— Спасибо, госпожа Блекстрём, но то была всего лишь тучка,
— Если захочешь поговорить, моя дверь всегда открыта для тебя Элоиза.
Глава 28
Гидеон
— Капитан Дайхард? А вы рановато в этом году.
Комендант Анкриджа Рассел Хэмметт поднялся из-за стола и протянул мне руку. Интересно, а за что его однажды упекли сюда? Не мог же он по доброй воли начать руководить этим унылым местом, где глазу не за что зацепиться.
Замёрзший в самом сердце ледяного залива остров, с которого невозможно сбежать, и где даже воздух пропитан отчаянием и смертью.
Ещё из лодки я видел, как жгут костры, прогревая землю для новых могил. От болезней здесь мрут и заключенные и надзиратели. Даже Рассел за последние пять лет своего назначения из жизнерадостного мужчины превратился в собственную мрачную тень. Голубые глаза потеряли блеск, а легкая седина на висках разрослась, захватив всю голову. А ведь, он лишь немногим старше меня.
— Решил не ждать зимы и навестить тебя.
Во взгляде Рассела появилось что-то очень похожее на благодарность.
— Рад тебя видеть в любое время года. У меня кое-что есть для тебя Гидеон, — он поманил меня к столу и сдвинул в сторону кипу мятых бумаг.
Я не хотел лезть в личную жизнь своего коллеги, но все же прочитал верхний документ.
Уведомление об одностороннем расторжении брака ввиду неявки супруга в суд.
Хэмметт усмехнулся, проследив за моим взглядом.
— Прости, я не...
— За что? Не ты же разрушил мой брак, Гидеон. Да, я и не скрываю. Уже полгода кормлю Паэтту обещаниями подписать документы. Я все ждал, что она передумает, а вот Паэтта устала ждать и обратилась в суд. Так глупо. Но я не виню её. Странно, что он не ушла от меня раньше.
У меня сдавило горло, при мысли о ещё одной брошенной одинокой душе. Рассел достойный человек, он точно не заслужил этого.
— Она что-то сказала? — осторожно спросил коллегу.
— Много чего было сказано в день её отъезда из Анкриджа. Сказала, что больше не может смотреть на то, во что превращает меня этот остров. Боится, что однажды и для меня будут греть землю.
Он издал какой-то горкий смешок, а затем вытащил три наспех сшитые папки и протянул их мне, показывая, что разговор на тему его брака закончен.
— Здесь те, кто могут подать на апелляцию. Детишки совсем, если ты одобришь их кандидатуры, я свяжусь с министерством, и мы начнем переговоры по поводу их перевода.
— Беру, — заверил Рассела.
— Даже дела не прочитаешь, Дайхард? — он скрестил руки на груди.
— Я доверяю тебе.
Подписал согласие на перевод, а проницательный взгляд Хэмметта всё не оставлял меня в покое.
— Ты же не ради новых студентов сюда приехал?
Играть с ним не было смысла, либо я говорю прямо, либо доброжелательность коменданта Анкриджа превратится в пинок под зад.
— По личному делу, Рассел. Я кое-кого ищу и не уверен, что имею право просить тебя об услуге.
Хмурость Хэмметта сменилась неприкрытой заинтересованностью, и он вполне дружелюбно улыбнулся.
— Даже не знаю, что меня смущает больше: то, что у тебя появились личные дела, или, что ты приехал решать их сюда. А её знаю?
— Алоиза Нобераль, — выдохнул имя своей новенькой, и Рассел слегка напрягся.
— Таких в моей тюрьме не содержится, Гидеон.
— Она мой преподаватель… — я все ещё не знал, как спросить у Хэмметта главное.
— Министерская дочка преподает в Нуридже? Чем бедняжка провинилась перед обществом и тобой.
Рассказал ему историю про тучку, и мужчина в голос рассмеялся.
— Сильно же она тебе понравилась, что ты приехал сюда. И чем же мы можем помочь твоей Алоизе Нобераль?
Я сам толком не понимал. Сейчас, когда я, словно несмышлённый мальчишка, стоял перед Расселом и чувствовал себя глупо. Почему я решил, что имею право вторгаться в её жизнь, когда она сама не просила об этом? Что-то внутри меня подсказывало, что я на верном пути, что-то рвалось сюда и теперь сходит с ума от нетерпения. И это что-то — моя тьма.
— Мне нужно проведать её мать. Я знаю, что её держат в Анкридже.
Лицо Хэммета быстро утратило остатки расположения, он смотрел строго и осуждающе.
— Если ты навёл справки о Лексе Нобераль, то знаешь, как и за что её осудили. Гидеон, в это дело лучше не ввязываться, да и не скажет тебе ничего эта несчастная. Рассудок давно покинул её.
— Я уже ввязался, Рассел! Семь лет назад невольно ввязался, я хочу разобраться!
Хэмметт отшатнулся от меня, и я увидел в отражении его глаз свои. Черные, бездонные, затягивающие. Тьма молила вместе со мной, дышала моей грудью тяжело и рвано, заставляла руки нервно дрожать.
— Я не могу отвести тебя к Лексе Нобераль, — спокойно ответил комендант Анкриджа, не испугавшись моей тьмы. — Но я могу устроить тебе встречу с Юновой Родерик. Страшная баба. Десять лет назад предвидела крушение поезда, а когда её подняли на смех и ославили шарлатанкой на всю страну, взяла и подорвала опоры моста сама.
— И зачем мне видеться с Юновой Родерик?
— Понятия не имею, Гидеон. Это же ты запросил свидание с ней. Кстати, камера Лексы Нобераль случайно находится всего через проход. Так какова цель вашего визита, капитан Дайхард? — Рассел подмигнул и протянул мне бумагу с ручкой.
*.*.*
Анкридж — особая тюрьма. Место для неё выбрали не только из-за удалённого и труднодоступного уголка страны, окруженного опасными течениями. Сам остров является природной аномалией. В горных породах, в недрах промерзшей земли содержатся руды, ослабляющие магические способности. Много лет назад здесь даже развернули добычу ценного металла, но суровый климат вынудил рабочих свернуть промысел. Зато систему туннелей приспособили к нуждам новой тюрьмы для опасный преступников.
Даже короткое пребывание в Анкридже всегда заставляет посетителей чувствовать слабость в теле и мыслях. Понятно, почему Паэтта Хэммет не выдержала такой жизни и сбежала. Чем ниже я спускался в катакомбы, тем сильнее мрачное нутро тянуло из меня силы. Тьма беспокойно металась в теле, только в отличие от моих спутанных чувств, её были весьма неуместны. Она вела себя нетерпеливо, словно давно ждала этой вылазки. Я пытался одергивать её, но вместо этого лишь поддавался её нетерпению и шагал быстрее. Рассел с трудом поспевал за нами.
— Если бы я не знал тебя так хорошо, то подумал, что ты спешишь попросить благословения у леди Нобераль.
Знал бы комендант, что его нескромная шутка чертовски близка к истине. Но нет. Благословения я не ждал, я хотел ответов, мечтал помочь Алоизе.
— Ты же понимаешь, Гидеон, что всех спасти нельзя?
— Понимаю, — нехотя согласился с другом. — Сегодня я здесь не за этим.
Рассел лишь тяжело вздохнул и пропустил меня вперед.
В последнем коридоре он отправил надзирателей на обед, заверив, что сам проследит за порядком в корпусе до пересменки. Никто не стал спорить с комендантом. Молчаливые тени некогда здоровых ребят двинулись к выходу. Серая кожа, седые пряди — они напоминали живых мертвецов.
— Проклятье Анкриджа, — немного виновато прокомментировал Рассел, словно он один был повинен в том, какое воздействие оказывает на всех остров.
— Уезжай отсюда, Рассел. Найди Паэтту и живи, просто живи.
Он издал какой-то сдавленный смешок.
— Времени много прошло, да и не ждёт она меня. В суд обратилась. Это конец, Гидеон.
— Или это отчаянные попытки вызволить тебя отсюда.
Он задумался всего на мгновение, а затем раздражённо тряхнул короткими седыми волосами.
— Мне ни к чему пустая надежда, капитан Дайхард. Это мой крест. Ты сам бросил бы Нуридж?
Качнул головой, не стал с ним спорить. Моя академия спасает и даёт надежду, а это место дарит лишь медленную смерть.
— Пришли, — сухо сообщил Рассел. — Сначала небольшая формальность.
Он приложил руку к панели на двери одной из камер, и десятки механизмов пришли в движение, залязгали шестерёнками, натянули незримые пружины, пока массивная створка не отъехала в сторону, пропуская нас в тускло освещенную комнату. Одноместная кровать, крошечный рукомойник да отхожее место. Обычная камера, вот только арестантка совсем не походила на массовую убийцу. Хрупкая девушка с потухшим взглядом смотрела куда-то под потолок невидящим взглядом, а по её щекам текли слезы.
— В Анкридже многие наказывают сами себя. Но не обманывайся, Гидеон, чудовища любят носить маски, Юнова не исключение.
Я не видел чудовища. Непонятая, поднятая на смех девушка, которой было нужно немного сострадания и помощи.
— Здравствуй, Юнова, — осторожно обратился к арестантке.
Она вздрогнула, повернулась ко мне и долго-долго изучала.
— Гидеон Дайхард, — Юнова прошептала моё имя как молитву и впилась пальцами в серое покрывало. — Вы пришли спасти меня? Я знала, я знала, что вы придете! Видела знаки в каплях воды, дуновении ветра. Можно я погадаю вам?
Столько отчаянной мольбы в его искалеченном голосе, что я не мог отказать, хоть и ненавидел прорицателей.
— Я за этим и пришёл, Юнова. Наслышан о твоём таланте.
Она вся сжалась, сдавила руками виски и начала раскачиваться из стороны в сторону, причитая:
— Тот поезд, я говорила, я предупреждала. Мне нужно было быть громче, господин Дайхард. Те смерти на моих руках. Я не справилась, не спасла…
Положил руку ей на плечо, и она быстро успокоилась. Прикрыла глаза и запела слабым надломленным голосом:
Тьма вернётся в отчий дом,
Сведёт девушку с ума
Тесно в теле им одном,
Тело девы ей тюрьма.
Мыслей много, гнев кипит,
Крошит камень и металл.
Всех она освободит,
Коль взойдет на пьедестал.
От оцепенения меня пробудили хлопки Рассела.
— Браво, Юнова. Красивые стихи, ты не теряешь времени в Анкридже зря.
— Это не стихи, это предсказание, комендант Хэммент. Тьма падёт на мир, и все изменится. Оковы падут.
Я следил за перепалкой Рассела и Юновы и крепче прижимал ладонь к груди, где тьма испуганно ворочалась. Ей совсем не понравилась эта песня. Строки про сошедшую с ума девушку и гнев наводили на мрачные мысли.