Оба испытывали одно и то же чувство — досаду. И оба, каждый в отдельности, не сговариваясь, стремились к уединению, к тишине и молчанию. Им хотелось быть вдали от людей, безразлично где, но только одним. Это стремление еще больше усиливалось со вчерашнего дня, когда они бежали по влажному песку, который то загорался, то потухал в следах девушки.
— Добрый вечер.
Нико вздрогнул и обернулся. Тяжелое предчувствие не обмануло его — сзади стояли те двое. Смуглый опять был пьян и смотрел на Нико с глуповатой улыбкой. Рыжий выглядел немного виновато — так по крайней мере показалось Нико.
— Вы разве еще не уехали? — удивленно спросил он.
— Наша машина испортилась. Только сегодня к вечеру ее исправили, — все с тем же виноватым видом объяснил рыжий.
— Жаль, — сказал Нико. — Бывает.
Он действительно сожалел, что машина поломалась. Иначе они бы ему больше не надоедали.
Девушка, не ответив на приветствие, некоторое время враждебно разглядывала их, а потом повернулась к ним спиной, глядя в темноту, где гремело море.
— Ну, что вы нам скажете? — спросил смуглый с той же тупой ухмылкой.
— К сожалению, ничего, — пожал плечами Нико.
Смуглый икнул, пошатнулся и проговорил:
— А я, как это ни неприятно, должен сказать вам в присутствии дамы, что вы просто трус! Да!
Нико побледнел и медленно выпрямился. Он схватил мужчину за руку выше локтя и толкнул его назад, не обращая внимания на увещевания девушки.
— Эй, Солнышко, что случилось? — закричали с соседних столиков.
— Ничего. Все в порядке, — небрежно ответил он.
Сжав руку смуглого, он прошипел:
— Хочешь драться здесь, перед людьми?
Рыжий просовывал между ними руки, бормотал что-то, но Нико не слышал его.
— Нет, — ответил смуглый со своей глуповатой улыбкой. — Хотим только немножко рыбки.
В этой улыбке и тоне было что-то детское, подкупающее.
Обезоруженный Нико отпустил его и засмеялся.
— Ничего другого. Только немножко рыбки, — повторил смуглый.
Нико подумал мгновение и сказал еле слышно:
— Ладно. Завтра в девять часов утра вы будете ждать меня у поворота к виноградникам. Знаете?
— Знаем, — быстро ответил рыжий.
— Захватите взрывчатку. Но смотрите — точно в девять. В десять у меня есть дело.
— Ровно в девять мы будем там.
Мужчины удалились.
— Это же ни на что не похоже! — воскликнула девушка. — Надо было просто прогнать этих нахалов.
— Всякие есть люди, — сказал Нико и взял ее за руку. — Ты не тревожься.
— Ты ведь им отказал?
— Конечно. И они завтра уезжают.
Ему не хотелось говорить ей о своем обещании, волновать ее. В сущности, все дело продлится не больше получаса. Но он знал, что не только ей — никому он не скажет об этом. Не мог и сам объяснить почему. Он испытывал какой-то неясный страх, ругал себя, что не смог устоять перед шантажом. Никто не должен знать, что его вынудили согласиться. А с такими типами он расплатится, швырнув им рыбу в лицо.
— Пойдем, Васил не придет.
Девять часов минуло. Они сошли с террасы, и немного погодя шум и огни остались позади. Перед ними раскинулась ночь, глубокая, безлунная летняя ночь. Сияние звезд смягчало тьму, оно возникло сразу же, как только они вышли из ресторана.
Они шли по высокому и обрывистому берегу. Нико обнял плечи девушки и вел ее, угадывая капризные повороты тропинки — он ходил по ней тысячу раз. Моря не было видно, оно только чувствовалось. Из темной, невидимой бездны доносились прохлада и монотонный рев, десятикратно усиленный эхом гротов, вырубленных водой в скалах.
— Берег обрушится, — сказала девушка.
Нико еще крепче обнял ее.
— Нет, он только подрагивает.
— А если обвалится?
— Мы отскочим, — усмехнулся Нико.
— Если у нас хватит времени…
— А раз не хватит, то он и не обвалится.
Легкий прохладный ветер словно не дул, а вытекал из темноты, которая начиналась в нескольких шагах от них. Тело девушки под его рукой было теплым и доверчивым. Нико шагал медленно, охваченный какой-то незнакомой, неиспытанной легкостью. Он чувствовал себя мужественным и сильным, он был готов спорить с ветром и с морем, с бескрайней ночью и тусклым небом — со всем, от чего пришлось бы защищать прильнувшую к нему девушку. Он думал, что, если до сих пор он притворялся мужчиной, с этой ночи он должен им стать. Это нужно не для удовлетворения собственного честолюбия, а для женщины, исполненной бесконечного доверия к его руке, ко всему его существу.
Так они шли долго и безмолвно. Потом спустились вниз. Перед ними простиралась узкая полоска песка, за которой чернело море. Тут было тише. Гроты остались позади.
Отойдя от воды, Нико сказал:
— Посидим здесь.
Он встал на колени и ощупал землю, хотя и знал здесь каждую пядь. Сухая трава прошелестела под его руками. Он разостлал свою куртку, и девушка нерешительно села. И сразу же нащупала его руку.
— Не бойся. Здесь хорошо, — сказал Нико.
— Я боюсь темноты.
Ее рука вздрагивала в его ладони. Рука была сухая и горячая.
— Я ведь с тобой, — сказал Нико.
— Привыкну. Но темнота всегда меня пугает.
— А меня пугает одиночество.
— Потому что ты никогда не бываешь один. Вокруг тебя всегда люди.
— Наверно. По-другому я и не мог бы жить. Так мне кажется.
Он привлек ее к себе. Ощутил на своей шее ее теплое дыхание… Охватив ладонями ее голову, он начал ее целовать. Целовал долго, задыхаясь, не слыша моря, не чувствовал легкого бриза, ночь словно провалилась куда-то. Существовала только девушка рядом с ним, трепещущая и доверчивая. И нежное прикосновение ее губ к его шее и груди.
Неожиданно девушка рассмеялась. Нико поискал в темноте ее глаза. Их не было видно, но он чувствовал, что они тоже ищут его взгляда и они не могут не встретиться.
— А я уже не боюсь, — сказала она.
— Я с тобой.
— И вот тот огонек с нами. Красный… Почему он красный? У маяков белый огонь.
— Этот означает опасность.
— Для вас?
— Нет. Для кораблей. Там скалы.
Нико вслушивался в шум моря. Неожиданно он вспомнил об утре, которое приближалось. Он старался понять, усиливается шум волн или ослабевает. Волны прибоя не были видны, они набегали как будто спокойнее и скорее шипели, чем гудели. Даже это шипение вроде стало тише. Волнение ослабевало. К утру, может быть, совсем утихнет.
— Тебе не кажется, что стало тише? — спросила девушка.
Она положила голову ему на грудь. Словно вслушивалась в удары его сердца.
Нико засмеялся и спросил:
— Где?
— Как где? Вокруг.
— Вокруг — да. Я подумал, что ты говоришь о моей груди.
— Нет. В твоей груди гремит, как море там, возле гротов.
— Ты не боишься?
— Ничуть. Мне хорошо, когда я слушаю, как бьется твое сердце.
Девушка поцеловала его в грудь, а он зарыл лицо в ее волосы, мягкие, душистые. И смотрел поверх ее головы вдаль, на неподвижный и немигающий красный огонек, и вслушивался в шум моря, заполнивший всю ночь. Ему казалось, что шум становится все глуше.
— Волнение как будто стихает, — сказала девушка.
Он обрадовался, что они чувствуют одинаково.
Затем он осторожно положил ее на спину и наклонился над ней. Голова девушки лежала на его руке. Ему хотелось увидеть ее глаза, и ему казалось, что он видит мелкие зеленые точечки вокруг ее зрачков… Девушка тоже смотрела на него и тихо улыбалась. Потом неожиданно вздрогнула.
— Что ты видишь? — спросил Нико.
— Твои глаза. Они стали темно-синими.
Нико рассмеялся.
— Выдумываешь. Ничего ты не можешь видеть.
— Неправда. В твоем левом глазу есть маленькое темное пятнышко.
— Хитришь. Ты его раньше видела много раз.
— И сейчас вижу…
Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Лоб был удивительно гладкий и немного прохладный.
— А другое что-нибудь видишь?
— Да. — Девушка попыталась приподняться, но он удержал ее. — Звезду.
— Только одну? Их ведь тысячи.
— Эта наша. Она движется.
Нико посмотрел на небо.
— Фантазируешь.
— Смотри сам. Она сейчас проходит между передними лапами Большой Медведицы.
Нико увидел летящую звезду и лег рядом с девушкой.
— Правда, — сказал он. — Она не кажется тебе беспомощной?
Он сказал первое, что пришло ему в голову. Маленькая звездочка плыла медленно, словно с трудом пробиваясь между другими звездами, спокойно и уверенно стоящими на своих местах. Она была похожа на заблудившегося ребенка.
— Нет, — возразила девушка. — Она не беспомощная. Это единственная живая звезда.
— Потому что она наша?
— В ней частица нас.
Они лежали рядом и смотрели на маленькую звездочку, которая плыла прямо, чужая среди своих сестер, верная избранному пути.
— Это странно и необыкновенно, — сказал Нико.
— Потому что мы не привыкли.
— Может быть. И потому что она очень далеко от нас.
— Исчезла, — сказала девушка и вздохнула.
Нико снова прильнул лицом к ее волосам. Их мягкость его опьяняла. Он тронул ее руку у локтя. Кожа была прохладная.
— Хочешь, пойдем домой?
Она словно пробудилась ото сна. Притянула его к себе и начала жадно целовать. Затем слегка оттолкнула его голову и засмеялась.
— Теперь мы квиты. Можно идти.
Они снова поднялись на высокий берег и пошли вдоль обрыва. Ночь как будто стала светлее, хотя до рассвета было еще далеко. Нико прислушивался к морю. Он снова решил, что гул стихает, но тряхнул головой, словно стараясь отогнать неприятное чувство. «К чертям, — подумал он. — Какое мне до этого дело?» И сказал:
— Знаешь, откуда мы возвращаемся?
Девушка прижалась к нему.
— Из самого чудесного путешествия.
— А может быть, не возвращаемся. Может быть, путешествие только начинается?
— Верно. Только начинается.
— И будет продолжаться долго.
— Бесконечно. Оно никогда не кончится.
Впереди показались огни городка. Ночь оживилась. Только море в гротах гудело по-прежнему гневно и угрожающе. Но они молча шли рядом и ничего не слышали. Потому что были одни, а вне их не было ничего, кроме бескрайней и тихой дружеской ночи.