Поэтому я вернулся через Северную Болгарию поездом. И вот еще что, товарищ Веселинова, решил я забрать у вас свои вещи, потому что перехожу в другой ресторан, где буду играть в оркестре, очень далеко отсюда, у самого Панчаревского озера.
Старая принялась сновать по дому, словно обезумевшая, а Гошо Фаготист складывал вещи и молчал, будто храня какую-то тайну. Несколько раз пыталась баба Марийка вырвать что-нибудь у этого скрытного молодого человека, но он продолжал твердить свое: «Не знаю… не видел… может быть… да… нет!» И так до тех пор, пока не погрузил свои пожитки на ручную тележку и куда-то отбыл вместе с нею. Исчез Фаготист, пропали надежды узнать что-нибудь о Румене. Весть о его бегстве привлекла внимание всего квартала. А полковник запаса доверительно сказал бабе Марийке, встретив ее как-то утром во дворе:
— Милиция напала на его след. Я говорил с майором Младеновым!
Баба Марийка посмотрела на него с испугом.
— Не сомневайся… Поймают их… Целая банда!
— Что ты говоришь, товарищ Мусинский!
— Шалопаи… Предупреждал, что надо принять меры! А теперь: Варна, Бургас, Золотые пески, иностранцы!.. Так всегда получается, если не принять мер вовремя!
Баба Марийка села на скамью и окинула взглядом дворик с вишнями, пустой навес. Когда же это была весна, цвели вишневые деревья, завязались плоды и созрели?.. Сейчас они уже собраны и сварено варенье! Так бы и заплакала, только сердце не позволяет сделать это на глазах у Мусинского, этого самодовольного надутого петуха. Лучше поплакать одной дома, чем тут, на виду у людей. Она поднялась и медленно, шаркая шлепанцами, направилась к себе во флигель.
7
Майор Младенов размеренным шагом приближался к отделению милиции. Небольшого роста, плотный, с полным добродушным лицом, на котором оставили свой отпечаток бессонные ночи и напряженная служба. Сколько раз Младенов давал себе слово относиться ко всему спокойнее, не думать постоянно о делах — и всегда что-то неприятное случалось в квартале, какая-то запутанная история, которая требовала разрешения. Мало ли было у людей бед! Одни не могли поделить квартиру, другие дрались в доме, хулиганы в парке приставали к девушкам, там вспыхнул пожар, там случилась авария…
В милиции непрерывно звонит телефон, постоянно кто-то кричит в трубку, взывает о помощи, торопит, преследуемый страхом смерти, ищет у майора защиты… А кому он позвонит по телефону и скажет, что устал? Что сердце его не выдерживает, кровяное давление поднялось? Что по ночам он не может спать, а иногда и есть не в состоянии?
Когда-то он не соглашался идти на эту службу. Выйдя из тюрьмы Девятого сентября, он хотел вернуться в родное село, чтоб снова стать учителем истории. Это его увлекало, он в течение трех лет учил и политических заключенных в софийской центральной тюрьме. Но ему сказали, что учителей истории много, а начальников милиции мало. Бери в руки власть и разбирайся с людьми!
Долгий, мучительный и сложный путь! Волосы его поредели, покрылись сединой. В голубых глазах по временам появлялся металлический отблеск, в них как бы отражался холодный и суровый взгляд преступников, с которыми приходилось встречаться и разговаривать по долгу службы. Зло нельзя искоренить единым махом, а майор мечтал вначале о создании идеального общества! Сейчас он стал более терпелив и выдержан, хотя порой в него все же вселялись черти.
По дороге в управление он по привычке заглянул в знакомый дворик и испытал неприятное чувство, увидев навес пустым. Снова неприятные предчувствия проникли в его усталое сердце, потому что он не испытывал ни малейшего желания заниматься преследованием сына лучшего своего друга прошлых времен. К тому же числился кем-то вроде его опекуна. Пустое дело! Помог ли он в чем-нибудь? Юноша рос и развивался совсем по другим законам! А начальник милиции только лишь регистрировал факты. Так ли полагается чтить память погибшего друга?
Майор Младенов обвинял себя в равнодушии к семье бай Петра, хотя он толком не знал, что надо сделать, с чего начать, чтобы помочь вдове.
Строго говоря, серьезных оснований для тревоги еще не было. Карточка молодого человека была чиста. Ни драк, ни краж не было отмечено. Других подобных происшествий также. И все же майор испытывал угрызения совести. Юношу несло по течению, и никто не протянул ему руку помощи.
Прибыв в управление, майор прежде всего занялся разбором текущих дел, которые еще со вчерашнего дня остались в его зеленой папке. Но не успел раскрыть папку, как зазвонили телефоны. Вошла его секретарь и свалила на стол целую груду писем и прошений, заявив при этом, что его дожидаются четверо граждан, которые настаивают, чтоб он их принял. Колесо завертелось! Невидимая рука вновь вцепилась в майора, не давая ему перевести дух.
Знакомясь с письмами, он случайно обратил внимание на телеграмму, которую едва не переложил в общую кучу просмотренных писем.
Очень редко получал он телеграммы, адресованные на управление. И по какому случаю она прислана — нет у него сегодня ни дня рождения, ни именин. Жена с детьми дома. Родители давно уже умерли. Сестер и братьев нет. Кому вздумалось беспокоиться о нем?
Он взял телеграмму и нетерпеливо ее вскрыл. Написано было нечетко. Надел очки и начал читать по слогам: «Сегодня зарегистрировались загсе. Подготовьте моего отца. Лиляна и Румен». В солидном возрасте и на такой работе, которая всегда держала майора в центре самых сенсационных происшествий, его трудно было чем-то удивить. Но на сей раз он был удивлен по-настоящему. Даже слегка побледнел и чуть не застонал: «Хорошенькое дело! А меня-то, меня кто подготовит?!» Он снова взял телеграмму, прочитал еще раз и опять положил на стол. «Подумать только, эти ребята совсем с ума сошли!»
Младенов принялся беспокойно расхаживать по своему просторному кабинету. Так делал он всякий раз, когда ему приходилось разрешать сложную и запутанную задачу. Но какая же это задача? Тут все было ясно! «Сегодня зарегистрировались загсе!» Он щелкнул пальцами и громко рассмеялся. Как раз в этот момент зазвонил телефон. Майор снял трубку и, все еще улыбаясь, бодро отозвался. «Да, кто у телефона?», но, услышав унылый голос вдовы Веселиновой, сразу стал серьезным, испытав даже какой-то испуг.
— Товарищ Младенов, — говорила баба Марийка, — могу я зайти к вам сейчас на минутку?
— Да, но почему… — невнятно отозвался Младенов. — Как раз сейчас я завален работой… Что-нибудь относительно Румена?
— Да, Румена… Плохие вести мне сообщил товарищ Мусинский, и я беспокоюсь… Есть ли в этом какая-то доля правды, товарищ Младенов? — продолжала излагать свои беды старушка.
К майору вернулось самообладание. С той же улыбкой, что и минуту назад, он решительно заявил:
— Абсолютно ничего плохого не случилось!.. Если б что стряслось, я первый бы к тебе пришел…
— Спасибо, товарищ Младенов, спасибо!
Майор осторожно опустил трубку и, глянув на телеграмму, принялся громко хохотать. «Веселенькое дельце, — сказал он. — На меня возложена важная миссия. Подумаем, как подготовить Мусинского!»
Он торопливо позвонил и сказал вошедшему секретарю:
— Скажите моему помощнику, чтоб принял посетителей. Если же они настаивают, чтоб я их принял, то пусть придут через час! В данный момент я не могу — у меня срочное дело! Я ухожу!
8
Майор Младенов действительно сразу же вышел. Быстро спустился по лестнице и заторопился к дому Мирослава Мусинского. «Никаких подготовок, — решил он про себя. — Прямо в атаку! Пускай научится уму-разуму этот старый обыватель!..» Майор был в восторге от поступка молодых людей, потому что всегда любил смелые решения, как бы они ни были порой неразумны. К тому же он предвкушал, как лихо попляшет на предстоящей веселой свадьбе. Бывший сельский учитель, он умел играть на гайде. И теперь его гайда хранится в чулане бог знает с каких пор. Но он извлечет ее оттуда и задудит прямо в уши полковнику. И какую рученицу сыграет! Ноги отобьешь в пляске! Такое случалось со всеми, так было и с ним самим! Он ведь тоже когда-то умыкнул себе жену!..
В большом воодушевлении майор прибыл на место, готовый к фронтальной атаке. Но, к большому его удивлению, ни у Мусинских, ни у Веселиновых никого не оказалось дома. Все куда-то подевались, может быть, за покупками ушли. Это немного охладило пыл майора. Он вернулся во дворик и сел на скамью под вишней.
Просидел минут десять и решил было уйти, но как раз в этот момент с улицы показался Мусинский. Полковник выступал с гордым видом, помахивая наполненной продуктами сеткой и не замечая гостя, сидящего под деревом. Младенов окликнул его:
— Товарищ полковник!
Мусинский остановился.
— О, майор! — воскликнул он удивленно. — Здравия желаем! По какому случаю? Что-нибудь новенькое?
— Здравия желаем, товарищ полковник! — с улыбкой приветствовал его Младенов. — Я всегда приношу добрые вести хорошим людям!
— И я отношусь к их числу?
— Разумеется.
— Ну тогда отлично! Если не возражаешь, пройдем наверх, в дом… Выпьем по чашечке кофе или, в крайнем случае, отведаем вишневого варенья… Ты любишь вишневое варенье?
— Моя слабость!
— И моя! Ха, там поговорим… Пошли!
Майор Младенов помедлил немного и, подумав, что тут ему легче будет выполнить свою миссию, предложил полковнику остаться во дворе:
— Так солнечно, свежий воздух, зачем забираться в душные комнаты.
— Правильно, — согласился полковник, — в летний сезон я всегда стараюсь больше быть на воздухе. Минуточку подожди, я отнесу продукты домой и сразу же вернусь… Давненько мы не виделись… И я должен тебе рассказать кой-какие подробности относительно нашего молодого соседа, который напоследок… Догадываешься, да?.. Теперь посмотрим, кто заплатит за разбитые горшки!
Мусинский расплылся в улыбке и, словно молоденький, вприпрыжку помчался в дом, сопровождаемый собачонкой.
Майор долго глядел ему вслед и вдруг поддался страху, его даже в дрожь бросило. И совсем приуныл, когда вернулся Мусинский. Только сейчас до него дошло, как трудна его миссия.