на корабле с пеналом на коленях, поглаживала пальцами ягоды, как делают все девочки. Потом она бросилась к Касперу, и Осей стал зрителем спектакля, который они разыграли для публики, прижимаясь к забору и целуясь до тех пор, пока Бланка не выронила пенал. Ярость Осея поднялась до самых краев. Требовался только человек, на которого ее можно выплеснуть.
Таким человеком стала Ди. Когда прозвенел звонок, означавший конец перемены, Бланка с Каспером по-прежнему продолжали целоваться, пенал по-прежнему валялся на земле, а Ди приближалась к нему.
— Осей, что…
Но закончить фразу она не успела. Он не хотел стоять с ней рядом, смотреть ей в лицо, разговаривать с ней, выслушивать новую ложь и терпеть это все — сначала она обращается с ним как со своим парнем, а потом во дворе «только для белых» — как с чернокожим. Он черная овца, ему выпала черная метка. Черный шар. Его жизнь как черная ночь. Он в черном списке. У него черное сердце. Сегодня черный день.
Плотину, которая удерживала его ярость в берегах, прорвало.
— Отвяжись ты от меня! — крикнул он и со всего размаху толкнул ее, толкнул так сильно, что Ди, как персонаж из мультика, замолотила руками в воздухе, словно хватаясь за него, а потом упала навзничь. Неприятный звук от удара ее головы об асфальт заставил публику все же отвлечься от захватывающего шоу, которое устроили Бланка с Каспером, и переключиться на новую драму.
— Ди! — крикнула Мими и упала на колени возле подруги. Ди лежала, вытянувшись, глаза закрыты. — Ди, ты жива?
Когда волосы Мими коснулись лица Ди, ее веки дрогнули, и она открыла глаза. Оу переминался с ноги на ногу, ему сразу же стало стыдно, он почувствовал себя опустошенным и беспомощным.
Ди растерянно поглядела вокруг. Заметив Осея, она вздрогнула и сказала:
— Все в порядке.
Мими повернулась к Осею.
— Что на тебя накатило? — прошипела она. — С ума ты, что ли, сошел? Почему ты это сделал?
Осей поежился от стыда за себя. Но гнев не прошел, он сковал ему ноги и рот, так что Осей просто стоял с повисшими руками и молчал.
Услышав шаги за спиной, Осей догадался, что это кто-то из учителей. Он закрыл глаза на миг, хоть понимал, что от этого его желание не исполнится. А желал он перенестись за много миль отсюда, подальше от этого двора, подальше от этих белых подростков и, главное, — подальше от этих взрослых, которые сейчас набросятся на него, будут отчитывать, пошлют к директору, выгонят с уроков и вызовут родителей. Он представил лицо матери, когда она узнает о его проступке, и ему стало совсем плохо.
— Что тут произошло? — Мисс Лоуд опустилась на колени возле Ди, с другой стороны от Мими. — Тебе больно, Ди?
— Оу ударил Ди! — Род с негодованием выкрикнул из толпы школьников, которая собралась вокруг. — Он свалил ее с ног, черный ублюдок!
— Выбирай выражения, Род, — предупредила мисс Лоуд.
— Так ведь он вот что натворил!
— И этого вполне достаточно. Цвет его кожи ни при чем. Ди, ты можешь сесть?
Мисс Лоуд с Мими помогли Ди сесть. Видно было, что она еще не совсем пришла в себя.
— Скажи, где болит сейчас?
Ди коснулась рукой своего затылка:
— Здесь.
— Тебя тошнит?
— Немного. — Она не смотрела на Осея.
Подошел мистер Брабант.
— Ступайте строиться, все, — скомандовал он, его авторитет был настолько непререкаем, что чары рассеялись и школьники пришли в движение.
— А ты останься, — обратился он к Оу, когда тот направился было вслед за всеми в сторону школы. — Что ты сделал, Осей?
Оу молчал.
— Он ничего не сделал, — ответила Ди. — Просто я… я бежала к нему, запнулась и упала, вот и все.
— Ди, это же не… — открыла рот Мими.
— Оу не виноват. Он хотел подхватить меня.
— Это правда? — Мистер Брабант приподнял брови.
— Правда. Я такая неловкая. Вы же знаете, до чего я неловкая.
— Если бы ты споткнулась на бегу, ты бы упала лицом вперед, не так ли? А ты упала на спину. Мы же изучали инерцию на уроках физики.
— Но я на самом деле споткнулась, — настаивала Ди, пытаясь встать на ноги. — Я чувствую себя нормально. Правда.
Она по-прежнему не смотрела на Осея.
Мистер Брабант и мисс Лоуд переглянулись.
— Хорошо, — сказал мистер Брабант. — Ступай в медкабинет, пусть медсестра тебя осмотрит и приложит лед к месту ушиба. Ты, Мими, пойдешь с ней. Поможешь ей. И приведи в порядок ей волосы. А то ее мама будет сердиться.
Осей упорно смотрел под ноги, он даже не взглянул девочкам вслед, когда они шли. Он не смел поднять глаза. От того, что Ди стала его выгораживать, настроение у него не улучшилось, а только ухудшилось. Гнев не рассеялся, а спрессовался в комок и комом стоял в горле. Но теперь Осей злился не столько на нее, сколько на себя. Он толкнул девочку. Это недопустимо. Его мама придет в ужас, она даже не будет кричать и плакать, она просто отвернется от него. Даже Сиси, несмотря на свой праведный гнев против белых, осудит поступок Осея.
Он чувствовал, как две пары учительских глаз смотрят на него, пока он стоит с опущенной головой и ожидает приговора.
— Мне приходилось иметь дело с такими, как ты. Ты, парень, намерен стать источником проблем для этой школы? — негромко сказал мистер Брабант.
— Нет, сэр. — Его рот произнес эти слова, повинуясь рефлексу.
— Имей в виду, в нашей школе такое поведение не одобряется.
— Да, сэр.
— Тебе повезло, попалась девочка, которая так хорошо относится к тебе, что готова врать ради твоего спасения. Бог только знает, почему.
Осей разглядывал асфальт — причину многих разбитых коленок. Осей не понимал, почему школьные дворы не засаживают травой, она куда более безобидная.
— Я и не ожидал ничего другого от чер… — Мистер Брабант взглянул на мисс Лоуд. — От тебя. Так что я не слишком удивляюсь. Но если сегодня еще что-нибудь произойдет, а ты просто окажешься поблизости… Директор тебя исключит, даже если хорошая девочка встанет на твою защиту. Ты меня понял?
Осей сжал челюсти так сильно, что подумал — зубы хрустнут, и через мгновение кивнул.
— Так. — Мистер Брабант повысил голос. — А вы все, чего рты поразевали? Почему не строитесь? Шагом марш в строй! Я считаю до десяти, если не построитесь — приму дисциплинарные меры!
Ученики поспешили к школе, учителя шли неспешно. Осей плелся за ними по пятам, бежать впереди, чтобы встать в строй, было так унизительно, что он не вынес бы этого, пусть лучше накажут.
— Ричард, я… — Мисс Лоуд запнулась.
— Чего еще? — рявкнул мистер Брабант, словно обращался к ученику. — Простите, Диана. Что вы хотели сказать?
— Ну, я… я думаю, может, мы были слишком суровы с ним.
— Суровы? Он сбил девочку с ног!
— Да, но… ему ведь очень нелегко, он совсем один в школе…
— Жизнь вообще дело нелегкое. А ему, если уж на то пошло, все достанется даже слишком легко. Когда вырастет, он благодаря позитивным действиям[34] сразу получит хорошую работу. Хорошую работу, которая могла бы достаться человеку более квалифицированному.
— А может, это случилось из-за… Впрочем, не важно. — Мисс Лоуд вздохнула. — Боже, какой ужасный день сегодня! Сначала Каспер, теперь это. Может, они съели чего-нибудь за обедом?
— Вы сами знаете, в чем причина, — мрачно ответил мистер Брабант. — Эта школа не готова принять чернокожего ученика.
— Боюсь, что так.
— И день еще не закончился. Вы знаете поговорку: беда не приходит одна.
Головная боль прошла без следа, и действительность предстала перед Мими отчетливо, как в фокусе. Словно она приложила к глазам бинокль и крутила, крутила колесико, пока не настроила резкость, и теперь ясно видела то, что раньше расплывалось в тумане.
Может, это потому, что Иэн оставил ее в покое. После того понедельничного утра, когда возле флагштока она согласилась встречаться с ним, Мими ощущала над собой постоянный контроль, который душил ее, как тяжелое одеяло, придавившее сверху.
Даже не глядя на нее, Иэн умудрялся держать ее под колпаком — то ли с помощью своего приятеля Рода, который кружил вокруг нее и шпионил, то ли с помощью загадочного механизма, благодаря которому двор вращался вокруг Иэна: школьники ходили за Иэном или обходили его, но в любом случае Иэн находился в центре. Ненадолго в этот эпицентр вместе с Иэном затянуло и Мими, и это место оказалось таким чуждым ей, что она все эти дни с трудом могла существовать — как ученица, как подружка Иэна и как подруга Ди. Купить свободу ценой пенала с клубничками — такая плата не казалась ей чрезмерной, когда во время игры в кикбол возникло чувство, что наконец-то она избавилась от слежки. Внимание Иэна переключилось на других, и Мими снова могла вздохнуть полной грудью, закрыть глаза и ощутить себя на своем собственном месте, в стороне от недремлющего ока.
Однако Мими чувствовала себя виноватой: интуиция подсказывала ей, что ничего хорошего не выйдет из того, что Иэн завладел розовым пеналом — а с ним и адресом, и телефоном Осея. Она жалела, что не сообразила вытащить записку перед тем, как отдала пенал. Больше всего она чувствовала себя виноватой из-за того, что предала Ди, отдав Иэну вещь, которой подруга дорожила. Это измена, как ни крути.
Мими вздохнула. По крайней мере, теперь я хоть чем-то помогаю Ди, — думала Мими, пока по лестнице вела подругу за руку к медсестре.
Кабинет мисс Монтано на втором этаже был маленький, как шкаф, к нему примыкал туалет, в кабинете постоянно работал радиоприемник, настроенный на WPGC, местную станцию из списка топ-40. Все они не раз посещали мисс Монтано то с порезами, то с заболевшими животами или с подскочившей температурой. Головные боли делали Мими завсегдатаем этого кабинета. Из приоткрытой двери доносились звуки «Band on the Run», которую передавали по радио, чьи-то всхлипывания и увещевания медсестры: «Перестань, ты же не маленький».
В коридоре стояли в ряд стулья, Мими с Ди сели и стали дожидаться своей очереди. Напротив на стене висели плакаты. Они напоминали, что нужно мыть руки после туалета. Учили, как вывести вшей. Описывали симптомы ветряной оспы, свинки и кори. Рассказывали про прививки от туберкулеза, оспы, полиомиелита. Даже просто находиться рядом с этой взрослой информацией было жутковато. Взрослые умеют превратить мир в такое место, где человеку страшно. На секунду Мими захотелось, чтобы мама оказалась рядом и разделила с ней бремя страхов.