— Это точно, — отозвался смуглый, и усики на углах его рта зашевелились. — Мы были на пляже вчера, когда вы вытащили тех мальчишек. Еще немного — и они утонули бы, — закончил он.
— Волны, — сказал Нико и взглянул на море. Он почувствовал, что краснеет, а по груди у него ползли капельки пота.
— При чем тут волны? — махнул рукой смуглый. — Просто щенки… К тому же, как только люди видят, что кто-то тонет, сразу в сторону. Или глазеют. Мало кто хочет рисковать своей шкурой. Будем здоровы!
Нико тоже поднял бокал, хотя ему совсем не хотелось пить. Опять запил мастику глотком воды. И пить не хотелось, а пил. И не сиделось, а он все сидел. Сидел, словно загипнотизированный своей неловкостью, порожденной словами этих мужчин, их жестами, взглядами и улыбками. Казалось, весь воздух вокруг их стола был напоен этой неловкостью, а он не мог разорвать эту сеть, невидимую и бесплотную. Не мог встать и уйти. Эти люди ничем его не обидели. Они даже не просили его ни о чем. Просто хотели познакомиться, так как никого здесь не знают.
«Почему шкурой? Человек рискует жизнью. А жизнь — не шкура. Все было бы иначе, если б жизнь человека заключалась только в шкуре».
Рыжий был прозорлив. Он чувствовал, что разговор не клеится. Он ждал, что парень будет форсить, как и подобает морскому волку. Эти ребята с побережья все как один считают себя морскими волками и с простыми смертными, сухопутными жителями держатся высокомерно и даже нахально. Они много позволяют себе — внимание курортников избаловало их, всегда в них кто-нибудь нуждается. Походка у этих парней вызывающая, женщин они оглядывают взглядами знатоков. Женщины согласны на многое за одну прогулку по лунной дорожке в каком-нибудь старом корыте в сотне метров от берега. В сущности, их избаловали именно женщины. И дело не только в прогулках на лодке — это все же до некоторой степени романтично. Часто они идут на все за связку бычков или скумбрии, за пойманную в прибрежных скалах кефаль.
Рыжий был человек тертый, он понял, что разговор надо прекратить. Иначе этот толстокожий бегемот, который думает, что ему море по колено, испортит все дело. К чему было заводить треп о спасенных мальчишках?
— Мы хотим сегодня вечером пригласить вас в нашу компанию, — сказал рыжий. — Мы придем сюда. Выпьем, поговорим. А то сейчас и мастика в горло не идет.
Он усмехнулся виновато, словно это по его вине мастика не шла в горло.
«Зачем я им нужен? Почему не говорят сразу?»
— А чем я могу быть вам полезен? — спросил Нико. Он был рад, что через минуту покинет эту террасу.
Смуглый отнял бокал от губ, собираясь ответить, но второй опередил его:
— Не беспокойтесь, нам ничего не надо. Просто приглашаем вас составить нам компанию. Посидим, выпьем.
— Хорошо. Приду, если что-нибудь не помешает, — сказал Нико.
— Если вы захотите, вам ничто не помешает, — располагающе улыбнулся рыжий.
Нико попрощался и пошел к выходу. «Компания?» — подумал он и усмехнулся. Хороша компания! Особенно для Эмилии, которая их не выносит. В сущности, рыжий казался Нико симпатичным малым, хотя легче было смотреть на обоих как на одно и то же лицо, как на одного человека. Они не были похожи друг на друга ни внешностью, ни поведением, но все же в них было что-то, что их роднило. В чем заключалось это «что-то»? Может, оно связано с той неловкостью, какую он испытал, как только сел к ним за столик… Да что там раздумывать, пусть идут ко всем чертям! До вечера еще много времени.
— Ты просто трус! — запальчиво сказал усатый, выливая в рот остаток из рюмки Нико.
— Почему? — усмехнулся рыжий. Очевидно, горячность приятеля ничуть не обеспокоила его.
— Потому, что нечего с ним вилять. Тоже мне персона!
— Ты настоящий бегемот, — усмехнулся рыжий. — Такие вещи делаются не так, как ты думаешь. Знаешь ведь — тише едешь, дальше будешь.
— Знаю, — ответил смуглый и пьяно покрутил своей массивной головой. — Знаю — тише едешь, не скоро приедешь. Жизнь — краткая иллюзия…
— Когда ты напиваешься, тебя тянет на философию, — сказал рыжий. Он смотрел на своего приятеля, все так же усмехаясь, с ласковым пренебрежением, как смотрят на шаловливых детей. — Именно поэтому и не надо спешить.
— Наоборот, поэтому-то и надо спешить. Надо из нее все выжать.
— Из кого?
— Из жизни, — удивленно взглянул на него черный.
— Довольно, — устало ответил рыжий. — Вечером продолжим.
Оба приятеля поднялись. Терраса опустела. Кельнер проводил их недоброжелательным взглядом и начал убирать со стола.
Смуглый был уже изрядно пьян. Стакан совершенно исчезал в его лапищах. Опершись локтями на стол, он держал его с видом закоренелого пьяницы, привыкшего согревать питье в холодную погоду, и отхлебывал редко, но большими глотками, и рассеянно смотрел на пары, двигающиеся под лампионами дансинга.
— Обманул нас этот парень, шеф, — проворчал он, облизывая губы. Углы его рта опустились совсем низко.
— Потерпи, придет, — беззаботно усмехнулся рыжий.
Две женщины, сидевшие за их столиком, рассмеялись. Обе были неопределенного возраста, где-то между тридцатью и сорока, не совсем свежие, но и не очень увядшие.
— Может, откажетесь, а? Мы больше на настаиваем, — сказала одна из них. Она сидела, опираясь на угол стола, и ее большие груди натягивали белую блузку с глубоким вырезом.
Брюнет заглянул в вырез и недоверчиво спросил:
— Почему?
— Очень уж вы затрудняете себя, — сказала женщина. Ее подруга, худая и загорелая, отчего казалась еще суше, фыркнула, но, поймав свирепый взгляд смуглого, тотчас снова стала серьезной.
— Это уж наше дело, — пробормотал он.
— Нет, — невозмутимо возразила полная, — Это дело того, кто его делает.
— Это одно и то же.
Полная серьезно смотрела на него сквозь прищуренные ресницы. Потом сказала:
— Так бывает, когда человек сам не может справиться.
— А хочешь, я тебе тоже скажу одну мудрость? — злобно спросил брюнет.
— Почему бы и нет? Я ведь много раз слушала твои мудрости, — пренебрежительно усмехнулась женщина.
Смуглый сжал губы, и его усики хищно сомкнулись.
— Твое счастье, что мы в ресторане, — сказал он.
— Знаю я тебя, — с тем же пренебрежением ответила женщина и отвернулась. — Но твой героизм — дело нехитрое.
— Да замолчите вы! — крикнул рыжий. — Мы здесь не для того, чтобы ругаться.
— Видали, какой грубиян, — сказала женщина. — Почему я должна молчать?
— Он грубиян, а ты репей, — заметил рыжий.
— Я не репей. Я просто хочу отведать рыбы, а двое мужчин не могут ее достать.
— Милка, перебарщиваешь, — вмешалась худая.
— Хорошо, молчу.
— Вот он. Идет! — воскликнул рыжий. — Скорее, дайте стул.
Он вскочил и бросился ко входу на террасу. Обе женщины повернулись ему вслед. Смуглый, пристально уставившись в свой стакан, процедил:
— Шан-тра-па!
— Да, но ты перед ним лебезишь, — сказала полная.
Смуглый стукнул стаканом по столу и сунул руки в карманы. Худая обняла подругу и, со страхом глядя на мужчину, сказала досадливо:
— Милка, прошу тебя…
Рыжий подвел Нико и девушку к столику, представил их остальным. Пришедшие уселись на краешке стульев.
— Мы ненадолго, — улыбнулся Нико, отклоняя настойчивые приглашения пересесть к центру стола. Девушка, стиснув губы, украдкой поглядывала на двух женщин.
— А-а-а, у нас такие номера не проходят, милок, — пьяно засмеялся брюнет. — Мы тебя пригласили, а ты нас обижаешь.
— Прошу тебя, не привязывайся, — надавил рыжий на его плечо. Он энергично расставлял стаканы. — Выпил человек, — пояснил он виновато.
— Что верно, то верно, — сказал смуглый. — Но это не значит, что я не могу обижаться.
— Поэтому ты и обижаешься, — заметила полная женщина.
— Бросьте болтать, — махнул рукой рыжий и поднял стакан. — Выпьем за приятное знакомство, за хороших людей!
— За них я душу отдам! — рявкнул брюнет.
Все рассмеялись. Нико опорожнил свой стакан, а девушка едва пригубила вино.
В этот момент музыка смолкла, и один из оркестра объявил:
— Для Нико и его прекрасной дамы оркестр исполнит «Рамону».
По террасе пронеслись возгласы и аплодисменты. Эмилия покраснела и поставила свой стакан на стол, словно пойманная на месте преступления.
Оркестр заиграл, Нико поднялся и пригласил ее.
— Пойдем.
— Мне стыдно, — ответила девушка и покраснела еще больше. — К чему это?
— Ничего, — улыбнулся Нико, подбадривая ее взглядом. — Мне тоже неловко, но не надо их обижать. Это хорошие ребята.
Девушка пошла перед ним, не зная, куда деть руки. Когда они закружились на круглой площадке, под лампионами снова раздались аплодисменты.
— Этому мальчишке такая честь! — сказала худая. Несомненно, ей самой очень хотелось удостоиться подобной чести.
— Мальчишка? — усмехнулась толстуха. — Мальчишка, а видишь, как к нему подлизываются наши благородные мужчины. И все же я сильно сомневаюсь, что нам удастся попробовать рыбы.
Вспомнив о рыбе, она мечтательно вздохнула. Очень уж ей хотелось ее отведать…
— Попробуешь! Еще и подавишься! — сказал усатый. — Ты когда-нибудь давилась рыбьей костью?
— Уверена, это не хуже, чем разговаривать с тобой, когда ты напиваешься, — не осталась в долгу женщина.
— Это зависит… — начал брюнет, отхлебнув из стакана, — зависит, от какой рыбы кость.
Женщина промолчала и принялась обмахиваться платком. В вырезе ее платья блестели капельки пота. Нико и девушка вернулись к столику.
— Вот видите, напрасно вы стеснялись, — сказал рыжий, дружески глядя на девушку. — Получилось очень хорошо.
— Не теряйте времени, товарищ, — вмешался смуглый. — Жизнь, эта краткая иллюзия…
Девушка взглянула на него испуганно и враждебно.
— Для меня жизнь не иллюзия, — холодно ответила она.
— В этом ваша ошибка, и вы будете горько сожалеть. Именно иллюзия. Не успеешь оглянуться — тебя уж нет. Спросите нас, стариков…