Удивительно, но рвота прочистила не только желудок, голову тоже: боль прошла, красные бриллианты растворились. В туалете было тихо, если не считать журчания воды, которая заполняла сливной бачок. Пахло дезинфекцией и полотенцами из грубой коричневой бумаги, которых не встретишь нигде, кроме школьных туалетов. Стены были покрашены в сероватый защитный цвет, как обычно красят военные корабли, и в свете флуоресцентных ламп все девочки в туалете выглядели уродливыми и больными, даже Бланка и Ди. Но несмотря на освещение и запах, девочки любили зависать в туалете: одно из немногих мест в школе, куда редко заглядывали учителя — разве только дежурные, потому что для учителей имелся свой туалет рядом с учительской.
Чего Мими сейчас хотелось больше всего — это лечь, прижаться щекой к холодному кафельному полу и не думать ни о чем, просто позволить потоку времени омывать ее.
Но делать этого было нельзя. От пола сильно пахло хлоркой, к тому же кто-нибудь мог войти, да и подружки ждут Мими в столовой и начнут беспокоиться, если ее долго не будет. Она прополоскала рот, поплескала водой на щеки и посмотрела на себя в зеркало. Вид был жуткий. Вынув тюбик губной помады, который стащила у старшей сестры, Мими нарисовала точки на щеках и растерла их. Девочкам не разрешалось пользоваться косметикой в школе, но она надеялась, что никто не заметит. Взглянув на себя в последний раз, она выдавила улыбку и вслух ободрила себя: «Сделай, что он хочет, и тогда он отвяжется от тебя». Такая теперь будет у нее линия поведения.
Мими очень удивилась, когда увидела, что Ди сидит с Осеем за столиком в столовой, они склонили головы над чем-то, лбы соприкасаются. Ди была из тех немногих учеников — их по пальцам можно пересчитать, — которые ходили обедать домой, потому что жили рядом со школой. Мама всегда ждет ее к назначенному часу. Когда-то давно Мими заходила несколько раз после школы к Ди поиграть и хорошо запомнила тонкие губы ее матери, которые никогда не улыбались, озабоченность, с которой она поглядывала на часы, отсутствие в доме чипсов и поп-корна, печенку, которую подавали на ужин, напряжение, которое еще более возрастало, когда с работы возвращался отец и хмурился, обнаружив в доме постороннего человека. Благодаря этим впечатлениям Мими стала больше ценить своих родителей. Постепенно они с Ди переместились в дом Мими, где мама давала им тарелку, полную печенья «Орео», и разрешала смотреть телевизор.
Ди взглянула на часы в холле, засунула что-то в пенал — тот самый, розовый, о котором она рассказывала Мими, — и запихнула пенал в свой рюкзак. Она что-то сказала Оу, огляделась, быстро чмокнула его в щеку, вскочила и побежала. На Мими этот поцелуй произвел бы ошеломительное впечатление, особенно с учетом нагоняя, который могут устроить учителя, заметь они, но после той вопиющей сцены под кипарисами поцелуй выглядел пустяком. У Мими до сих пор стояли перед глазами их ладони: белая на черном, черная на белом. Это была самая сексуальная сцена, которую она видела в жизни, даже более страстная, чем сцена на балконе, когда Джульетта разговаривает с Ромео.
Когда Ди побежала, розовый пенал выпал из рюкзака, который из-за спешки она не застегнула на молнию. Мими окликнула ее, но подруга убежала. Оу уже прошел в столовую. Мими ничего не оставалось, как поднять пенал. Поглаживая пальцами выпуклые ягоды, она подумала, что Ди права, пенал и правда симпатичный, хотя не во вкусе Мими. После обеда она вернет пенал подруге. Положив его в рюкзак, Мими пошла в столовую.
Бланка помахала ей из-за стола и показала, что сохранила для нее место — непростая задача в переполненной столовой.
— Где ты пропадаешь? — крикнула она. — Все так и норовят сюда сесть.
— Я сейчас, — ответила Мими. — Ты еще чего-нибудь хочешь?
— Картофельных шариков!
Бланка обожала поесть, как обожала и все прочие виды чувственного опыта, и Мими часто отдавала ей то картошку фри, то вишню из фруктового коктейля, то коробочку шоколадного молока. Сама Мими, несмотря на пустой желудок, не хотела ничего, кроме «Кул-эйд»[29], потому что живот побаливал. Но она заставила себя взять поднос, на который буфетчицы поставили тарелки с бифштексом «Солсбери», картофельными шариками и лимонным пирогом с меренгами. Бланка с девочками с удовольствием съедят все то, на что Мими не могла даже смотреть.
В очереди она наблюдала за Оу, он стоял впереди через одного человека. Все буфетчицы были тоже чернокожие, и Мими подумала, что они, наверное, улыбнутся ему по-особому, покажут, что он свой. Вместо этого буфетчица, когда очередь дошла до Оу, окаменела, подавая ему бифштекс, ложка застыла у нее в руке, и томатный соус все капал и капал на кусок фарша и на поднос. Ее соседка не выдержала и рассмеялась.
— Слушай, Жанетта, отдай уже мальчику его бифштекс, — сказала она и положила Оу две ложки картофельных шариков.
Когда Оу отошел, Мими услышала такой разговор. Буфетчица, раздававшая бифштексы, сказала:
— Вот бедняга-то.
— Почему «бедняга»? — спросила вторая. — Это хорошая школа. Ему повезло, что он сюда попал.
— Не притворяйся только, что не понимаешь, о чем я. Выйти во двор, где нет ни одного такого, как ты, — своему сыну ты бы этого пожелала?
— Если хочешь получить хорошее образование, деваться некуда. И потом, он же новенький. Новеньким всегда приходится несладко поначалу. Ничего, свыкнется.
— Ты дура, что ли? Это не ему нужно свыкнуться. Это белым детям нужно свыкнуться с ним. А ты думаешь, они свыкнутся? Они устроят ему ад во дворе — да и в классе тоже, ручаюсь. А учителя ничем не лучше детей. Еще хуже, потому что им полагается быть лучше.
Мими стояла с подносом в руках и прислушивалась. Эти буфетчицы накладывали ей еду годами, но она никогда ничего не слышала от них, разве что «Одну ложку или две?» при раздаче картофельного пюре. И уж конечно, они не обсуждали учеников, и уж тем более так, как Осея.
Буфетчица, раздававшая картофельные шарики, вдруг заметила Мими и толкнула двух остальных.
— Будешь картофельные шарики, солнышко? Как раз еще поднесли.
Она положила ей три полных ложки раньше, чем Мими успела ответить.
— Дениз, дай ей кусок пирога побольше. Самый большой. Что-то выглядит она неважно.
Мими не могла их остановить, и они заваливали ее поднос едой.
— Вот так-то, — сказала раздатчица шариков. — Все в порядке? Больше ничего не хочешь?
Она посмотрела в глаза Мими чуть дольше, чем следовало.
Мими кивнула и отвернулась, смутившись.
Впереди стоял Осей с подносом в руках и изучал заполненный зал в поисках свободного места. Мими гадала, слышал ли он разговор буфетчиц. Ей было жаль его, он так растерянно стоял и не знал, куда присесть. Слава богу, хоть никто не пялился на него, не прерывал болтовни, не то что во дворе. Еда всегда вызывала у школьников особое оживление.
У нее промелькнула мысль, не позвать ли его за стол, где сидела Бланка с девочками, если они потеснятся, то он влезет. Мими полагала, что Ди именно так и поступила бы, будь она здесь. Но Мими так не поступит — она более осмотрительна, чем Ди. Существовало неписаное правило: мальчики и девочки не сидят вместе в столовой. Нарушение этого правила вызовет не меньший скандал, чем цвет кожи Осея.
Она заметила, что Иэн привстал было за своим столом, но тут Каспер, который сидел ближе к Оу, помахал ему, велел соседу подвинуться и дать место новенькому. Оу втиснулся в освободившееся пространство, и соседи зажали его с обеих сторон, как шахматную фигуру на доске. Иэн так и остался стоять на полусогнутых, шарил глазами вокруг и пытался понять, замечен ли его облом, вроде того, когда человек заговорит, а другие не слышат и общаются между собой, не обращая на него внимания. Мальчиков, которые сидели за столом с Иэном, должно быть, спасло шестое чувство, они усиленно жевали, или дурачились между собой, или смотрели в другую сторону. Только Мими смотрела прямо на него, и он перехватил ее взгляд. Сам уставился на нее, и тогда она отвернулась и пошла за свой стол.
— Ого, какой у тебя улов! — пропела Бланка, засовывая в рот шарик. — Смотри, сколько тебе всего наложили! Ты пирог будешь?
Мими отрицательно покачала головой и поставила поднос в центр стола, забрав себе только бокал с «Кул-эйдом». Бланка с девочками жадно набросились на добавочную порцию, даже на резиновый бифштекс. Мими тошнило от вида жующих, но и смотреть в сторону она боялась, чтобы опять не столкнуться взглядом с Иэном, поэтому не сводила глаз со своего рюкзака, который стоял под столом. В нем лежал розовый пенал Ди. Пенал не был застегнут до конца, и из него торчал край бумажки. Мими понимала, что доставать и читать эту бумажку нехорошо, не ее это дело. Но удержаться не смогла, перед глазами стояла картинка: Ди и Оу склоняются над чем-то, соприкасаясь лбами, и Мими хотелось хоть чуть-чуть поучаствовать в их жизни, даже если для этого требуется сунуть нос в вещи подруги. Мими перевела взгляд на своих соседок по столу: они спорили, как поделить лимонный пирог с меренгами. И она вытащила листочек.
На нем прочитала имя, адрес и телефонный номер:
Осей Кокоте
4501 Бульвар Никозия, кв. 511
652-3970
Она призадумалась. У них в пригороде почти все жили в отдельных домах. Мими знала всего одну девочку, которая жила в квартире, а не в доме, вдвоем с мамой, отец давно оставил их. И жили они в самом бедном районе. Но бульвар Никозия — большая улица, там находятся бизнес-центры, и нарядные универмаги, и новые высотные дома с мраморными парадными и охраняемыми парковками, как возле дорогих отелей. Она слышала, что в некоторых квартирах есть персональные лифты, которые привозят тебя прямо в комнату. Если Осей живет в таком доме, значит, его семья не бедная, как у той девочки с ее мамой, значит, его семья богатая.
Она не могла вообразить, для чего Ди мог понадобиться адрес Осея, как не для того, чтобы ездить к нему в гости после школы. Домой к Ди они точно не посмеют заявиться — мама сразу убьет ее, если узнает, что дочь встречается с мальчиком, и для этого даже не требуется, чтобы он был чернокожим. Она вряд ли поинтересуется, из какой семьи Осей. Значит, Мими дол