— Спасибо! Спасибо! — Сол спрятал шоколадку. — Вы не представляете, насколько хороша была вода в ручье.
Он сходил за кофейником.
— Ещё кофе?
Разливая кофе в чашки, Сол на мгновение закрыл глаза.
«У меня в гостях побывает Сократ, — думал он. — Сократ и Платон, а потом Ницше и Шопенгауэр. Этот человек, судя по его речам, гений. Просто невероятнейший талант! Какие нам предстоят приятные дни и прохладные ночи и какие беседы! Это будет не такой уж плохой год.»
Он не замечал, что льёт кофе мимо чашки.
— Что случилось?
— Ничего, — Сол вздрогнул и сконфузился.
«Мы побываем в Греции, — думал он. — В Афинах. Побываем в Риме, если захотим, когда будем изучать римскую историю. Мы будем осматривать Парфенон и бродить по Акрополю. И это будут не просто разговоры, а настоящие путешествия. Этот человек сможет так устроить. Он всё может. Когда мы будем говорить о пьесах Расина, он сможет создать сцену и актёров и всё такое прочее для меня. Боже мой! Это будет даже лучше, чем настоящая жизнь! Поневоле придёшь к выводу, что лучше быть больным здесь, на Марсе, чем жить на Земле и не знать этого года! Многие ли видели представление древнегреческой драмы в древнегреческом амфитеатре в 31 г. до н. э.? И если я попрошу искренне и вежливо, сможет ли он принять облик Шопенгауэра или Дарвина, или Бергсона, или любого другого мыслителя прошлого?.. Ну, конечно, почему нет? Сидеть и беседовать с Ницше, разговаривать с самим Платоном!..»
Всё это хорошо, если бы не одно обстоятельство. Сол почувствовал, что земля уходит у него из-под ног.
Другие люди. Другие больные, разбросанные по дну умершего моря.
В отдалении он увидел фигурки направляющихся к ним людей. Они тоже видели садящуюся ракету, видели, как выгружают новенького, и теперь медленно и мучительно ковыляли, чтобы поприветствовать его.
Сол похолодел.
— Слушайте, — сказал он. — Марк, я думаю, нам лучше отправиться в горы.
— Почему?
— Видите этих приближающихся люден? Некоторые из них ненормальны.
— В самом деле?
— Да.
— Это следствие болезни и изоляции?
— Да, именно. Нам лучше уйти.
— Они не выглядят опасными. Они движутся так медленно.
— Это только видимость.
Марк посмотрел на Сола.
— Вы дрожите. С чего бы это?
— У нас нет времени на разговоры, — сказал Сол, быстро подымаясь. — Идёмте. Неужели вы не понимаете, что случится, как только они откроют ваш талант? Они начнут драку из-за вас. Они будут убивать друг друга… убьют вас… за право владеть вами.
— Но я никому не принадлежу, — заявил Леонард Марк. Он глянул на Сола. — Никому. И вам, в том числе.
Сол дёрнул головой.
— Я даже не думал об этом.
— И теперь не думаете? — засмеялся Марк.
— У нас нет времени на споры, — ответил Сол. Щёки его горели, веки дёргались.
— Идёмте!
— Я не хочу. Я намерен остаться здесь и дожидаться этих людей. Вы немного возбуждены. Моя жизнь принадлежит только мне.
Сол чувствовал в себе нарастающую тёмную ярость. Лицо его дрожало.
— Ты слышишь, что я говорю!?
— Как быстро вы превратились из друга во врага, — заметил Марк.
Сол ударил его. Это был быстрый, точный удар, но он промахнулся.
Марк, увернувшись от удара, засмеялся успокаивающе.
— Ну-ну… Это ни к чему.
Они находились в центре Таймс Сквэр. Мимо с рёвом проносились автомобили. Водители возмущённо сигналили. Над их головами высились небоскрёбы, раскалённые в голубоватой дымке.
— Это обман! — закричал Сол, ослеплённый ярким видением. — Ради бога, Марк, прекратите! Они сейчас придут сюда. Они убьют вас!
Марк сидел на тротуаре и смеялся, радуясь своей шутке.
— Пусть приходят. Я смогу одурачить всех их!
Нью-Йорк ошеломил Сола. Он и должен был ошеломлять — ошеломлять, приковывать внимание своей нечестивой красотой. Сколько месяцев он не видел всего этого! Он не мог напасть на Марка. Вместо этого он просто стоял, впитывая далёкие теперь, но такие родные виды. Он закрыл глаза.
Он упал вперёд, увлекая за собой Марка. Клаксоны надрывались. Шуршали шины и визжали тормоза. Изо всех сил он ударил Марка в подбородок.
Тишина.
Марк лежал на дне моря.
Взвалив потерявшего сознание человека на плечи, Сол тяжело побежал.
Нью-Йорк исчез. Осталось только бескрайнее безмолвие мёртвого моря. Остальные больные были уже близко. Они окружали его. Он бежал к холмам, неся на плече драгоценный груз — Нью-Йорк и зелёные деревенские пейзажи весенние грозы и старых друзей — всё это он нёс на своём плече. Один раз он упал, но, задыхаясь и шатаясь, поднялся и побежал дальше. Он бежал, не останавливаясь.
Ночь наполняла пещеру. Ветер продувал её насквозь разжигая маленький костёр, разбрасывая искры и золу.
Марк открыл глаза. Он сидел лицом к костру, спиной прислонясь к стене пещеры. Он был связан верёвкой.
Сол подбрасывал в костёр топливо, время от времени нервно оглядываясь на вход в пещеру.
— Ты дурак.
Сол вздрогнул.
— Да — сказал Марк, — именно дурак. Они разыщут нас. У них есть ещё шесть месяцев, и им совершенно нечего делать. Они нас найдут.
Они видели Нью-Йорк издали, как мираж. И они видели нас в его центре. Неужели ты думаешь, что они не заинтересуются и не попытаются нас выследить?
— А я уведу тебя ещё дальше, — ответил Сол, пристально глядя в ночь.
— Они тоже пойдут дальше.
— Заткнись.
Марк усмехнулся.
— Так-то ты разговариваешь со своей жёнушкой?
— Говорю тебе — заткнись!
— Согласись, очень гармоничный брак твоя алчность и мои ментальные способности. Чтобы ты хотел сейчас увидеть? Показать ещё пару сцен из твоего детства?
Сол почувствовал, что лоб его покрыла испарина. Он не понимал — шутит Марк или нет.
— Да, — сказал он.
— Хорошо, — ответил Марк. — Гляди!
Языки пламени били из скалы. Сол задыхался в серном облаке. Струи серного пламени вырывались из расщелин. Стены пещеры сотрясались. Сол кашлял, тыкался вслепую, вытягивался в струнку, обожжённый, ослеплённый, иссушенный в этом аду.
Затем ад исчез. Он снова был в пещере.
Марк смеялся.
Сол стоял над ним.
— Ты, — сказал он холодно, наклоняясь к Марку.
— А чего ты ещё ожидал? — воскликнул Марк. — Тебя связывают, похищают, делают интеллектуальной женой человека, свихнувшегося от одиночества… Что ж ты думаешь — мне это нравится?
— Я развяжу тебя, если ты пообещаешь не убегать от меня.
— Я ничего не собираюсь обещать. Я свободный человек. Я никому не принадлежу.
Сол опустился на колени.
— Но ты должен кому-то принадлежать, слышишь? Ты должен. Я не могу позволить себе упустить тебя!
— Дружище, чем больше ты несёшь этот вздор, тем упрямее становлюсь я. Если бы ты смог проявить благоразумие и вести себя пристойно, то мы стали бы друзьями. Я был бы только рад проделывать для тебя все эти гипнотические чудеса. Мне это ничего не стоит. Для меня это забава. Но ты всё испортил. Ты хочешь, чтобы я целиком принадлежал тебе. Ты боишься, что другие уведут меня от тебя. Ты заблуждаешься. У меня достаточно силы, чтобы сделать всех вас счастливыми. Я мог бы принадлежать всем вам, как котёнок в многодетной семье. Я бы чувствовал себя, как сошедший к детишкам добрый бог, творящий добрые чудеса, а взамен вы одаривали бы меня всякими мелочами, вроде той твоей шоколадки.
— Прости меня, прости! — воскликнул Сол. — Но я слишком хорошо знаю этих людей.
— А ты разве отличаешься от них чем-нибудь? Сомневаюсь! Кстати, выгляни-ка наружу — не идут ли они. Мне кажется, что я слышу шум.
Сол вскочил на ноги. Он долго вглядывался в ночное ущелье, приставив ладонь к глазам. Там шевелились неясные тени. Может быть, это были клубки марсианского перекати-поля, раскачиваемые ветерком? Он начал дрожать — болезненной, сладко-томительной болью.
— Я ничего не вижу, — сказал он, вернувшись в пещеру. И уставился на пустое место у костра.
— Марк!
Марка не было.
Не было ничего, кроме пещеры, валунов, камней, гальки, одиноко мерцающего костерка да вздохов ветра. Сол стоял, оцепенев от изумления.
— Марк! Марк! Вернись!
Ясное дело, парень освободился от пут — медленно, осторожно, затем внушил ему шум приближающихся людей, а сам смылся. Но куда?
Пещера была глубокой, но заканчивалась глухой стеной. А мимо него Марк проскочить никак не мог. Следовательно?
Сол обогнул костёр. Он вытащил нож и приблизился к большому валуну, привалившемуся к стене пещеры. Улыбаясь, он постучал по валуну рукояткой ножа. Затем поднял нож так, словно намеревался с размаху пронзить валун.
— Стой! — закричал Марк.
Валун исчез. На его месте сидел Марк. Сол придержал руку с ножом. Огненные блики плясали на его щеках. Глаза горели безумием.
— Не вышло у тебя, — прошептал он. Он протянул руку и вцепился пальцами в горло Марка. Марк молчал, только напрягал мышцы, но глаза его светились иронией. Они как бы говорили Солу вещи, которые он и без того знал.
— Если ты убьёшь меня, — говорили глаза, — куда сгинут все твои грёзы? Если ты убьёшь меня, куда исчезнут все ручьи и горные потоки? Убей меня — убей Платона, Аристотеля, Эйнштейна… Да, убей всех нас! Валяй, души меня. Ну давай же!
Сол разжал пальцы.
У входа в пещеру мелькнула тень.
Оба повернули головы.
В пещеру входили остальные изгнанники. Все пятеро, измотанные долгой дорогой, задыхающиеся.
— Добрый вечер, — засмеялся Марк. — Входите, джентльмены, добро пожаловать.
Когда рассвело, ругань и споры всё ещё продолжались. Марк сидел среди свирепо сверкающих глазами спорщиков и растирал только что освобождённые от пут кисти рук. Он превратил пещеру в облицованный красным деревом конференц-зал и сотворил посреди неё мраморный стол, за которым и сидели все эти небритые, грязные, потеющие, алчные люди, пожирающие своё сокровище. От них исходил тяжёлый запах — запах самого Зла.
— Договоримся так, — сказал наконец Марк, — для каждого из вас устанавливаются определённые часы или дни для встречи со мной. Я буду обходиться с вами одинаково. Будем считать, что я — общественная собственность, обладающая правом свободы передвижения. Я думаю, это справедливо. Что касается Сола, то ему будет назначен испытательный срок. Если он оправдается в моих глазах, я снова дам ему сеанс-другой. До этого времени я не хочу иметь с ним никаких дел.